Глава 14 (1/2)
Стоны и бормотание Гарри стали громче, и глаза Гермионы распахнулись. Должно быть, в какой-то момент она задремала. Книга, лежавшая на её коленях, упала на пол, когда она наклонилась вперёд и схватила Гарри за руку. Он метался в своей постели и снова и снова повторял: «Нет… нет…»
— Гарри, — негромко позвала она, убирая волосы с его влажного лба.
— Нет… нет, я уронил его, — пробормотал он, дёргаясь и напрягая мышцы. — Уронил!
— Гарри, всё в порядке, мы в безопасности, — вполголоса сказала Гермиона, крепко сжимая его руку. — Всё хорошо, Гарри, ты в палатке.
Гарри открыл глаза, отпрянул от её прикосновения и в замешательстве огляделся. Наконец его глаза встретили её взгляд, и он явственно расслабился.
— Гермиона, — хрипло прошептал он.
— Привет, — сказала она и с ласковой улыбкой посмотрела на него. Осторожно протянув руку, она убрала волосы с его лица, после чего опустилась на колени рядом с кроватью, приблизив свой уровень взгляда к его. — Мы в безопасности, Гарри.
— Мы сбежали? — спросил он, не отрывая глаз от её лица. Теперь она чувствовала ответное сжатие его руки.
— Да, — подтвердила она, удерживая зрительный контакт. — Мне удалось нас аппарировать. Гарри, ты хорошо себя чувствуешь?
Гарри нахмурился, но не из-за вопроса Гермионы, а из-за того, что не знал, как на него ответить.
— Не знаю, — медленно проговорил он, отводя взгляд к потолку. Глубоко вдохнув, он заставил себя снова посмотреть на неё. — А как я должен себя чувствовать?
Его голос был немного хриплым, что, в общем-то, было неудивительно после всех вчерашних криков.
— Я был практически бесполезен, Гермиона, — с болью сказал Гарри. — Он был в моей голове, я почти ничего не контролировал — и абсолютно ничего не мог с этим сделать.
Гарри тяжело вздохнул и провёл рукой по волосам. Конечно, его сильно потрясла вся эта история с Батильдой, но больше всего он переживал именно из-за инцидента с Волдемортом, и Гермиона это хорошо понимала. Он был слишком уязвим и открыт для такого рода атаки.
— Без тебя я бы оттуда не выбрался, — тихо сказал Гарри, поворачивая голову, чтобы ещё раз взглянуть на неё. — Я видел много всего, Гермиона. Когда он был в моей голове. Я видел, как умерли мои родители. Видел ту ночь так ясно, как будто это происходило у меня на глазах. Я был там. Я был Волдемортом.
Гарри затих, и Гермиона крепко сжала его руку. Она всматривались в его лицо, пытаясь подобрать слова. Чёрт, — подумала она про себя в отчаянии. — Как мне его утешить? Он только что видел, как умирала его семья… Окклюменция! Нам нужно поговорить о том, чтобы снова заняться окклюменцией! Но не сейчас. Она решила отложить этот разговор. Упрёки — последнее, что ему было необходимо прямо сейчас. Вместо этого она подвинулась поближе и опёрлась на край его кровати.
— Гарри, мне так жаль, — искренне сказала она, не отрывая взгляда от его лица. Её сердце болезненно сжималось при виде усталости и печали в его глазах. Ну за что ему всё это?
— Не стоит, Гермиона. Всё в порядке, — сказал Гарри и прочистил горло, на мгновение прикрыв глаза, как будто пытался прогнать воспоминания. — Наверное, это прозвучит странно, но в каком-то смысле я даже рад, что мне удалось их увидеть. Увидеть ту ночь. Я думаю, лучше знать.
Гермиона понимающе кивнула. Гарри ненадолго умолк, потом его глаза прояснились, и он продолжил уже с большей убеждённостью.
— Ты-знаешь-кого очень заинтересовала та фотография, с вором. Он сильно разволновался, когда её увидел. Он разыскивает этого человека, но я не знаю почему — из того, что я видел, этого было не понять. Он разнёс полдома от ярости, когда мы сбежали, а Батильда… не была Батильдой. — Он слегка нахмурился, вспоминая события вчерашнего вечера. — Это была Нагини, каким-то образом она оказалась внутри её тела… Я… я не знаю, мертва ли Батильда или они каким-то образом создали её копию, но Нагини выползла из шеи Батильды в ту секунду, когда я отвёл взгляд. Тело Батильды просто опало на пол, как будто это была пустая оболочка. Я… я никогда не видел ничего подобного.
