Глава 13 (1/2)
Семнадцатого декабря Гермиона сидела в своём кругу на полу, обложившись стопками книг.
— Гермиона? — немного нерешительно позвал Гарри, присев рядом.
— Хм? — Подняв глаза от «Сказок барда Бидля», она посмотрела на него и с удивлением заметила, что он нервно перебирает пальцами. Такое поведение было для Гарри немного странным. За последние несколько месяцев они сильно сблизились, и она не могла припомнить, когда в последний раз он так нервничал перед разговором.
— Гермиона, — медленно произнёс Гарри. — Я тут подумал… Я знаю, что тебе это, скорее всего, не понравится, но выслушай меня, ладно?
Гермиона закрыла книгу, придерживая страницу пальцем, и села чуть прямее. Нервный взгляд Гарри немного её встревожил. Она узнала это выражение — именно так он выглядел, когда собирался просить о чём-то, что было опасным или противоречило правилам, но, по его мнению, стоило возможного риска. Подавив тревогу, она заставила себя выдохнуть. Она доверяла Гарри и знала, что он не стал бы просить о чём-то, что заставляло его так нервничать, если бы это не было по-настоящему важно.
— Ладно, — сказала Гермиона. Наклонившись вперёд и поставив локти на колени, она посмотрела на него снизу вверх. — Говори. У меня тоже есть к тебе вопрос… но ты первый.
— В общем, я тут подумал… Я хочу побывать в Годриковой Лощине.
Гермиона тихо вздохнула и устало потёрла глаза рукой.
— Да, — сказала она со вздохом. — Да, я тоже об этом думала.
— Правда? — удивился Гарри.
— Да, — слегка рассмеялась она, убирая волосы с лица. — Конечно, это опасно, но я уже просто не представляю, где ещё искать этот чёртов меч. В конце концов, это место рождения Годрика Гриффиндора.
Гарри кивнул, но с его губ сорвался тихий смешок.
— Если честно, Гермиона, я хочу там побывать по двум причинам. Там находятся могилы моих родителей… и их дом… и я… я хотел бы увидеть их. И меч, да. Я читал, что Батильда Бэгшот живёт в Годриковой Лощине, и подумал, что, возможно, она может что-то знать… Конечно, если мы сможем её найти.
— Гарри, более того, возможно, меч у неё! — с энтузиазмом подхватила Гермиона. — Дамблдор хорошо её знал. Возможно, он оставил меч ей на хранение или, может, что-то ей сказал. Может быть, он ожидал, что мы отправимся туда, потому что знал, что ты захочешь там побывать.
Она участливо положила руку ему на колено, прежде чем продолжить более мягким голосом.
— Вполне естественно, что ты хочешь увидеть место своего рождения, Гарри, и я думаю, тебе действительно стоит там побывать. Хотя… уже одно это делает это место очень опасным. Не только Дамблдор мог ожидать, что однажды ты там появишься. Нам нужно быть предельно осторожными.
— Ну, тут у меня есть кое-какие соображения, — сказал Гарри, накрыв ладонью руку Гермионы на своём колене. — После Министерства у нас осталось немного оборотного зелья, так что мы могли бы достать несколько волосков и прибыть туда уже замаскированными. Плюс щит и дезиллюминационные чары, и — если мы будем осторожны — всё будет в порядке.
Гермиона медленно кивнула в знак согласия.
— Значит, нам придётся наведаться в город, чтобы добыть волосы. Хорошо бы запастись ещё и на будущее. Заодно можно и припасы пополнить. Думаю, можно спланировать вылазку на эту неделю. — Она убрала руку с колена Гарри, снова открыла книгу и показала ему страницу. Он подвинулся и сел рядом, чтобы лучше видеть.
— Вот о чём я хотела тебя спросить, Гарри, — сказала она, указывая на символ вверху одной из страниц. Это было похоже на треугольный глаз, зрачок которого пересекала вертикальная черта. — Смотри: знак выполнен чернилами, кто-то его нарисовал в уже готовой книге. Сначала я подумала, что это просто рисунок над сказкой, поэтому не сразу заметила эту странность. Ты когда-нибудь видел такой символ раньше? Я просмотрела несколько книг по рунам и свои старые заметки, но ничего подобного не нашла.
— Я не совсем уверен… — задумчиво сказал Гарри, рассматривая символ. Почему-то он казался ему смутно знакомым. — Погоди, а разве это не тот самый символ, что был на шее у отца Луны на свадьбе?
— Вот! И я так подумала! — обрадовалась Гермиона, подняв глаза на него. — Но я не очень хорошо рассмотрела его во время свадьбы, поэтому не была уверена и хотела, чтобы ты подтвердил.
— Тогда это знак Гриндевальда.
Гермиона моргнула, удивлённая уверенным тоном Гарри.
— Что? — спросила она, непонимающе глядя на него.
