Пролог (1/2)
Гермиона подошла ко входу в лондонскую подземку и, прежде чем слиться с толпой спешащих по своим делам магглов, задумчиво посмотрела на хмурое небо. Оно показалось ей застывшим и каким-то неживым, будто предупреждающим о том, что надвигается гроза, что не пройдёт и часа, как стихия заставит Туманный Альбион прочувствовать собственное буйство после столь обманчивого затишья. Имея возможность трансгрессировать, перемещаться через портал или, на худой конец, летать на метле, Грейнджер не спускалась в маггловское метро вот уже много лет. На секунду задумавшись, девушка вспомнила, что в последний раз была здесь с родителями, когда они, решив, что на собственном автомобиле ехать по пробкам выйдет на добрые минут сорок дольше, отправились в театр на общественном транспорте. Отличное настроение тогда не испортило ни то, что Джин кто-то случайно наступил на дорогую дизайнерскую туфлю, отчего замша немного стёрлась, ни то, что сама Гермиона сломала ноготь в отчаянной попытке схватиться за поручень, когда скоростной поезд резко затормозил.
С трудом сглотнув подступивший к горлу ком, она поплотнее запахнула тонкую джинсовую куртку, которую надела в надежде затеряться среди пёстрой лондонской толпы, где лёгким поворотом головы можно было запросто увидеть индуса в китчевом деловом костюме, а рядом с ним — высоченного шведа, чью голову украшали дреды пшеничного цвета, или миниатюрную японку в толстовке с надписью её университета — и не привлекать к себе внимание. Несколько лет минуло с тех пор, как ей пришлось стереть родителям память и убедить перебраться жить в Австралию. Магический мир захватила война, которая за четыре долгих года превратилась в образ жизни, а потому об их возвращении не могло быть и речи, как и о том, чтобы чета Грейнджер вспомнила, что у них когда-то была дочь. С течением времени Гермиона приучила себя ни с кем не обсуждать собственное так тяжело давшееся ей решение: Гарри, потерявший родителей в годовалом возрасте, едва ли мог понять её боль, справедливо говоря о том, что они, по крайней мере, точно живы, с остальными же членами Ордена она и вовсе эту тему не поднимала. Миссис Уизли, семья которой в полном составе постоянно находились в зените боевых действий, вообще однажды бросила фразу о том, что Грейнджер очень повезло иметь возможность защитить родителей от Пожирателей Смерти. И это было правдой. Только тосковать по ним меньше она от этого не стала.
Таким образом, с течением времени Гермиона привыкла не позволять подобным мыслям занимать её и вплоть до этого дня с успехом справлялась с заданной установкой.
Мозг услужливо подсунул воспоминание о недавнем разговоре с Дамблдором, предыстория к которому известна каждому: глава Ордена Феникса с помощью Гарри узнал о том, какое именно заклинание использовал Тёмный Лорд, чтобы обрести своё бессмертие. Однако предметы, в которые были помещены частицы души, очень долгое время были для всех них неразгаданной тайной. Ложные следы, неверные теории, опасные операции, связанные с попытками найти их, растянули противостояние на долгие годы. Зная цену буквально каждому дню затянувшейся магической войны, Дамблдор предпочёл не тратить время понапрасну, с порога объявив ей, что раскрыл возможность сделать Тёмного Лорда снова смертным, использовав редчайшую уникальную способность Гермионы. Не скупясь на похвалы, он отметил, что поскольку в комплекте с её даром шли остальные неоспоримые достоинства, делавшие девушку такой же редкой, как слёзы феникса, то теперь лишь она одна сумеет найти крестражи. Закончил он поток буквально сочившихся медовой патокой речей одной весомой ложкой дёгтя: в ближайшее время необходимость находиться в немагической части Лондона должна была предстать перед ней во всей красе. И ещё: искать ей придётся не памятные предметы, не старинные артефакты, а самые что ни на есть обычные галлеоны. Шесть золотых монет магического мира, спрятанные в немагическом. Шесть крестражей с осколками души Волдеморта, обнаружить которые мог только волшебник с её даром — даром духолова.
