1 (1/2)
— Надеюсь, что это не было твоим планом.
Открыть глаза оказывается практически невозможным, солнечные лучи словно просачиваются под кожу, весьма необычное явление для Англии. Гермиона потирает лицо ладонями, стараясь прийти в себя. Для трансгрессии происходящее было чересчур тяжелым. Значит, все пошло не по плану и временная петля не остановилась, а захватила их с собой.
— А если и да?
Они приземлились на твёрдую брусчатку, теперь отряхивают одежду и стараются встать. Нельзя, чтобы их увидели распластанными по земле. Это может привлечь слишком много внимания.
— Значит, я в прошлом вместе с идиотом, — Грейнджер выпрямляется и складывает руки на груди, недовольно морща нос. Магия позаботилась о том, чтобы здесь и сейчас она появилась без вреда для времени. Поэтому привычная для нее одежда сменилась на юбочный костюм и туфли с каблуком из пробки. — Судя по нашему внешнему виду, мы в военных или послевоенных годах.
— Вопрос лишь в какой стране, — невозмутимо продолжает Тео. — Эта улица не похожа на часть Лондона.
Грейнджер оглядывается по сторонам, желая дать точный ответ на замечание Нотта. Хоть бы глаз зацепился за что-то значимое. В конце концов, она не зря раньше так много путешествовала с родителями. Но едва ли её знания помогают. Низкие дома, под ногами брусчатка. Южная флора. Они могут быть в Испании, Италии, на юге Франции. Или может быть это юг Англии? Хоть бы юг Англии, затерянный город, о котором она никогда раньше не слышала. А лучше пусть это всё будет розыгрыш. Или дурной сон.
— Смотри! Кто-то оставил газету на скамейке.
Гермиона первой начинает движение в сторону объекта её внимания, невзначай садится рядом с газетой, выжидает пару минут и подцепляет бумагу пальцами.
Краски мгновенно уходят с её лица.
— Нотт, мы в Риме, — она поднимает растерянный взгляд на парня. — Сейчас май сорок шестого года.
Грейнджер сглатывает, смотря пустым взглядом в одну точку, вся её уверенность сходит на нет. Легко решать задачу, заведомо зная все формулы. Но им попадается нетривиальный пример.
И она здесь бесполезна.
— Что?! Дай сюда, — Тео, без присущей ему до этого аккуратности, выхватывает газету.
И впивается взглядом в строчки. Беззвучно проговаривая ругательства себе под нос.
— Твою же мать!
Внутри только одно желание — взорваться. Как-будто их заманили в ловушку, обдурили и оставили ни с чем. Дуэль давно состоялась. В прошлом они абсолютно бесполезны.
— Что-то пошло не по плану? — уточняет Гермиона. Ей хочется уколоть его как можно больнее. Он, и только он виноват в том, что с ними произошло. Ей, безусловно, не стоило соглашаться на авантюру. Но не она толкнула их в воронку.
— Все. Пошло. Не по плану! — Нотт нервно вскрикивает. Сжимает кулаки и от злости ударяет ногой об бордюр.
Задирает лицо к небу, хватается за голову и тяжело вдыхает, после медленно выдыхая воздух из груди. Заставляя вместе с ним выйти и весь гнев.
Теодор опускается на скамейку рядом с Грейнджер, решая пойти на примирение.
— Не было в моих планах путешествия в прошлое с тобой. Не было! Но до этого я себя мог успокоить тем, что это помешает планам министерства, а теперь… Мы в сорок шестом. Здесь всё уже произошло.
Он упирается локтями в бедра и роняет голову на ладони. Пальцы закапываются в непослушные короткие кудри на голове.
— Мы в ловушке, Грейнджер. В полной заднице! Проживем жизнь вдали от привычного нам мира и ни на что не повлияем.
— Без гроша, документов и места для ночлега, — как будто специально усугубляет положение Гермиона. Но на самом деле лишь озвучивает свои собственные страхи.
Вслух всегда проще. Она словно разделяет с ним переживания напополам. У нее не получилось научиться жить мирной жизнью в своем времени, теперь придется научиться в чужом. Но ресурса на это определенно нет, и нет ничего, что могло бы замотивировать.
— Мерлин! Думай, Тео, думай, — Нотт резко подскакивает со своего места, начиная ходить кругами перед скамейкой.
Грейнджер отмечает, что, несмотря на неопределенность и волнение, Нотт выглядит весьма и весьма уместно. Словно был рожден здесь. Или просто его стиль в одежде слишком соответствовал. Будто он шел к этому годами… Гермиона трясет головой. Такое невозможно было предсказать, только если почувствовать шестым чувством. Что ж, в таком случае ей стоит радоваться, что он здесь рядом с ней. Может и как выбраться отсюда, тоже почувствует.
