4 (2/2)
— Удивительно, как сильно вы отличаетесь, — Том язвит, обращаясь к Абраксасу. — Ты, конечно, знаешь наизусть изображения всех членов благородных семей?
Малфой морщится.
— Они внебрачные дети, полагаю, что к чистоте крови их матери есть вопросы, раз их рождение не афишировали, но их отца я встречал лично в детстве. И Теодор очень похож.
Розье дергается от слов Абраксаса, становясь внимательнее к разговору.
— Понаблюдаем. Могу лично за них взяться, — Эдд переводит взгляд на Тома, ожидая кивка.
— Это мои гости, не стоит доставлять им дискомфорт, — Реддл поднимается из-за стола. — Отправьте письмо Эйвери, мне нужно, чтобы он чаще докладывал о передвижениях Гриндевальда. И если ему нужна помощь, то пусть даст знать, мы отправим к нему человека.
Малфой и Розье кивают, наблюдая, как Том быстрыми движениями надевает мантию и скрывается за дверью.
— Как вы друг друга узнали: простой вопрос. Интересно будет, когда он спросит, что родственники Нотта забыли в Риме, — Эдд усмехается, продолжая сидеть за столом. Он не смотрит на своего собеседника, но точно знает, что взгляд Абраксаса устремлен на него.
— К счастью, этот вопрос он задаст уже не мне, — Малфой ни секунды не медлит. — Моя задача доставлять полезных людей, а верить им или нет, это решение только за Реддлом. Если подведут, могу лично их прикончить.
— Люблю твое дружелюбие и гостеприимство.
— Ничего личного, только политика. Но думаю, что в Рим их привело то же, что и тебя.
Эдд сглатывает, одаривая Малфоя недовольным взглядом.
— Доброй ночи, — губы Абраксаса растягиваются в дружелюбную улыбку прежде, чем он покидает гостиную, чтобы подняться в свою комнату.
***</p>
— Я последняя? — Вальбурга приоткрывает дверь в комнату Афелии и быстро проскальзывает вовнутрь.
— Мы не удивлены, — фыркает Лестрейндж, взмахивая палочкой, чтобы наложить заглушающие заклинания на комнату. — Итак, что думаете?
Она игнорирует то, как Блэк закатывает глаза, опускаясь на пол. Вал облокачивается спиной о стену, руками обнимая колени, и выжидающе смотрит на хозяйку комнаты. Но Афелия совершенно не обращает на неё внимания. Девушка сидит за туалетным столиком с идеально выпрямленной спиной, длинные волосы заплетены в косу — она делала вид, что готовится ко сну. Должно быть, Алектус совсем недавно покинул её комнату. Другого человека она бы просто не пустила на порог в это время.
— Теодор довольно милый, — первой подает голос Диана. И тут же ловит злой взгляд Лестрейндж.
— Он довольно навязчиво расспрашивал меня о своем родственнике, — Афелия прерывает подругу. — Скорее бы Нотт сам приехал, чтобы во всем разобраться.
— Навязчиво для тебя, или для всех остальных? — уточняет Вальбурга. — Будем честными, ты абсолютно лишена эмпатии, возможно, его расспрос были просто… человечными? Он ведь никогда не видел родственника.
— Но мы не о нем собирались разговаривать, — у Афелии отлично получается менять неудобные темы. — Гермиона. Так ведь зовут его сестру? Мы примем её?
— Её принял Том, — голос Блэк оказывается жестче обычного. Она не любит, когда Лестрейндж строит из себя большее, чем есть на самом деле. А сейчас происходит именно это.
Мы примем её? Как будто Афелию кто-то спрашивал. Как будто она и правда может что-то решать.
— А вот тут я оказываюсь более восприимчивой, чем ты, Вал. Не принял. И не примет, если мы не поможем. То, что он рассказал за столом об их встрече — не правда. Не знаю, что она сделала, но он зол на неё.
— И что ты предлагаешь? — Диана подается вперед, внимая словам подруги. — Она не похожа на нас. Как будто бы брат её оберегал не только от ошибок, но и от всего мира.
Розье старается воскресить в памяти слова и жесты Гермионы. Она и правда казалась ей излишне правильной. Странной. Слабой.
И при этом всем, её образ абсолютно не вязался в голове. Она мило улыбалась, потом острила. Надевала вычурно приличные платья на ужин и одновременно с этим шла в дождь через весь Рим в брюках. Она выдерживала взгляд Тома, но не справлялась с Афелией, сводя все к вежливой улыбке.
К несчастью, за последний год Диана слишком истосковалась по новым людям. В доме слишком мало людей, слишком много общения с ними. Она скучает по временам, когда в их гостиной факультета был больший выбор, с кем поговорить. И потому Розье готова принять странности Гермионы.