Грейнджер не сомневалась, что ради того, чтобы Гарри, самый дорогой в её жизни человек, сумел победить, она справится с уготованной ей в этой войне ролью, но это ни в коей мере не умаляло того, что в сердце словно в очередной раз вбили старый ржавый гвоздь и оставили медленно кровоточить, демонстративно не обращая внимания на её страдания.
— Ну что же вы, милочка, так и промокнуть недолго, — обратилась к Гермионе старомодно одетая пожилая дама и жестом, который, по всей вероятности, был ей привычен при жизни — изящным и слегка кокетливым движением руки в кружевной перчатке, — поправила бордовую шляпку-котелок. Та в ответ промолчала, справедливо рассудив, что ведущая беседы сама с собой девушка будет выглядеть по меньшей мере странно. Наделённая даром видеть души давно умерших магглов, она старалась не обижать тех из них, которые были настроены мирно и по одним только им известным причинам продолжали делать вид, что по-прежнему живы. Тем не менее в разговоры с ними Гермиона вступала только в самом крайнем случае. В отличие от приведений магического мира невидимые почти никем, магглы-призраки могли здорово утомить, если дать слабину и из вежливости ответить на такую вот наудачу брошенную реплику. Дама, судя по всему, жившая ещё задолго до появления метро, определённо пыталась идти в ногу со временем и старательно подражала живым людям, спускавшимся в подземку, а потому, если догадается о том, что девушка её видит, ни за что не отстанет.
Грейнджер не осуждала привидения за желание продолжать существование, в каком-то смысле — продолжать жить; в конце концов, оно было основой в человеческой природе и было свойственно почти всем. Если мыслить ещё шире, то даже главной их проблемой в этой бесконечной войне стало то, что беспринципный, бездушный и злой волшебник сумел обрести бессмертие. Если быть точнее, то до него был ещё сэр Николас Фламель, о котором она очень давно читала в «Истории Магии», вот только тот, в отличие от Волдеморта, не пытался захватить магический мир и лишить множество волшебников, к которым относилась и сама Гермиона, права быть его частью.
В последний раз подняв глаза на окончательно затянувшееся серо-свинцовыми тучами небо, Грейнджер, наконец, решилась. Груз ответственности за доверенную миссию постоянно назойливо наталкивал на мысли о том, что если ей не удастся найти крестражи, то они могут воевать ещё долго и едва ли успешно, а потому девушка взяла себя в руки. Пройдя через турникет, Гермиона ступила на эскалатор и начала спускаться, нащупав для ощущения уверенности и контроля над происходящим пальцами палочку в потайном кармане куртки. Выбрать именно эту станцию метро во многом ей приходилось по наитию, по странным слухам, по статьям в газетах, которые специализировались на всяких паранормальных явлениях, так манящих некоторых особо мнительных магглов.
Скрупулёзно систематизировав разрозненные данные, она пришла к выводу, что странные явления на станции Бейкер-стрит совершенно точно были свидетельством нахождения там привидения, которое после гибели самого человека стало хранителем одной из монет. Тёмная магия осколка души Волдеморта позволяла завладевшему крестражем призраку иметь возможность создавать массу неудобств живым людям, тем более если не пожелавший упокоиться после смерти обладал при жизни весьма непростым характером.
К большому неудобству, душа, которая была сегодняшней целью Гермионы, проявляла себя только при большом скоплении народа. Девушка решила для начала исподтишка понаблюдать за происходящим и сориентироваться. Пытаться сразу ловить её она не планировала, поскольку магглоотталкивающие чары, без которых было не обойтись, могли ослабить Ловушку, тем более что призрак был сильнее из-за тёмной магии крестража.
Невысокий рост Гермионы определённо был проблемой, из-за которой в присущей часу пик толчее стало практически невозможно понять, кто из создававших ещё большую толпу душ был тем самым владельцем крестража, который она должна была отобрать. И, если обладатель не пожелает добровольно расстаться с монетой, благодаря которой доставлял и наверняка будет продолжать доставлять беспокойство жителям маггловского Лондона, ей придётся силой его упокоить. Крутя головой и вытягивая шею в надежде увидеть нечто настораживающее, она подошла к краю платформы и замерла от открывшейся глазам картины.
