Глава 5 «Ноябрь» (2/2)

— Ты стал лучше готовить, — сказал Кевин, одобрительно оглядывая сидящих за столом. — Хотя ты определенно обманываешь свою диету.

— Сегодня День Благодарения, Кевин, — сказал Нил. — По сути, это настоящий чит-день.<span class="footnote" id="fn_32112265_4"></span>

Кевин пожал плечами и начал есть. В течение нескольких минут не было особого общения, за исключением бормотания «Передай мне это» или «Хочешь?», пока все нагружали свои тарелки и принимались за еду.

— Итак, — начал Кевин после нескольких минут уважительного жевания, — ты слышал что-нибудь от Национального комитета? Поскольку этим летом предстоят Олимпийские игры, они собираются связаться с потенциальными игроками в ближайшее время.

Нил посмотрел на Кевина.

— Никаких разговоров об экси, — коротко сказал он, протыкая морковку.

Выражение лица Кевина было бы более подходящим, если бы он был золотистым ретривером, которого только что неожиданно ударили ногой.

— Но…

— Нет, Кевин, — решительно сказал Нил.

Эндрю сделал паузу, удивленный напористостью Нила. Он ожидал, что разговор будет полностью сосредоточен на экси. Он даже просмотрел статистику команды Кевина, чтобы найти то, о чем можно было бы упомянуть, чтобы досадить ему. Он был готов упомянуть ужасающий показатель GAA<span class="footnote" id="fn_32112265_5"></span> вратаря «Сирен».

Кевин и Нил были вовлечены в своего рода невербальную перепалку, состоящую из взглядов и мимики. Тея перевела взгляд с одного на другого, прежде чем положить руку на локоть Кевина.

— Мы говорили об этом, — сказала она.

Кевин мельком взглянул на Эндрю, прежде чем снова посмотреть на Нила и кивнуть.

— Тогда о чем нам говорить?

— Не знаю, Кевин. У тебя нет хобби? — протянул Нил.

Кевин начал перечислять внеклассные занятия, которыми он занимался: деревообработка, макраме, вязание. То, как он говорил, заставило Эндрю подумать, что он заинтересовался каждым из этих занятий, купил все необходимое оборудование и принадлежности, посмотрел или прочитал руководства, а затем быстро бросил в разочаровании, как только понял, что ни в одном из них он не компетентен. Кевин никогда не казался ему человеком, у которого было бы достаточно терпения, чтобы довести до совершенства что-либо, кроме экси. Невозможность мгновенно достичь совершенства в чем-то, вероятно, сводила его с ума.

Тея, выражение ее лица было то раздраженным, то веселым (что говорило Эндрю о том, что его предположение о привычках Кевина было верным), мягко прервала его, когда он начал говорить о том, что в следующий раз он собирается заняться вязанием крючком, чтобы связать все талисманы профессиональных команд по экси.

— Пусть кто-нибудь другой говорит, хорошо? — сказала она.

Кевин моргнул.

— Почему? У них нет хобби.

— Извинись, — сказал Нил оскорбленно.

— Бежать, пока не сломаешь себе ноги, и позволять сигаретам сгорать до фильтров — не в счет, — возразил Кевин.

— Я больше не делаю ни того, ни другого, — запротестовал Нил. — Я перестал бегать по ночам после того, как меня сбила та машина…

— Что? — вмешался Эндрю.

— …и вместо этого я занялся живописью, помнишь? — заключил Нил, игнорируя совершенно законный вопрос Эндрю и намеренно избегая зрительного контакта.

— О, да, потому что ты наконец-то пошел на терапию, — многозначительно сказал Кевин.

— Что? — повторил Эндрю.

Нил продолжал делать вид, что не слышит его.

— Я также люблю готовить, и когда я жил в Новом Орлеане, я работал волонтером в приюте для животных, где водил их энергичных собак на пробежки в парке. Так что. У меня тоже есть хобби. — Он скрестил руки на груди и бросил на Кевина вызывающий взгляд.

— Молодец, — сказала Тея. — Я метаю топоры.

— Например… в людей? — спросил Нил после короткой паузы.

— По мишеням. — Она закатила глаза. — Все это. Стрельба из лука и метание топора. Это хорошо для отработки агрессии.

— Потому что избиения нападающих противника недостаточно для тебя? — спросил Нил.

Тея зло ухмыльнулась.

— Завтра я собираюсь размазать тебя по плексигласу.

— Я думал, что нам нельзя говорить об экси, — пожаловался Кевин. — Кроме того, Эндрю еще не поделился своими увлечениями.

— Я тоже люблю готовить, — сказал Эндрю, когда на него повернулись три пары глаз. — И водить. А ещё я состою в книжном клубе.

Тея спросила, какую книгу он читает, что открыло совершенно новую тему для разговора, и каким-то образом им удалось провести остаток ужина, не упомянув об экси снова.

Было что-то неправильное в том, что Нил настаивал на том, чтобы экси вообще не обсуждалось. Эндрю заметил его нежелание говорить о спорте в целом; он часто упоминал своих товарищей по команде или расписание, так что он не притворялся, что не зарабатывает на жизнь игрой в экси, но он никогда не говорил о турнирной таблице, о том, как играет его команда, о тактике и тренировках, обо всем этом он бесконечно болтал с Эндрю, когда они еще учились в колледже. Эндрю все ждал, что он заговорит об этом — у него было свое мнение о вратарях «Диких кошек», и он хотел услышать мнение Нила о них, — но тот менял тему каждый раз, когда они приближались к разговору об этом. Как будто он не хотел делиться с Эндрю такой важной и значимой частью своей жизни. Как будто Эндрю не пускали в дом, потому что он ушел.

