Дурочка (Юнмины ✿) (1/2)

— Такая ты дура, Чимини.

Юнджи завороженно смотрит как младшая встряхивает волосами, что ещё вчера спадали каштановой волной до поясницы, а теперь подстрижены, в точности копируя каре самой Мин.

— Нравится? — плавным движением поднимая солнечные, круглые очки, Чимин устраивает их на макушке, и облизывает нижнюю губу.

Симпатия этой малышки настолько очевидная, и всё же, недостаточная, чтобы судить однозначно и быть с ней до конца откровенной.

— Мы поэтому собрались в бар? — хмыкает Юнджи, сжимая пальцы в кулак, сдерживая порыв, чтобы не запустить руку в густые волосы.

— О, нет, у Куки есть кое-какие новости, — Чимини хитро улыбается, её глаза-полумесяцы сверкают торжественно и предвкушающе в лучах заходящего солнца.

Красиво, блять. Всё красиво. Начало весны, клейкие, набухающие почки вишнёвых деревьев, тёплый ветер и подпрыгивающая от нетерпения Чимини, в кроссовках на толстой подошве, чтобы казаться выше. Она обгоняет Юнджи, бросаясь навстречу — прямиком в объятия Сокджин, и треплет за щёку Куки, что нервно сжимает подол безразмерной худи.

Все в сборе, и в баре у них есть ещё плюс один — энергично машущий им из-за барной стойки Хосок, что принимается готовить для них напитки, давно уже успев выучить, кто что пьёт. Семнадцатилетней Куки он приносит молочный коктейль, украшенный розовым зонтиком.

— Спасибо, — макнэ стреляет взглядом в сторону Юнджи с бокалом пива, планируя, как всегда, в дегустационных целях отпить у неё немножко попозже.

Сокджин размешивает палочкой-фламинго слои в разноцветном коктейле в высоком стакане.

— Итак…

Подобное происходит не каждые выходные, и чудо, на самом деле, что в эту субботу они смогли собраться, отложив дела. Юнджи покусывает кончик ногтя, устроив подбородок на ладони, уставившись не видящим взглядом на прибывающих людей в зале. Прохладные пальцы Чимини касаются под столом голого колена, обводя края разрезов на джинсах, дёргают за торчащие ниточки… Юнджи отталкивает её, стряхивая, и нахмурившись, возвращает внимание девочкам.

— Просто скажи это, — мягко просит Джин.

— Мне кажется, что все и без того знают, как будто на мне клеймо появилось. Лишь бы мама не догадалась. И папа. И…

— Куки, в чём дело?

— Мы с Тэхёном…

— Ах ты шлюшка! — с размаху хлопая по плечу, вскрикивает Сокджин.

Чимин несколько раз подряд кивает, поднимая свой бокал пива, у неё светлое, у Юнджи — тёмное.

— Тост, за нашу не девственницу!

— Пожалуйста, потише, — хнычет макнэ, отчаянно краснея.

— Какая же ты прелесть. Тэхёну можно только позавидовать.

— Хо? Подойди, — зовёт Мин, и шепчет в ухо с готовностью наклонившегося парня. — Приготовь клубничный мохито с каааапелькой рома, хорошо?

— Что празднуете?

— Это женские секреты, ты всё равно не поймёшь, — грубовато отзывается Пак.

Сокджин обнимает Куки, радостная за неё, и за себя — долгое время у младшей был краш на Намджуна, который, в свою очередь, влюбился в Джинни, и было неловко, до появления Тэхёна, что, наконец, смог добиться доверия и принятия своей девушки.

— Как всё прошло?

Чимини царапает тонкую, светлую кожу, чертя вслепую узоры на колене, и получает хлопок по руке.

— Щекотно, — шипит Юнджи.

Пробежавшись пальцами вверх по бедру, Чимин ныряет в другой разрез, щипая и тут же заглаживая покрасневшее место.

Раньше она себе такого не позволяла. Будучи безумно тактильной, заваливаясь на плечи друзей, хохоча, Чимини искренне любила обниматься, оставляя невинные поцелуи на щеках и с восторгом и опаской садилась на шею Намджуна, что нёс её, натёршую мозоль новыми туфельками или просто слишком уставшую. С Чимини нянчились даже больше, чем с интровертной Куки, и та постепенно сокращала дистанцию, подбираясь к Юнджи, которую тронув, можно было обжечься от холода её снежно-белой кожи.

И эта тактильность Пак сбивала с толку, потому что было непонятно, есть ли какой-то особый смысл в её действиях, или это лишь выражение дружбы и привязанности?..

— …и так странно, что крови вообще не было.

— Ребёнок, девственная плева это не в буквальном смысле плёнка.

Куки склоняет голову на бок, озадаченная.

— Но?..

— Как, по-твоему, у тебя шли месячные всё это время? И вытекали остальные выделения? Плева это как… Корона, — Юнджи снимает кольцо с пальца. — Это что-то вроде уплотнения во влагалище, которое растягивается при проникновении. Если ты достаточно разогретая и мокрая, то травмирования и кровотечения не будет.

— Ааа!

— Наконец, мы все можем говорить о сексе, — улыбается Джин.

— У меня пока только один раз было.

— А некоторым из нас сейчас не с кем. Что думаете насчёт Хосока? Мне кажется, вы обе ему нравитесь.