— Она мертва, — сказала Гермиона, поморщившись. Она планировала немного подождать, прежде чем рассказывать об этом Гарри, но, похоже, сейчас было такое же подходящее время, как и любое другое. — Когда ты ушёл, я наложила щит и пошла осмотреть первый этаж. Сначала я зашла на кухню — там всё было испорчено. Должно быть, Батильда была мертва уже какое-то время. Хуже всего пахло от кладовой, и я её открыла.
Гермиона запнулась и крепко сжала руку Гарри, прежде чем продолжить. Образ того, что она увидела в той кладовке, будет преследовать её в кошмарах до конца жизни.
— Батильда… ну, то есть её… её внутренности… они были там, Гарри. Выглядело так, будто кто-то снял с неё кожу и бросил остальное тело, и оно сгнило. Повсюду были мухи… Похоже, на дверь когда-то наложили запечатывающее заклинание, но наложили плохо, и со временем оно начало ослабевать, поэтому в доме стояла такая вонь.
Последние слова она буквально выдавила из себя. Перед глазами стояли образы разлагающегося трупа Батильды. Мухи, мухи повсюду — и личинки, ползающие по красно-чёрной гниющей плоти. Хуже всего было то, что её лицо всё ещё можно было различить — ну, то есть то, что от него осталось. Пустые глазницы, остатки носа, щербатая безгубая челюсть. Желудок Гермионы перевернулся, и она с силой стиснула зубы и тяжело сглотнула, подавляя рвотные позывы. За последние несколько лет — и особенно за последние несколько месяцев — она успела достаточно близко познакомиться со смертью, но не такой. С таким она сталкивалась впервые. Это был совершенно другой уровень садизма и бессердечия.
— Ох, Гермиона… мне жаль, что тебе пришлось такое увидеть, — хрипло сказал Гарри. Он поднялся в сидячее положение, опёрся на подушку, поднял её с колен и прижал к своей груди.
Она крепко зажмурила глаза и вцепилась пальцами в свитер Гарри, изо всех сил пытаясь очистить разум и прояснить мысли. Вот он, настоящий пример того, на что Волдеморт и его последователи готовы пойти, — думала она. — Содрать кожу со старухи и оставить её труп гнить в её собственной кладовке. При этом Гермиона почти не сомневалась, что всё это происходило, когда несчастная женщина была ещё жива, и от этой мысли её желудок снова сжался. Как нам бороться с людьми, готовыми совершать такие жуткие, бесчеловечные поступки? Она ещё глубже уткнулась лицом в свитер Гарри. С этим ей тоже нужно будет разобраться позже, в свободное время. Сейчас же ей нужно было собраться и поддержать Гарри.
— Как долго я был в отключке? — спросил Гарри, когда её дыхание немного выровнялось. Он хотел перевести разговор на что-нибудь менее ужасное, что казалось не самой простой задачей, учитывая всю ситуацию.
— Несколько часов, — тихо проговорила Гермиона. Со вздохом отстранившись от его груди, она чуть откинула голову и внимательно посмотрела на него, потом протянула ему очки с тумбочки, но свитер на его груди так и не отпустила, как будто боялась, что Гарри выскользнет из её рук. — Сейчас раннее утро.
Гарри кивнул, надел очки и пристально вгляделся в её лицо в поисках следов того потрясения, с которым она минуту назад рассказывала о своей страшной находке. Но теперь Гермиона выглядела намного спокойнее и увереннее — очевидно, она как-то сумела собраться и отодвинуть эмоции в сторону.
— Крестраж прилип к твоей коже, и мне пришлось применить разделяющее заклинание, чтобы его снять, — тихо сказала Гермиона. Она наконец отпустила его свитер и указала на то место на его груди, где был медальон. — Я использовала бадьян, так что, надеюсь, обойдётся без шрамов, но отметина всё равно может остаться. Тут как с ранами от оборотня — с тёмной магией стандартное лечение работает плохо. Я починила твои очки — они треснули во время драки. Я подумала, что тебе было бы неплохо иметь запасные, поэтому сделала несколько дубликатов. Если что, они в сумочке.
— Спасибо, Гермиона, — с искренней признательностью сказал Гарри. Он поймал её руку, застывшую над его грудью, и крепко сжал, положив себе на колени и даже не потрудившись взглянуть туда, куда указала Гермиона. Он знал, что она сделала всё, что могла, чтобы исправить повреждение, а что осталось, то осталось, и с этим уже ничего не поделаешь. Что касается очков, он ничуть не удивился — они разбивались в бою не в первый раз и наверняка не в последний, так что создание дубликатов было хорошей идеей. За время их самообучения они выучили самые разные заклинания и чары, и одним из таких заклинаний было простое gemino. Разумеется, Гермиона сразу нашла ему применение.
