7 (1/2)
— Давно ты здесь?
Абраксас застает Гермиону в саду перед домом. Она встречает рассвет, скрывшись под широкой кроной пинии. Девушка одета в свободную футболку и подобие спортивных штанов, которые, судя по размеру, одолжила у Вальбурги.
— Около получаса. Хочешь присоединиться? — красные щеки Грейнджер и тяжелая одышка при разговоре выдают, что она вышла на улицу не ради утренней медитации или легких упражнений для поддержания фигуры.
Она издевалась над своим телом, заставляя себя пропотеть. И судя по горящим глазам, достигла желаемого результата.
— Совсем нет, — Абраксас покачивает головой из стороны в сторону. — Если хочешь подготовиться к лету, то тебе стоит объединиться с Афелией, она иногда выходит размяться перед ужином. Достойная компания. И упражнения не такие изнуряющие.
— Чудно, как соберусь, обязательно приду к ней.
Грейнджер безразлично бросает фразу, заходя на новый подход. Новый круг заставляет её кожу стать краснее. Дыхание окончательно сбивается.
Раньше получалось увереннее и сил хватало на дольше. Как много можно потерять за год спокойной жизни.
— Ты себя изводишь, это неэффективно, — Малфой не отстает. — И вместо желаемой худобы появятся мышцы.
Абраксас хочет, чтобы она остановилась. Чтобы на её лице закралось сомнение. Тогда станет понятно, что в клубе ему показалось.
Малфой хочет объяснить себе её поведение. В предрассветной дымке девушка кажется ему максимально уязвимой. Поэтому он заставил себя оторваться от подушки и спустился вниз. Поэтому прокрадывался мимо спален друзей, не желая кого-либо разбудить и тем самым испортить момент разговора тет-а-тет.
Её не было в Америке. Она не привыкла повиноваться. И не боялась смерти.
На короткую долю секунды ему показалось, что он увидел на её лице интерес, подобный собственному. Затем взгляд как у Эдда или Тома. Потом она ухмыльнулась, как Вальбурга. Но в конечном итоге появилась маска безразличия. Какую в доме носят все. Она определенно была одной из них и одновременно с этим, совершенно от них отличалась.
Чего нельзя было сказать о её брате.
— Многие будут изводить меня магией, — Грейнджер тем временем резко останавливается, почувствовав, что силы оставили её. Она сделала свою норму, а затем ещё несколько раз. И теперь уверена на сто процентов, что больше продолжать не сможет. — И чтобы выстоять, моей магии нужно здоровое тело. Так не лучше ли мне быть готовой?
Она кажется ему не из этого мира. Реддл бросал что-то подобное в её адрес. Но тогда Малфой не придал этому значения. Теперь он устраивает собственное расследование и приходит к той же мысли.
Стоит ли обсудить это с другом?
Безусловно нет. Если бы Том хотел обсуждать, он бы не стал давать задание выяснить всю подноготную Ноттов.
— Я позову тебя на нашу следующую тренировку, мы иногда собираемся размяться в саду — это полезно для всех в доме.
***</p>
Тео не нравится, как сильно трещит огонь в камине. Диана разводит его подобно магглам, уверенно взаимодействуя с дровами, сидя на коленях.
Когда она поднимается, треск наполняет комнату. От огня исходит плотный белый дым — она определенно добавила травы. Или поленья изначально были пропитаны чем-то.
Нотт морщится и тут же ловит на себе взгляд Афелии. Она стоит поодаль, сложив руки на груди, и внимательно рассматривает его: ищет, к чему можно прицепиться. Поводов слишком много.
— У тебя ведь припасено вино для завтрашнего пикника? — Сигнус, как по велению, разряжает обстановку, привлекая все внимание своим голосом. Он обращается к Вальбурге, но его слова целятся во всех остальных.
— Хоть бы раз это было не так, — весело ухмыляется Блэк, отвечая брату. — Моя коллекция исправно выпивается, но так же исправно пополняется обратно.
— Завтра что-то будет? — Гермиона отвлекается от книги. Она кажется единственной в комнате, кто не следил за происходящим. И даже хмурый Эдд удивляется её реакции. В отличие от них всех, она позволяет себе влезть в спектакль, разыгрываемый братом с сестрой.
— Пикник, конечно, — пожимает плечами Вальбурга. — Я разве не говорила? Мы все заслужили отдых.
Грейнджер хмурится. Но Сигнус и Вальбурга игнорируют её реакцию, продолжая говорить о своём и увлекают этим остальных.
— Ты чересчур расточительна в своих эмоциях.
Малфой перевешивается через подлокотник кресла, чтобы их диалог не привлёк слишком много внимания.
— Это весьма необычно.
— Ты хотел сказать, что я честна в эмоциях. Это нормально, — она язвит, по правде не желая обижать парня. — Они всерьёз собираются отдыхать? Пока люди Гриндевальда могут быть в городе?