— Ах, да, извини… Мне Крам рассказал, и я как-то даже не подумал об этом упомянуть, совсем забыл, — несколько смущённо признался Гарри, потирая рукой затылок.
Гарри пересказал их с Крамом разговор на свадьбе, о том, что знак принадлежал тёмному волшебнику Гриндельвальду, который убил многих людей, включая дедушку Крама, и о том, что он был очень могущественным, пока его не победил Дамблдор. Гарри понятия не имел, почему Ксенофилиус носил знак такого ужасного волшебника. Оставалось только надеяться, что мистер Лавгуд просто не знал, что означает этот знак. Гермиона слушала Гарри и всё больше хмурилась. Ни в одном виденном ею тексте не было задокументированной связи между этим символом и Гриндевальдом. Также не было и очевидной причины, по которой кто-то стал бы рисовать знак тёмного волшебника в детской книге. Гарри согласился, что это действительно странно, и они предположили, что, скорее всего, кто-то добавил рисунок на страницу намеренно, но сделал ли это сам Дамблдор было неясно.
Они решили, что попробуют поискать символ в тех книгах, что Гермиона позаимствовала из закрытого раздела библиотеки Хогвартса, пока будут готовиться к походу в Годрикову Лощину. Гермиона не хотела идти, пока они оба не смогут создать щит как минимум на четырнадцать минут, кроме того, им нужно было собрать волосы для оборотного зелья, что означало вылазку в город.
В течение следующей недели они упорно тренировались в дуэлях, отрабатывали защитные чары и наскоро наведались в соседний город за образцами волос. Всё время пребывания в городе они находились под дезиллюминационными чарами и держались за руки, чтобы в случае чего сразу же аппарировать. Но, к счастью, всё прошло настолько спокойно, что им даже удалось пополнить запасы в местном магазинчике, прежде чем отправиться обратно к палатке.
Каждый собранный образец волос был аккуратно помещён в индивидуальную бутылочку и помечен этикеткой с описанием человека, которому принадлежал. Гермиона была довольна, что ей удалось раздобыть ещё шесть дополнительных образцов про запас. В один из таких подготовительных дней Гермиона освоила простое заклинание, убирающее следы на снегу, и научила ему Гарри. Они полчаса практиковали новое заклинание на улице, прежде чем приступить к своей обычной дуэльной тренировке.
Через неделю Гермиона объявила, что они готовы отправиться в Годрикову Лощину. У них в распоряжении было готовое оборотное зелье, их дезиллюминационные чары были доведены до совершенства, они научились скрывать свои следы и в целом чувствовали себя уверенно в отношении собственной физической подготовки и дуэльных навыков. Кроме того, они добились того, что их щиты держались не меньше пятнадцати минут. Они решили аппарировать в Годрикову Лощину вечером — так они могли избежать больших скоплений людей, но в то же время имели возможность навестить Батильду, не заявляясь к пожилой женщине посреди ночи. Итак, они наскоро поужинали, прибрались, собрали всё, включая палатку, и, поморщившись, проглотили по порции оборотного зелья.
Гарри превратился в лысеющего маггла средних лет. Он почувствовал, что чуть уменьшился в росте, и посмотрел на Гермиону, которая превратилась в его маленькую, похожую на мышку жену. Они нервно усмехнулись внешности друг друга, и Гарри попытался унять волнение в животе, которое возникало при мысли о том, куда они направляются. Крепко взявшись за руки, они наложили дезиллюминационные чары и аппарировали.
***</p>
Они появились на заснеженной дороге под тёмно-синим небом, на котором слабо мерцали первые звёзды. По сторонам узенькой улочки виднелись дома, украшенные к Рождеству. Чуть впереди золотистый свет уличных фонарей указывал центральную площадь деревушки. Гарри и Гермиона замерли на месте с вытянутыми палочками и быстро огляделись, не расцепляя рук. Ни homenum revelio, ни чары обнаружения здесь не имели смысла — они и так знали, что их окружают люди.
Не обнаружив очевидных источников опасности, они осторожно пошли вперёд по заснеженной дорожке, неуверенно оглядываясь на каждый дом. Несмотря на использование оборотного зелья, они оба убирали за собой следы на ходу и сохраняли дезиллюминацию. Никто из них не знал, где находится дом Поттеров или где живёт Батильда, и пребывание в таком людном месте заставляло их обоих чувствовать себя неуютно.
Улочка, по которой они шли, повернула налево, и перед Гарри с Гермионой открылась уютная деревенская площадь. Вся она была увешана гирляндами разноцветных фонариков, посередине высился обелиск, его частично заслоняла покачивавшаяся на ветру рождественская ель, стоявшая рядом. По краям площади виднелись несколько магазинчиков, почта и паб; на дальней от них стороне драгоценными каменьями сияли цветные витражи в окнах маленькой церкви. Через площадь спешили во всех направлениях жители деревни, мелькая в свете уличных фонарей. Когда открывалась дверь паба, оттуда доносились музыка и смех; из церквушки слышался рождественский хорал. Гермиона наложила muffliato, чтобы можно было говорить без опаски, что их кто-нибудь услышит.