— Она не понимает, где оказалась, слишком спокойная, слишком… живая? Как будто война не успела задушить её, — продолжает Диана, стараясь объяснить поведение гостьи.
В очередной раз в своей жизни ощущая свою неполноценность. Поведение Грейнджер приводит её одновременно в восторг, опустошение и гнев. Им, сидящим в этой комнате, никогда не узнать, что такое обычная, простая жизнь. Что значит вырасти в тепле и под защитой. Не думать о большем. Не отвоевывать свое право быть.
— Ровно так же, как мы, когда были вынуждены проститься с домом и сбежать сюда. Вспомните себя! Что вы чувствовали и как себя вели. Ей страшно. И это нормально, — Блэк перехватывает инициативу, видя на лице подруги опасные эмоции. — Я думала, что Том подселит её к тебе, Афелия. Ведь ты единственная, кто живет одна. Это было бы логично, ей было бы легче адаптироваться к нам, но он словно не хочет, чтобы мы вмешивались.
— Именно поэтому мне и интересно в ней разобраться, — Афелия сжимает ладони, ее ногти больно впиваются в кожу. Слова даются нелегко, но привычка оставаться равнодушной внешне берет верх. — Мы поможем ей адаптироваться.
Вальбурга недоверчиво глядит на сокурсницу. Ей кажется, что Лестрейндж раздирает ревность. Зачем ещё ей обращать внимание на гостей? Это всё ниже её достоинства. Но она хочет показать своё превосходство. Словно это она приняла их. Словно это она согласилась, что они будут жить и общаться с ней.
От того Блэк сильнее хочется поддержать Ноттов. Афелия слишком забавно бесится, когда что-то идёт не так, как она хочет.
***</p>
Утро в доме Пожирателей сбивает с толку. Тео перехватывает Гермиону на лестнице и заставляет молча сесть на ступеньки, чтобы понаблюдать за Пожирателями внизу.
— Кофе сейчас сбежит! — Диана отправляет заклинание через всю гостиную и кухню, чтобы предотвратить неизбежное. Сигнус оказывается рядом с кофейником, быстро поднимая его с плиты.
— Вы не представляете, какой сон мне приснился, вдумайтесь, мы все оказались… — голос Ориона теряется за посторонними шумами. Он пускается в пересказ, но ни Тео, ни Гермиона не способны разобрать его слова.
Это всё очень похоже на утро в Норе. Только вместо рыжих голов — представители древних родов. И они будто не замечают притихших гостей, слишком увлеченные друг другом и происходящим.
Реддл в этом балагане, естественно, не участвует. Он уходит из дома сильно раньше, чем просыпаются ребята.
— Яичница на столе! — Алектус крайне сосредоточенно левитирует тарелки.
Грейнджер сковывает ужас, это словно сцена из прошлого. Вместо Алектуса могла быть Джинни, вместо Вальбурги близнецы, Диана ведет себя, как Рон, а Орион вполне сойдет за Перси. Это должно вызывать внутри волну теплоты.
Но вместо этого только абсолютное опустошение.
Как они могли искалечить столько жизней? Не может маньяк скрывать свою сущность в стольких мелочах.
— Замерли! Тарелочную бомбардировку нам не пережить, — командует Вальбурга. И даже Афелия смеется над её шуткой.
Но так же быстро, как эта непринуждённая атмосфера обрушивается на Грейнджер с Ноттом, она и заканчивается. После завтрака все моментально расходятся по делам.
Грейнджер заставляет себя осознать и смириться с тем, что Тео парни зовут с собой по делам в город, а её, в их первый полноценный день в доме Пожирателей, оставляют с девушками. И теперь она вынуждена находиться на кухне среди дыма от кастрюль и лязга ножей. Диана взялась готовить Панакелти. И хотя безусловно, Грейнджер уже слышала название этого блюда, и даже видела, как мама его готовит, она всегда думала, что её эта участь обойдет стороной.
Но нет.
Теперь она один из поваров Панакелти, будь оно неладно.
Больше, чем капризное блюдо, Гермиону раздражают девушки, копошащиеся вокруг неё. Неужели Том всерьез притащил в Рим из Лондона трех домохозяек, и не проще ли было взять одного эльфа?
Ей казалось, что они намного больше, чем обслуга парней. До этого Гермионе представлялось, что все в доме на равных. Не от этой ли несправедливости все ещё живая Вальбурга сойдет с ума?
Но это было вполне в духе Реддла. Грейнджер кажется, что он мог наслаждаться самим фактом, что может вырвать человека из привычной среды обитания и притащить сюда. Ее сознание рисует Тома невероятным монстром.