— Укус Нагини сломал тебе руку — я её исцелила. К счастью, её зубы не проткнули кожу. Думаю, нам стоит поискать способ увеличить прочность щита, чтобы он лучше защищал от физических атак, — сказала Гермиона, отводя взгляд. Пальцы её свободной руки нервно теребили подол её свитера.
— Что ещё? — спросил Гарри, садясь прямее. Он слишком хорошо её знал и видел, что она что-то скрывает от него, нехотя раскрывая всё больше подробностей прошлой ночи. — Что случилось, Гермиона?
— Твоя палочка, Гарри... — сказала она так тихо, что он едва её услышал.
Лицо Гарри окаменело. Гермиона снова подняла на него взгляд и увидела, как напряглась его челюсть.
— Что с моей палочкой?
Лицо Гермионы мучительно исказилось, когда она произнесла следующие слова.
— Она сломалась во время боя, Гарри, прости, я пыталась починить её, я собрала все обломки, но у меня ничего не вышло. Возможно, это сделала я — когда я бросила это взрывное проклятие и оно разрушило стену… я… я, наверное, задела твою палочку. Гарри, прости, я не хотела! — с отчаянием воскликнула она и внутренне сжалась, когда он нахмурился и закрыл глаза.
Он резко вдохнул, переваривая услышанное, и её сердце сжалось от чувства вины. Она даже представить себе не могла, каково это — лишиться своей палочки, узнать, что ты потерял связь с магией, свою способность творить заклинания. Её грудь сдавило. Она знала, что, скорее всего, именно она виновата в том, что Гарри остался без палочки, и это убивало её. Она нервно стиснула челюсти, продолжая сжимать его руку, пока он снова не открыл глаза — ясные и спокойные.
— Ничего страшного, — твёрдо сказал он, глядя ей прямо в глаза. На его лице не было ни малейшего следа гнева или укора.
— Гарри, я… — Но Гарри прервал её прежде, чем она смогла закончить предложение.
— Гермиона, ты не знаешь наверняка, из-за чего сломалась моя палочка, — спокойно сказал он, сжимая её руку в ответ. — Её могла ударить Нагини, я сам мог на неё упасть — я же вообще не видел, что происходит. В любом случае это не имеет значения. Это был несчастный случай, и мы с этим разберёмся. Но спасибо тебе — за то, что попыталась это исправить, и за то, что сохранила обломки.
Гермиона сдержанно кивнула и стиснула зубы. Винил её Гарри или нет, она всё равно чувствовала себя виноватой.
— Нам просто придётся делить твою палочку, пока мы что-нибудь не придумаем.
— Мне так жаль, Гарри, — тихо сказала она, едва не плача.
— Я знаю, — сказал Гарри, поднимаясь с подушек и наклоняясь ближе к ней. — Мне тоже, но, Гермиона, это не конец света, правда. Всё будет хорошо, мы обязательно что-нибудь придумаем.
Губы Гермионы слегка дрогнули от его слов. Он склонился вперёд и нежно поцеловал её в висок, отчего её лицо залил слабый румянец.
— Пойду-ка я, пожалуй, приму душ, — сказал он с лёгким смешком. — От меня воняет.
Гермиона поднялась на ноги, помогла Гарри встать с кровати и взглядом проводила его до ванной. Её сердце болезненно колотилось в груди, когда она смотрела ему вслед. Эта ночь была из тех, когда на неё сваливалось слишком много всего — и этого «всего» было настолько «слишком много», что она начала сомневаться, сможет ли она это вынести. Услышав, как включился душ, она бессильно опустилась на его койку, уронила голову на руки и позволила тихим слезам свободно течь под шум льющейся воды.
Она даже не была уверена, из-за чего плакала — из-за Батильды; из-за осознания того, на что способны их враги; из-за того, что они снова едва избежали смерти; а может, из-за того, что Гарри так быстро простил её за свою сломанную палочку, или из-за беспокойства, что на самом деле он сильно расстроился, но не сказал ей об этом. Её сердце болело при одной мысли о том, что она могла его потерять. Она понимала, что всё это вкупе с недосыпанием только усугубило общее нервное напряжение последних месяцев.
Она плакала из-за всего этого сразу.