— Гарри, а ведь сегодня Сочельник! — воскликнула она и крепче сжала его руку. — Я так увлеклась подготовкой, что совершенно потеряла счёт дням.
Она повернулась, чтобы посмотреть на Гарри, или, вернее, на лысеющего мужчину средних лет, которым был Гарри, но различила лишь слабое мерцание его дезиллюминированного силуэта.
— Счастливого Рождества, Гарри, — мягко сказала она, сжимая его руку.
— Счастливого Рождества, Гермиона, — тихо ответил Гарри, сжимая её руку в ответ.
Они немного постояли молча, прежде чем Гермиона потянула его в сторону церкви.
— Твои родители, Гарри, они могут быть там, — тихо сказала она, когда они приблизились к небольшой толпе на площади. Гарри кивнул, не в силах говорить, поэтому просто снова сжал её руку в знак согласия.
Его сердце бешено колотилось, пока они пробирались через площадь. Такое открытое и незащищённое пребывание в окружении людей заставляло его нервничать. Он догадывался, что пройдёт немало времени, прежде чем он снова привыкнет быть на публике после окончания войны. Каждое движение или голос проходящего мимо человека заставлял их тела вздрагивать, а взгляды — нервно метаться из стороны в сторону. После нескольких месяцев тихой и уединённой палаточной жизни каждый звук казался резким и чересчур громким, наполняя сердце тревогой.
Толпа оставляла их открытыми для нападения с любой стороны, поэтому они двигались очень осторожно и следили за тем, чтобы не оставлять следов на снегу. Когда они проходили через центральную часть площади, Гарри приостановился, чтобы взглянуть на обелиск — казалось, никто из магглов его не замечал, поэтому он предположил, что его могут видеть только волшебники. Когда они медленно продолжили свой путь через площадь, Гарри почувствовал, что его дезиллюминационные чары иссякают, поэтому, пройдя через маленькую калитку, ведущую к церкви и к кладбищу за ней, он вытащил из рюкзака мантию-невидимку и накинул её на себя и Гермиону.
На кладбище было тихо и спокойно, толстый слой белого снега покрывал аккуратные надгробия и пригибал к земле ветви деревьев. Они молча шли по рядам могил в поисках Поттеров.
На одном из надгробий они заметили фамилию Эббот — возможно, это был кто-то из родственников Ханны. Может быть, её семья тоже жила в Годриковой Лощине. Когда им повстречались два особенно старых белых надгробия, Гермиона остановила Гарри, и они присели на корточки, чтобы получше рассмотреть надписи. Один принадлежал Кендре Дамблдор, другой — её дочери Ариане. Маленькие буквы внизу каменной плиты гласили:
Где сокровище ваше,
там будет и сердце ваше.
— Дамблдор когда-нибудь упоминал, что его семья тоже жила здесь? — спросила Гермиона, глядя на Гарри под мантией. Их дезиллюминация рассеялась, и она смогла разглядеть очертания мужского лица рядом с собой.
— Нет, — хмуро сказал Гарри, качая головой. — Никогда.
Гермиона тоже нахмурилась. Они встали, чтобы продолжить поиски. Несколькими рядами позже Гермиона взволнованно остановила Гарри, и они снова присели, чтобы разобрать надпись.
— Гарри, я думаю, мы нашли их! — Она торопливо смахнула снег и сухой мох, но разочарованно замедлилась, когда разобрала имя «Игнотус». — Ох, извини, из-за снега выглядело так, словно это могила Поттеров.
— Ничего страшного, Гермиона, — утешительно сказал Гарри, помогая ей подняться на ноги. — Мы просто поищем дальше.
Когда они прошли ещё два ряда могил, Гарри начал понемногу падать духом. Что, если их здесь нет, — подумал он с волнением. Гермиона почувствовала его напряжение и ободряюще сжала его руку.
Они повернули к дальней части кладбища, и он заметил белый надгробный камень наподобие тех, что принадлежали Дамблдорам. Укрытый низко свисающими ветвями дерева, этот памятник стоял чуть в отдалении от других могил. Он потянул Гермиону в ту сторону и, приблизившись, ясно различил надписи:
Джеймс Поттер,
27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года
Лили Поттер,
30 января 1960 года — 31 октября 1981 года
Последний же враг истребится — смерть.
