Стакан в новую жизнь. (1/2)

Шок и смятение от увиденного быстро начали сменяться животным страхом. Что мне делать и куда теперь идти? А что насчёт моих родителей, которые прямо сейчас лежали передо мной, безжизненные и уже холодные? Близких родственников у меня не было, чтобы я мог пожить у них. Родители почти ни с кем не общались, и всё свободное время посвящали друг другу.

Я в безудержной панике начал озираться по сторонам, пытаясь найти кого-то, например убийцу, или хоть что-то, что мне хотелось до последнего не терять надежды, что они до сих пор живы, даже если их тела практически были растерзаны в клочья. Как и предполагалось, никого рядом не было, только два хладных, до боли знакомых трупа, лежащие прямо передо мной. Хоть я и не был настолько близок с родителями, но в груди начало яро ощущаться тупое одиночество от осознания того, что единственные дорогие мне люди прямо сейчас бездыханно лежат на полу.

Я всё ещё не до конца осознавал всю серьёзность данной ситуации. А может, просто не хотел? Моя мать, моя милая и нежная, что всегда заботилась обо мне, лежала на ледяном полу, раскинув руки. Отец — любящий, добрый, надёжный, родной — не успел даже отойти от окна, как его настигла та же участь, что и любимую супругу. Его тело заботливо приставили к стене, предварительно сложив руки на коленях. Всё, что их связывало на данный момент — это застывшая гримаса ужаса и шока на лицах.

Их жестоко убил конченый извращенец.

Ничего дельного в голову так и не пришло, поэтому я достал из кармана телефон, чтобы заявить в полицию об убийстве. Руки тряслись, а в глазах всё было настолько мутно от подступающих слёз, что по нужным кнопкам я попадал далеко не с первого раза. И вот, уже захлёбываясь в слезах, мне пришлось в деталях рассказать о произошедшем. Это можно полноценно считать пыткой — рассказывать о смерти своих близких.

Когда разговор был закончен, я медленно опустил руку с телефоном, уставившись в одну точку. Голова была забита разными мыслями, которые никак не могли связаться в одно целое. Но, по какой-то причине, именно сейчас мне вспомнились слова матери: «Если с нами что-то случится, ты должен найти шкатулку». Я пытался вспомнить какие-либо другие её слова, возможно, они бы придали больше ясности в мысли.

Я никогда особо не придавал значению этим словам, но сейчас это пришлось сделать. Вроде комната и не была сильно обставлена мебелью, но где именно её искать, я никак не мог понять. Если под матрасом, то это слишком просто. Разве не лучше спрятать под носом? Тогда ведь сложнее будет найти.

Чтобы проветрить комнату от этого противного запаха и освежить мысли, я подошёл к окну, открыв его нараспашку. Лёгкий ветерок ударил в лицо, я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и больше сосредоточиться на моей основной, на данный момент, задаче.

— Где же ты могла оставить шкатулку? — я вновь начал рассуждать вслух, но перед этим попытался успокоиться, думая, что это как-то поможет быстрее прийти к верной мысли.

Я думал насчёт шкафа с вещами, это вполне возможно, но это так же слишком просто. Хотя мои родители не особо отличались сообразительностью, чтобы спрятать в место, о котором сложно догадаться. Может, на чердаке? И тут меня осенило: мне нужна коробка под номером шесть. Почему шесть? На этот вопрос я никогда не смогу дать определенного ответа. Скорее всего потому, что моя мать просто любила эту цифру, поэтому сберегала там свои старые и важные вещи, которые хранили в себе воспоминания.

Ломанувшись с места и оставив окно открытым, я побежал на чердак. Я оказался среди пыльных и довольно старых коробок. Тут было достаточно темно — не спасало даже окно, в которое светило закатное солнце. Я пробежался быстрым взглядом по лежащим вещам и решил начать с дальнего угла, но, так как времени у меня было немного, пришлось делать всё быстро. Беря коробку, я вертел её в руках, пытаясь отыскать хоть какую-то надпись. Если на ней не оказывалось надписи, то я ставил её обратно, беря другую. Так я проделывал с каждой коробкой, но тут, наконец, мне попался ящичек, на котором маркером была выведена большая цифра шесть.