Всё же во всем этом есть и полезная часть — её задача втереться к ним в доверие. Гермиона отдает себе отчет, что дабы помочь, ей необходимо понять их, научиться быть одной из них. И поэтому все утро она впитывает каждое их движение, каждое слово, стараясь составить в голове портрет каждой из девушек. И пока всё тщетно.
Задача начинает казаться слишком сложной даже для неё.
— Кажется, Нотт вообще это все неинтересно, — Вальбурга останавливается около Афелии и старается произносить слова как можно тише.
— Брось, она очень заинтересованно резала лук.
Блэк медленно переводит удивленный взгляд на подругу, беззвучно спрашивая, все ли у нее в порядке.
— Ладно, это была провальная идея, — сдается Афелия, разводя руками. И ловит на себе взгляд Грейнджер.
И от этого её тело невольно передергивает.
— Я что-то делаю не так? — Гермиона доводит ситуацию до абсурда неловкости.
Диана тяжело вздыхает — все насмарку. А ведь она очень старалась, затевая готовку. И даже намеренно выбрала непривычное для себя сложное блюдо, чтобы провести больше времени вместе.
— Возможны, мы, а не ты, — тянет Блэк раньше, чем кто-то из девочек усложнит ситуацию ещё больше. — Слушай, а чем ты обычно занималась в… — она старается подобрать слова, но в итоге говорит, как есть. — Привычной жизни. До войны?
Вальбурга разводит руками, и этим вызывает на лице Грейнджер улыбку. Она похожа в этот момент на Джинни, которая с той же непосредственностью вела беседу в неловких ситуациях.
— Эм… училась, участвовала в дуэльном клубе, — тянет Гермиона, решив проверить содержимое кастрюли. И неожиданно для себя решает пошутить, сказав правду. — Пару раз спасала мир. Но в целом, ничего серьезного. А вот этим всем точно никогда не занималась, — и последнее получается слишком честным, она встречается глазами в печальным взглядом Вальбурги. И внутри становится неловко. Не приноси сюда боль, которой владеешь. Не уничтожай их.
В комнате повисает тишина. Первой начинает смеяться Афелия.
И очень скоро смех охватывает всех девушек.
— Слава Мерлину, — Диана расслабляется. — Честное слово, на секунду мне показалось, что я все-таки похожа на мать и тоже люблю домашние дела, но это так быстро прошло, что последний час я проклинаю эту кухню, этот дом и вас троих.
— Когда эмигрируешь, очень важно иметь точки опоры, отсылки к прошлой жизни, — Блэк переминается с ноги на ногу. — Ради этого мы все и затеяли, и парней из дома выгнали, чтобы не портили атмосферу. Но если тебе больше нравятся дуэли, а не готовить, можем выйти на задний двор и попрактиковаться? — Блэк оживляется, касаясь любимой темы. — Я как раз планировала на сегодня тренировку с Сигнусом, пока мы не решили изменить планы.
— Я очень за, — до Грейнджер постепенно доходит, что все время до этого она смотрела шоу. Они пытались ей понравиться. Или пытались доказать себе, что ещё могут понравиться постороннему человеку? Быть обычными? Кого на самом деле они пытались обмануть, играя в хозяек?
Интересно, сцена на кухне тоже была притворством?
Атмосфера перестает быть накаленной. Может быть, даже воцаряется временный мир. Они все сыграли свои роли не слишком удачно. И все теперь попытаются это исправить.
— На двор наложены чары, чтобы магглы не могли увидеть и услышать, чем мы здесь занимаемся, — Вальбурга проводит экскурсию по их тренировочному полю. — Утром и днем мы здесь можем тренироваться, вечером иногда собираемся на ужин, в мае в Риме довольно тепло.
И пока она говорит, она кажется невероятно простой и человечной. У Грейнджер спирает дыхание. Такая же, как ты. Как Джинни. Как Дафна. И одинаково со всеми неуверенная в себе, чтобы подстраиваться под окружающих, стараясь понравиться.
Может быть, это тот единственный случай, когда ей достаточно быть просто собой, чтобы понравиться? Чтобы стать своей. Бред.
Гермиона дергает плечами. И все же, непроизвольно расслабляется.
***</p>
Том некоторое время наблюдает за дуэлью на заднем дворе. Девушки определенно начали не только что и уже успели устать. Он на два шага вперёд предсказывает действия Вальбурги, отлично зная её технику, понимая слабые и сильные стороны.
В данный момент ему интереснее второй участник. Гермиона оказывается чуть плавнее Блэк, её движения похожи на танец. И она определенно пытается предсказать действия соперницы. Часто успешно. Реддл поджимает губы.
Он обучал Вальбургу лично. Усовершенствовал то, что вложили в её голову и мышечную память родители. И она не выигрывает.
Девушки обладают довольно разной техникой, но держатся на равных. И это сбивает с толку.