Гарри стоял совершенно неподвижно и смотрел на могилу своих родителей, все слова, которые у него были, застряли у него в горле. Гермиона подняла палочку под мантией, наколдовала рождественский венок и осторожно вложила ему в руки. Гарри опустился на колени и положил венок перед надгробием, не пытаясь сдержать слёзы. Она опустилась на колени рядом с ним и положила голову ему на плечо. Не раздумывая, он обнял её и крепко прижал к себе, поцеловав в висок.
— Спасибо, что ты рядом, Гермиона, — сказал он сдавленным голосом. — Не только здесь и сейчас, но и всегда. Спасибо. Спасибо тебе за то, что оставалась со мной, за то, что помогала мне, за то, что была рядом, когда я в тебе нуждался. Я… я не смог бы сделать этого без тебя. Без тебя меня бы здесь просто не было. Спасибо, что согласилась прийти.
Гермиона кивнула ему в плечо и снова крепко сжала его руку. Она даже представить себе не могла, что сейчас творится в душе Гарри, поэтому просто тихо сидела рядом, позволяя ему пережить то, что ему нужно было пережить, и ощутить себя частью семьи, которую он так и не узнал.
— Хорошая цитата, — тихо проговорила Гермиона, бросив взгляд на Гарри. — Про жизнь после смерти…
Гарри кивнул и одарил её лёгкой грустной улыбкой. Его глаза всё ещё блестели от слёз, когда он поднял их обоих на ноги. Возвращаясь с кладбища, они оба испытывали навязчивое ощущение, будто за ними наблюдают. Гермиона подпрыгнула, заметив краем глаза какое-то движение справа от себя.
— Гарри, — тихо сказала она, когда они остановились на краю площади. — Кажется, я кого-то видела, и этот кто-то наблюдал за нами, пока мы были у могилы твоих родителей.
Гарри кивнул, и они крепче взялись за руки, держа палочки наготове.
— Хорошо, давай обойдём площадь, — сказал он, потянув её направо к неприметной тропинке. — Мне не нравится находиться в толпе, хоть под мантией, хоть без. Давай выберемся отсюда и поищем дом Батильды, но, если заметим слежку, сразу же аппарируем.
Гермиона кивнула, соглашаясь, и они двинулись вперёд по тускло освещённой улочке. Несмотря на темноту, они чувствовали себя в большей безопасности, находясь вдали от толпы. Так они точно знали, что у возможного противника меньше шансов подкрасться к ним незаметно, да и мысль, что в случае чего у них было место для борьбы или побега, утешала. Миновав несколько домов и оглядевшись, они задумались, как им найти Батильду. Можно было проникнуть в почтовое отделение, чтобы попытаться найти её адрес. Они как раз обсуждали детали, когда Гарри замер.
Слева перед ними высилась тёмная масса, похожая на остатки дома. С гулко бьющимся сердцем Гарри потянул их туда. Очевидно, fidelius умер вместе с хозяевами, но сам дом был на месте. Во дворе до сих пор валялись обломки, а живая изгородь сильно разрослась и выглядела дико и неухоженно, но большая часть дома всё ещё стояла, хоть и была густо обвита сухим плющом и засыпана снегом.
При виде разрушенного верхнего этажа у Гарри защемило сердце. Должно быть, именно там ударило отражённое убивающее проклятие. Гермиона крепко сжимала его руку, и он с благодарностью подумал, что едва ли справился бы с этим так хорошо, если бы не её поддержка. На сердце было тяжело. Он не ожидал, что это вызовет у него такие эмоции.
Гарри положил руку на ржавую, запорошенную снегом калитку — не для того, чтобы открыть, а просто чтобы коснуться хоть части этого дома. Должно быть, прикосновение привело в действие чары. Над калиткой возникла вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили:
Здесь, в ночь на 31 октября 1981 года, были убиты Лили и Джеймс Поттер.
Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим убивающее проклятие.
Этот дом, невидимый для магглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью.
Вокруг аккуратно выведенных строчек доска была сплошь исписана. Здесь приложили руку множество волшебников и ведьм, приходивших почтить место, где избежал смерти Мальчик-который-выжил. Слова менялись, но содержание оставалось примерно одинаковым:
Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!
Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!
Да здравствует Гарри Поттер!
Гарри почувствовал, как у него сжалось сердце, когда он прочитал эти слова и оглянулся на верхнюю половину дома. Он зачарованно смотрел на место, где перевернулась его жизнь, пока Гермиона не потянула его за руку. Он сразу же тоже это почувствовал — за ними наблюдали. Подняв палочку, он обернулся. К ним приближалась, ковыляя, тепло укутанная фигура. Похоже было, что это женщина, хотя судить было трудно. Сгорбленная спина, грузное тело, шаркающая походка — всё говорило о глубокой старости. Она посмотрела на них и снова на дом. Должно быть, она была ведьмой, раз смогла если не увидеть их присутствие, то почувствовать. Потом она поманила их своим старым скрюченным пальцем. Гарри крепче сжал руку Гермионы.