°9° (1/2)

”Чхве Ëнджун — чëртов вор”

Именно так начинается первая страница дневника Бомгю, а его руки уже устают писать. Все-таки имя Ëнджуна остаётся не только горьким осадком на языке, но и рука Бома не поднимается написать о нём больше, чем четыре слова.

За окном сгущались тучи, на сердце было тяжело, холодно и больно, а вести личный дневник оказалось не самой лучшей затеей, потому что каждая страница была пропитана Ëнджуном. В мозгу мигала надпись «нездоровая одержимость», но Бомгю всячески отметал эту мысль, думая, что вообще-то старший ему ни капельки не интересен, и вообще лучше бы он исчез из его жизни.

Бомгю даже сам не понимал, кому он врёт.

Откинувшись на подушки, Чхве подумал, что на потолке образовалась трещина и надо бы её чем-нибудь залепить, но проще игнорировать эту самую трещину, чем что-то с ней делать. Техëн всё время ругал Бомгю и до Ëнджуна, что тот просто бегает от проблем, а бегством ничего не решишь, но ему было плевать. Пускай лучше потом будет невыносимо больно, чем сейчас. Сейчас будет пусто.

Просто, как дважды два, но одни и те же мысли крутились как на заевшей пластинке, распухали, заставляли болеть мозги и каждую клеточку тела. Врать себе было легче, чем признаться во всём, легче, намного легче, только вот почему же в груди такая тяжесть?

Прижимая несчастный блокнот к своей груди, в котором было написано лишь одно имя, Бомгю думал, что лучше бы потолок обвалился на него, чем на...

••• </p>

- Проблемы, проблемы, проблемы, Чхве Бомгю, почему от тебя одни проблемы? — говорил отец ровным голосом по телефону. Бом отсутствующим взглядом уставился в стену коридора, придерживая этот самый гаджет ухом. Его слова одновременно и ранили, и дарили надежду, ведь хлесткий удар лучше, чем бесконечная пытка в аду. — Когда ты уже научишься отвечать за свои действия сам?

Бом начал кусать нижнюю губу, раздирая тонкую кожу ещё сильнее. Скоро к ней стало больно прикасаться даже языком, именно поэтому захотелось потрогать эту ранку пальцем, чтобы её разъело.

- Долго учил, что будешь мне говорить? Мог бы просто помолчать, я и сам бы всё понял, — рёбра стягивает, живот скручивает, а конечности холодеют. Страшно.

На том конце человек вздыхает и слышатся гудки. Грудь пронзает болью, хочется выкашлять эти чувства из себя, слишком больно, будто тысячи маленьких иголочек разом взорвались внутри. Бабочки разносили смертельный яд, а противоядия попросту не существовало, если только оно не было в лице психологии или психиатрии.

Бомгю затылком оперся о стену, пытаясь вдохнуть. Боль душила, чувства врезались прямо в мозг, вбрасывая в него столько гормонов, что он попросту мог отказать. Слез не осталось, а вот всепоглощающая пустота приглашала в свои объятия, маня пальчиком.

-...Гю! — слышится где-то позади голос, вырывающий из мыслей. Вокруг всё плывёт, безбожно унося прочь, а сердце сжимается в болезненной судороге. Лучше бы он и дальше его игнорировал.. — Бомгю! Ты бледен, как смерть.

Чхве поднимает глаза, а вокруг всё пляшет и кружится вокруг какой-либо непонятной синевы. То ли это небо, то ли чьи-то глаза, то ли яркие волосы, Бомгю понять не в силах.

Раны открываются, загнившие, уродливые, болючие, и смысл жизни утопает в бесконечной синеве.

Чхве Ëнджун — чëртов вор, и он единственный, кто может своровать у Бомгю покой.

Мозг затуманен и опьянен старшим, и Бомгю думает, что не вынесет этих чувств. Оборачивается на зов своего сердца, встречаясь с парой карих глаз, что горят огнём в чужой душе, а солнце медленно встаёт, но становится только холоднее. Где-то внизу затягивается узелок, и Бом протягивает руки к Ëнджуну, шагая, чтобы обнять.

Слишком больно, а слезы оставляют жгучие следы на щеках. Единственное спасения для утопающего — утонуть как можно быстрее и безболезненнее, ведь вода уже залилась в лёгкие, а как можно спастись, когда ты уже мёртв?

Цветы прорастают в душе, обвивая горло, сжимая сердце в своих колючих тисках, а слезы неумолимо текут, вжимаясь в футболку Ëнджуна и оставляя на ней мокрый след. Старший явно пребывал в немом шоке, но всё же пытался понять, то ли Бомгю сошёл с ума, то ли он сам, потому что когда в следующую секунду младший потянулся за поцелуем к Ëнджуну, у того шарики за ролики заехали.

Бомгю требовательно сминает чужие губы, сильнее прилипая к Ëнджуну, хватаясь за его волосы, футболку, шею, словом всё, чтобы чуть-чуть побыть на поверхности, прежде чем балластом упасть на дно. А старший возможности не упускает, целуется так, словно сухие губы Бомгю — предел его мечтаний, а его неумелые движения — это верх совершенства. Кусает нижнюю до боли, стремясь не забрать её, а привнести в эту палитру боли новую краску — ярко-синюю, как утреннее небо, как чьи-то глаза, как чья-то погибель в виде морского дна, куда медленно затягивает.

«Забери всю мою боль» — желает Бомгю.

«Я размажу тебя по стенке» — вторит Ëнджун, впиваясь пальцами в талию младшего.

Его сердце сейчас преподнесено Ëнджуну на блюдечке. Оно так открыто, так жаждет любви и понимания, так хочет связать себя узами с сердцем Ëна, что его гул слышно в ушах. Ëнджун задевает своими зубами зубы Бомгю, из-за чего тот что-то неразборчиво выстанывает, отрываясь от старшего.

- Хëн...помоги мне, — всхлип. —..прошу тебя.. Я... — тяжёлый вздох. —..не выдержу.

- Бомгю. Для тебя я прежде всего хочу быть другом, — шепчет Ëнджун куда-то в макушку. — Я помогу тебе, обещаю, — лёгкий чмок в волосы. — Я принёс кофе.

Глаза Бомгю опухли и красны, именно поэтому, когда он поднимает свой взгляд, Ëнджун ласково вытирает большим пальцем влагу под глазом, нежно улыбаясь губами, но никак не глазами, в которых пустота и холодность горят так ярко, как не горел зелëный огонёк мечты для Гэтсби.

- Ты можешь довериться мне, Гю. Ты можешь доверить мне всё, что не можешь доверить Техëну, — его шёпот сладким мëдом разливается в голове Бомгю. Обволакивал каждый огран, заливая туда то ли яд, то ли противоядие. — Сейчас, пока я с тобой, ты можешь делать со мной всё, что хочешь.

«А завтра, когда тебя уже не будет рядом со мной, я сделаю с собой всё, что захочу» — пробежала холодная мысль по мозгу, заставляя конечности неметь. Сильнее сжимает одежду старшего пальцами, в голове слыша её хруст, но он не настолько сильный, чтобы порвать. А вот у Ëнджуна смелости хватает и на то, чтобы порвать, и на то, чтобы разорвать.