Коробка была и вправду небольшой, даже, можно сказать, маленькой, но достаточно тяжелой. Я осел на пол и начал раскрывать её. Казалось, что она обмотана в тысячу и один слой скотча. Зачем так заморачиваться ради одной картонки? Когда со скотчем было покончено, открыв коробку, я увидел, что там лежала небольшая шкатулка, сделанная в виде ларца. Вынув шкатулку из коробки, я поднес её к просачивающемуся из окна свету.

Шкатулку стало лучше видно, и мне удалось её пристальней разглядеть. Но никакой надписи или чего-то выделяющегося не было. Она даже не закрывалась на ключ, который должен был быть спрятан в стенах этого дома. Содержимое шкатулки оказалось интересней, чем её внешний вид. Там в большей степени находились украшения: цепочки, кольца, бусы и всякая другая мелочёвка. Но были вещи, которые сюда никак не вписывались. Сверток бумаги, похожий на записку, и небольшой зелёный мешочек, в котором что-то лежало. Я не знал, с чего начать, но логичней было бы с письма.

Развернув лист, я увидел то, что там было написано размашистым, но таким знакомым и любимым почерком: «Сынок, если ты это читаешь, значит, нас уже нет в живых. Ты, наверное, шокирован и напуган. Во всем этом виновата я и твой отец. Мы не обычные люди, как и ты, у нас есть силы. Мы сбежали из академии, но всё это время знали, что за тобой придут. Они никогда такое не прощают. От них не сбежать. Мы считаемся предателями, поэтому таких, как мы, — сбежавших — убивают. Прости нас за это. Я всегда буду тебя любить, даже на том свете. Они скоро придут. Ты можешь взять предметы, которые нам с папой давали силы, они лежат в зелёном мешочке.

-мама».</p>

Я несколько раз читал это письмо, но никак не мог понять, что к чему, - видимо, недавно произошедшее и содержание письма настолько меня шокировало, что я не мог не то чтобы здраво мыслить, но и рассуждать. Решив оставить его на потом, я отложил письмо и протянул руку, взяв тот самый мешочек. Раскрыв его, я увидел, что там лежал серебряный браслет и кулон на цепочке в виде волчьего зуба. Чтобы лучше их разглядеть, я поднес украшения к свету. По ним прошлись лучи солнца, и они начали будто светиться, но тут же потухли. В ту же секунду в дверь настойчиво постучали. Я перепугался и быстро начал всё сворачивать. Записку и браслет с кулоном я убрал в карман.

Сбежав по лестнице, я подлетел к двери, открывая её. Я тяжело дышал, а перед глазами стояли несколько человек, и все в разных формах. Врачи, полицейские и ещё те, кого я просто не знал.

— Здравствуйте, — я смутился от такого количества людей, становилось страшно только от их вида.

Моё внимание привлекли полицейские, которые перешёптывались между собой и посмеивались. Чёрная форма, которая бросалась в глаза, образуя тёмное пятно. В неё входили рубашка с карманами на груди, галстук, брюки. На кожаном поясе, в футляре, блестел пистолет. Он опасно выглядывал рукоятью, словно подавляя все глупые мысли преступника о побеге. Также из пояса торчала рация и дубинка, которая выглядела пластиковой. Полностью осмотрев офицеров, я вновь взглянул на их лица. Один из них, который был в фуражке, грозно смотрел на меня, так же оценивая. Его глаза блестели яростью, хоть на то, казалось, не было причины.

Пропустив всех в дом, я не стал подниматься на второй этаж, чтобы не видеть тела родителей. Усевшись на диван, я сложил руки в замок на коленях, глубоко дыша. До появления отряда полиции я думал, что всё происходящее со мной — сон, но сейчас в доме стояла не тишина, давящая на уши, а наоборот — дом будто оживился.

Я смотрел в чёрный экран телевизора, но вскоре передо мной появился человеческий силуэт. Проморгавшись, чтобы чётче видеть мужчину, я посмотрел на него, ожидая того, что он хочет мне сказать.

— Вам придется проехать с нами, чтобы дать показания.