Какой-то неизвестный волшебник, облачённый в мантию, которая полностью скрывала его облик, наложив на себя самый примитивный вид магглоотталкивающих чар, спокойно выводил палочкой в воздухе витиеватые руны Ловушки Душ, сидя на корточках прямо возле рельс. Гермиона во все глаза уставилась на него, не понимая, излишне смелый духолов перед ней или же просто сумасшедший, а возможно, и то и другое, помноженное на элементарное отсутствие знаний о маггловском мире. Кто-то явно не снизошёл до занятий по маггловедению. О своих особых талантах до определённого момента она не распространялась, но была уверена, что её дар весьма редок даже в волшебном мире. И, разумеется, она понятия не имела, владел ли подобными способностями кто-то из волшебников, воюющих на противоположной стороне. Профессор Дамблдор назвал Гермиону собственным секретным оружием, так что, кем бы ни был этот незнакомец, он определённо не союзник ей, иначе она бы знала, что ищет отравленные тёмной магией души не в одиночку.
Тем временем из тоннеля послышался грохот хоть и тормозящего, но всё ещё приближающегося на огромной скорости поезда, однако духолов полностью проигнорировал данный факт, продолжая формировать довольно сносную западню, которая буквально через несколько мгновений грозила стать совершенно бесполезной, ведь магия Ловушки всегда связана с создавшим её волшебником, а потому с гибелью последнего она просто разрушится, растворившись мерцающей серебром дымкой во влажном воздухе метро.
Поняв, что просто не сможет равнодушно наблюдать за тем, как беспечного или безнадёжно самоуверенного незнакомца размажет по рельсам, Гермиона спрыгнула на пути и, схватив его за руку, трансгрессировала туда, где, по её мнению, совершенно точно никто не увидит двух возникших из ниоткуда человек, — на опушку Королевского леса Дин.
— Какого чёрта?! — едва приземлившись, услышала она возмущённый голос, показавшийся ей донельзя знакомым. Неужели она знала кого-то с таким же даром и также не желающего делиться этим?
— Вас чуть не сбил поезд, — пояснила Гермиона, продолжая сидеть на земле и, казалось, больше интересуясь испачканными травой джинсами, прикидывая в уме, чем убрать зелёный травяной сок — заклинанием? Или всё же стиралка в прачечной на углу справится лучше? — чем возмущённым волшебником.
— Что за бред, поезд просто поднялся бы чуть выше рельс или объехал меня! — продолжил возмущаться мужской голос, лицо обладателя которого она не могла увидеть под капюшоном.
— Вы явно не посещали маггловедение, — снисходительно пояснила девушка. — Поезд в маггловском метро — это вам не Хогвартс-экспресс, он не зачарован и едет чётко по рельсам. Если бы я не вмешалась, то от вас осталось бы одно мокрое место, зрелище весьма ниже среднего, скажу я вам, — закончила говорить она и отвернулась, решив для начала всё же наложить на испачканные джинсы Очищающее заклинание.
— Грязнокровка, неужели это ты?
Появившиеся в голосе незнакомца несомненно привычные надменные нотки моментально, словно воистину по волшебству, превратили его в очень даже знакомого Гермионе бывшего однокурсника, встречу с которым она точно не назвала бы приятной.
— Малфой?! — появись в тот момент перед глазами Волдеморт, девушка едва ли удивилась бы больше. Неужели школьный враг обладал теми же способностями, что и она сама? Наверное, так оно и было, ведь если бы Ловушку попытался создать тот, кто не видит душу, которую пытается поймать, то этот эксперимент для незадачливого волшебника мог закончиться чем угодно, вплоть до летального исхода.
— Да, всё верно, — самодовольно усмехнулся он, быстро приходя в себя после неожиданного перемещения в пространстве. — И что же ты делала среди этих себе подобных мартышек, а, грязнокровка? Разве твоя нынешняя роль в этом вашем смехотворном Сопротивлении состоит не в том, чтобы раздвигать ноги перед Поттером? Или поняла, наконец, что подобным тебе не место среди магов?