— Люди бывают склонны к отдыху. Это спасает от выгорания.
— И в нашем случае от необходимости жить.
Гермиона ловит на себе обеспокоенный взгляд Тео, он внимательно наблюдает за их диалогом с Абраксасом, и она прикусывает язык. Лишнее, ты снова говоришь лишнее.
Но Малфой делает вид, что все в порядке. В глубине души он разделяет её мнение. От этого становится ещё труднее. Он не имеет права согласиться, но и спорить не может. Гермиона кажется ему теперь не только странной, но ещё и очень правильной. Может быть из-за этого она так выделяется?
***</p>
— Я думаю, что тебе стоит хоть немного вжиться в роль. Мисс Нотт никогда бы не стала себя так вести, — Тео перестаёт скрывать негодование сразу же, как за ним закрывается дверь их комнаты.
Она должно быть хочет все испортить. Выдать их с потрохами. Они и так балансируют на тонкой грани, рискуя сорваться.
— В легенду человека проще поверить, когда он честен сам с собой, — Грейнджер в ответ кажется излишне невозмутимой.
Она знает, о чем говорит. Ей уже приходилось притворяться другим человеком. И очень долго.
Тео кажется, что в их прошлой жизни, занимая высокий пост в министерстве, она была менее уверена в себе.
Он хочет продолжить спор, и даже набирает в лёгкие воздух, чтобы выдать гневную тираду.
Но вовремя осекается. Сейчас она твой единственный союзник.
— Ты очень похожа сейчас на себя до окончания битвы за Хогвартс.
На его лице проскальзывает едва заметный испуг, но Грейнджер успевает безошибочно его считать. И это вызывает ярость внутри.
— Нет.
Нотт мгновенно понимает, что дальше лучше не продолжать. Бесполезно.
Он сжимает ладони в кулаки. Нужно было внимательнее наблюдать за ней, чтобы сейчас не мучали вопросы.
— Пожалуйста, будь благоразумной. Мы должны справиться.
Он старается все свести в благо. Но сам не верит своим словам. Сейчас нет сил разбираться. Ты только подначиваешь. А тем временем, она все больше здесь своя, в отличие от тебя самого.
***</p>
— Доброе утро!
Орион лежит на боку, наблюдая за тем, как Вальбурга открывает глаза. Вчерашний вечер казался ему по-настоящему уютным, он был даже готов на секунду поверить, что все возвращается на круги своя.
А потом Блэк ускользнула из дома. Как всегда, в темноте и на цыпочках, подобно ночному вору. Чтобы вернуться ближе к рассвету, также незаметно для всех, кроме Ориона.
От её волос снова пахнет никотином и чужими духами.
— У меня болит голова от твоего голоса, — она лениво переворачивается на другой бок. И Орион морщится в ответ.
— Я переживал. Как всегда.
Вальбурга зажмуривается, сжимая между пальцев великоватую для её подушки наволочку. Мать бы не потерпела постельное белье не по размеру, но она легко засыпает на том, что удалось найти в пострадавшем от войны Риме. Образ матери встает перед глазами сам собой. Блэк точно знает, что бы она сказала и какие морщинки образовались на её лице в момент злости.
А ещё она знает, что Орион переживал. Только думать о злости матери оказывается легче, чем о том, что снова расстроила близкого человека, который ни разу всерьез её ни в чем не упрекнул. И даже про эти дурацкие наволочки ни слова не сказал.
Он всегда за неё переживает. И её бесит, что она питается его эмоциями в этот момент. Это в корне неправильно, и в корне нечестно. От этого совесть душит изнутри.
— Со мной все хорошо, этого не достаточно? — но вслух выходит лишь только огрызнуться.
Её удивляет, каким терпеливым может быть Блэк. И бесит, каким он может быть внимательным к ней. Словно ему и правда хватает эмоций и сил на неё. Тогда почему ей не хватает.
— Нам пора вставать, ребята ждут, — Орион оставляет надежду дотронуться до неё этим утром. Рука останавливается за пару сантиметров от кожи Вальбурги. Словно она для него чужая. Будто им нельзя.
И в этом есть доля правды. Она действительно кажется ему чужой сейчас. Блэк защищается от него, выпуская свои шипы, и Орион не решается нарушить её личное пространство, несмотря на желание, сводящее его с ума.
Сейчас не тот момент.
Рано или поздно, но скорее рано, она вернется домой опьяненной вином или смертью, и будет его. Как бывает всегда в такие моменты. И ему придется пойти у неё на поводу, чтобы потом снова стать для неё чужим.
Орион сжимает ладони в кулаки, злясь на шутку судьбы. Обожать человека, который никогда не будет ему принадлежать. Почему ты не мог выбрать кого-то попроще.
Но ведь и она выбрала его когда-то.
***</p>
Абраксас вынужден делить свою комнату с Розье и в этом есть определенные неудобства. Первое: его раздражает Эдд. Он мрачный, иногда излишне молчаливый и преданный.