Вероятно, это не должно было задеть его, но это произошло.

После того, как они наелись и убрали со стола, Нил принес настольную игру, которую, по-видимому, позаимствовал у капитана своей команды.

— Грейс сказала, что это командная игра, — сказал он, ставя красочную коробку на стол, — так что, по крайней мере, конкурентоспособность Кевина будет работать на нас, а не против нас.

— «Зомбицид», — прочитал Эндрю на крышке, позволив сомнению окрасить свой тон.

— Это мы против зомби, — сказал Нил, его глаза сияли.

— Не оставлять своих товарищей по команде позади? — предположил Эндрю. — Ты вернешься за мной — за нами? — поспешно поправился он.

— Вот именно, — сказал Нил с непроницаемым выражением лица. — Плюс — это много убийств зомби. — Он начал вытаскивать маленькие фигурки зомби из коробки.

В итоге игра оказалась хорошей идеей. Кевин, как и ожидалось, продолжал пытаться мчаться вперед в одиночку и умирал почти каждый ход или около того, но Эндрю и Нил хорошо работали вместе, убивая волну зомби за волной. Эндрю понравился его персонаж, и он заставил ее сражаться на коротких мечах. Она напомнила ему Рене. Он сфотографировал карточку своего персонажа и отправил ей текстовое сообщение вместе с поздравлениями на День Благодарения.

После двух раундов игры настало время десерта: фрукты для трех спортсменов и пинта мороженого из песочного теста для Эндрю. Они вернулись к дружеской беседе до тех пор, пока солнце не село и стало слишком темно, чтобы видеть что-либо, кроме своих отражений в окнах.

Кевин и Тея встали, чтобы уйти, и Кевин бросил на Эндрю задумчивый взгляд.

— Можно мне обнять тебя? — спросил он.

Эндрю, ничуть не ожидавший вопроса, тупо кивнул. Кевин кратко обнял его, а затем попятился.

— Рад тебя видеть, — сказал он почти болезненно в своей искренности. — Я скучал по тебе.

— Не будь незнакомцем, — добавила Тея.

Эндрю взглянул на Нила, который смотрел на него с изумлением, а затем снова на Кевина.

— Не буду, — пообещал он, чувствуя себя тронутым. Он не думал, что Кевину действительно будет небезразлично его отсутствие.

Когда за Кевином и Теей закрылась дверь, Эндрю повернулся к Нилу.

— Сбила машина? — спросил он.

— Это было ничего. Мне даже не пришлось брать выходной на тренировке, — заявил Нил. — Это не важно.

Эндрю хотел опровергнуть это, сказать, что важно, что Нил мог серьезно пострадать, а Эндрю и понятия не имел, но он замолчал раньше, чем успел. Он отказался от своего права знать такие вещи, когда расстался с Нилом.

— Можно посмотреть твои картины? — вместо этого спросил он.

Нил запнулся, сбитый с толку сменой темы, когда он явно готовился к сражению.

— Хорошо, — сказал он, поворачиваясь и направляясь к шкафу рядом с ванной.

— Они на самом деле ни о чем, — объяснил он, звуча немного застенчиво. — Чувства, в основном? Я просто бросаю краски на холст, и на этом все заканчивается. Обычно я заканчиваю рисовать, когда просыпаюсь ночью и не могу снова заснуть.

— Помогает? — спросил Эндрю.

— Ага, — сказал Нил, энергично кивая. — Мой разум полностью пуст, как когда я бегу. — Он открыл шкаф и вытащил пару полотен. — Я просто не знаю, что с ними делать, когда заканчиваю.

Эндрю пристально посмотрел на почти пустые стены.

— Ты мог бы их повесить, — предложил он.

— Некоторые, конечно, — легко сказал Нил, — но некоторые я предпочел бы больше не видеть.

Эндрю понял, что он имел в виду. Как он и говорил, полотна представляли собой буйство красок, написанных случайными пятнами. Первые несколько картин, на которые взглянул Эндрю, вызвали у него смутное чувство дискомфорта. Красные линии заставили его вспомнить о том, как он режет собственную кожу и наблюдает за тем, как на ней выступает кровь. Одна картина напомнила ему о беспомощности, которую он ощутил, когда понял, что Нил пропал после беспорядков в Бингемтоне. Он быстро отложил этот холст в сторону.

Но был один — о. Он был окрашен в темные цвета: черный и полуночный синий, лесной зеленый и глубокий фиолетовый. В темноте виднелись светлые горизонтальные линии, похожие на падающие звезды. Это заставило Эндрю вспомнить, как он ехал темной ночью в машине, проезжая мимо уличных фонарей так быстро, что они расплывались вместе. Это было мирно и безмятежно, но в то же время повышало его адреналин. Он почти чувствовал запах бензина и горелой резины.

— Можно мне взять это? — Слова вылетели из его уст. — Если ты просто собираешься держать его в шкафу.

Нил был явно ошеломлен, но с готовностью согласился.

— Не знаю, зачем тебе это нужно, но конечно, — сказал он.

Эндрю провел большим пальцем по одной из ярких полос.

— Это заставляет меня чувствовать, — сказал он и сделал паузу, пытаясь подобрать нужные слова. После нескольких попыток он сдался, пожав плечами. Нил, кажется, все равно понял.

— Тогда это твое, — сказал он.