— Мой двоюродный дед умер в сорок пятом… Они не ладили с дедом и отцом, но он был бездетным, поэтому назначил меня, сына моего отца, наследником…. Если только магия гоблинов такая, как говорят… Я могу получить деньги уже сейчас. А если он умер… Грейнджер, ты меня слушаешь? — он ловит её потерянный взгляд на себе.
— Твой двоюродный дедушка… я слушаю тебя.
— Если он умер, я могу представляться его сыном в обществе. Возможно, внебрачным, но остаться Ноттом.
— И это всё, что тебя сейчас волнует?
— Сорок шестой год, Грейнджер. Если у министерства не получилось, то Гриндевальд, гремевший своим именем на весь мир, только пал. Думаешь, мы сможем выжить в магической части Рима без известной фамилии?
Гермиона в ответ молча поджимает губы. Он прав. Он пытается выжить. А для этого потребуется больше усилий, чем обычно.
— Так что выбирай роль: будешь моей любовницей, сестрой или гувернанткой. Иначе у нас нет причин путешествовать вместе в этом времени.
— Сестрой, — не задумываясь отвечает Грейнджер.
— Что ж, ожидаемо, — Тео переводит дух, останавливаясь. Хоть что-то в его жизни становится понятным на ближайшее время. Осталось лишь придумать, как выбраться отсюда. — Начнем с поиска магической части Рима и банка, а потом найдем ночлег и разберемся, что сейчас происходит и почему мы здесь.
Его лицо окончательно принимает спокойное выражение. Теперь всё кажется максимально прозрачным.
Осталось лишь довести задуманное до конца.
***</p>
Гермиона зло смотрит на темно-зеленые бархатные занавески: и как только хозяева квартиры смогли их сохранить во время войны. Впрочем, этого стоило ожидать от старых волшебников, оставшихся даже в самые темные времена в своем доме в центре Рима.
Они относились к своей многокомнатной квартире, как к дворцу. Но сдали комнату первым обратившимся по объявлению волшебникам. И даже не позаботились о том, чтобы убрать с мебели пыль и выветрить запах старины.
Старые предметы мебели, которыми обставлены квадратные метры, по заверению хозяйки-старушки, настоящий антиквариат ручной работы. Грейнджер морщится — это всё будто гостиная Слизерина. Каждый сантиметр их жилья кричит о том, что она его недостойна.
Но всё же этот вариант лучше, чем ночевать в единственном отеле в небольшой магической части Рима. Если выражаться откровеннее, то в практически отсутствующей магической части Рима: небольшое отделение банка, в которое Нотту удалось заказать перевод своих финансов, бар с отелем-ночлежкой, магазин всего необходимого для волшебников и волшебниц. Альтернативой этому была возможность снять жилье у маглов и ежесекундно думать о том, что нужно прятать палочки.
Квартира старых волшебников — хороший вариант. От этого становится ещё тоскливее.
— Я схожу на рынок, — Гермиона резко оборачивается. Тео сидит за ее спиной в кресле с газетой в руках, по второму разу перечитывая сегодняшние новости. Его смущает абсолютно все, что пишут в печатном издании — балет, открытие новой выставки, выход черно-белого фильма. Слишком поверхностно и незаинтересованно.
— Предпочитаю не есть курицу, люблю спаржу и чечевицу. Кстати, ты умеешь готовить овощи на пару? — он произносит слова не отрываясь от чтения.
— Ты выйдешь в окно или предпочтешь пойти в задницу? — без интереса уточняет Грейнджер, давая понять, что готовить в принципе не собирается. В её планы входит питаться лишь тем, что не требует термической обработки или не питаться вовсе. Умереть от голода — хорошая альтернатива жизни в прошлом.
— Зачем тебе на рынок? — Тео моментально переходит на серьезный тон, все его внимание переключается на Гермиону.
— Понятия не имею, не могу долго находиться в запертом пространстве, я здесь с ума сойду, — ей определенно придется научиться разговаривать с ним честно. Грейнджер решает начать учиться прямо сейчас. И Нотт это чувствует. Поэтому не продолжает развивать тему.
Она словно вертикальная лужа, привычная реальность разрушилась, а в новой опоры пока не нашлось. И Гермиона, как тряпичная кукла, плывет по течению.
— Я думаю, что на улице не очень безопасно сейчас, — он откладывает бумагу и потирает переносицу. — В этом времени что-то не так, но в газете одни новости культуры. И никто не хочет говорить о Гриндевальде. Хотя эта тема не может не волновать.