Юнджи и Чимин синхронно поворачиваются в сторону бармена, что, оживлённо беседуя с кем-то, встряхивал шейкером. Хосок симпатичный, всегда на позитиве и делает скидки.

Подвижный, радушный, с ним точно не заскучаешь… Чимини давит на внутреннюю сторону худого бедра, и вместе с болью Мин ощущает более глубокое чувство, отзывающееся внутри неё жаром.

— Достала.

Юнджи щипает её за бока, поднимаясь выше и безжалостно щекоча, пока она, смеясь, извивается, пытаясь вырваться.

— Понятно, там своя атмосфера. Ну, за тебя, детка, — чокаясь с Куки, Джин допивает коктейль.

Чимин, попытавшаяся было тоже пощекотать, замирает, почти втиснув пальцы подмышку и обнимая ладонью небольшую грудь Юнджи.

— Ой…

— Сядь ровно и пей.

— Как скажешь, мамочка.

— Будь хорошей девочкой.

— Кто-нибудь хочет есть? Давайте закажем закусок.

К концу вечера о громкости разговора уже никто не беспокоится.

— Господи, Юнджи, ты такая зануда! Оставь влюблённым шанс самим всё изучить!

— Нет, меня бесит этот миф про точку G и вагинальный оргазм.

Куки, допивая пиво Чимина, и потянувшаяся к рюмке с соджу, хмурится.

— В смысле?

— Зашоренные шовинисты считают, что клиторальный оргазм он как бы детский и не настоящий, миотонический, когда ноги скрещиваешь или там об одеяло трёшься, и мышцы сокращаются. А истинный и самый феерический, якобы, только от члена при пенетрации. Так вот, это херня.

— Подробнее… — Чимин придвигается ближе, заглядывая в глаза.

— Для мужчин самым естественным кажется проникнуть в женское лоно и заделать ребёнка, типа, это наша основная функция, вот только у женщин есть орган, что существует исключительно для удовольствия, а не деторождения, с запредельным количеством нервных окончаний.

— Ты про клитор?

— Да, и он больше, чем он виден. И если сделать вот эту букву G пальцами, то это будет внешняя и внутренняя стимуляция клитора. Вагинальный оргазм, это всё ещё клиторальный.

— Ого, — раздаётся рядом с их столом, и удивлённый Хосок, принёсший счёт, осознаёт услышанное. — Но ведь можно стимулировать членом изнутри, и пальцами снаружи, не зачатия ради, а чтобы оргазм был ярче?

— Можно, — кивает Мин. — Подобрать правильный угол, и вперёд.

Чимин забирает у него книжицу с чеком.

— Посмотри лесбийское порно на досуге, там нагляднее об оргазмах.

— Тэхён-ааа, ты меня встретишь? — Куки звонит Киму.

— Я вызову нам такси, — Джин тоже достаёт телефон.

В машине от Чимини исходит нервозность, она ёрзает, заправляет не привычно короткие волосы за уши, и косится на расслабленную, с прищуром наблюдающую за ней Юнджи.

— Можно я останусь у тебя? — выпаливает она, когда Сокджин высаживается, оставляя их вдвоём.

— Тебе денег не хватает?

— Тебя.

— Смело. Ну поехали.

Чимин щебечет с водителем, сообщая об изменении маршрута, и обнимает Юнджи, потираясь щекой о её грудь, полулёжа на ней.

— Если ты перепачкала меня в своём тональнике, то будешь стирать футболку вручную.

— Вручную, конечно, — посмеивается Пак.

От неё пахнет алкоголем и остаточными нотками парфюма, она мягкая, ласковая, доверчиво прижимаясь.

— Что тебя так расстроило сегодня?

— Ничего.

— Ты как-то резко реагировала на внимание Хосока ко мне. Ты ревнуешь? Он тебе нравится?

— Господи, Юнджи, это ты дура, а не я.

Старшая усмехается, запуская, наконец, руку в пушистые волосы.

— Чай? Кофе?

—… Потрахаться? Как видишь, чашки пусты… — хихикает Пак, снимая кроссовки. — Это цитата.

— И всё ещё не ответ на мой вопрос.

— Вообще-то, это встречное предложение.

— Иди мой руки, негодница, — Юнджи шлёпает по упругой ягодице, подталкивая в коридоре в сторону ванной.

— Ох, какие прозвища.

— А тебя, похоже, заводят разговоры.

— Не спорю.

Чимин бывала раньше здесь в гостях, неизменно восторгаясь пенкой, что приземляется из дозатора на ладонь в виде цветочка. Мин ставит греться чайник, доставая фильтры для кофе и включая радиоприёмник.

— У тебя так уютно.

— И тесно.

— Неважно. Тут всё твоё, в каждой детали. Мне нравится.

— Я? — не обдумав вопрос, спрашивает Юнджи и мысленно прощает себя, потому что это можно списать на то, что за неё говорит выпитое спиртное.

— Ты, — мурчит Чимин, обнимая сзади за талию и утыкаясь носом в шею.

— Серьёзно, откуда вдруг такая смелость?

— Мне бы хотелось большего, если ты не оттолкнёшь меня.

Юнджи разворачивается, приподнимает подбородок Чимини, внимательно глядя в глаза.