Янтарь (2/2)

— Я не запоминаю что-то такое не важное. Кажется, если это продолжение казни монокумы, то это его рук (лап?) дело. И, осмелюсь предположить, использовал соль?

— Насколько я помню, все верно.

— Вот. Что думаю… Меня пообещали казнить — меня казнили, думаю, все честно.

— А что насчёт причастности Вашей сестры?

— Я уверен, что будь ее дух настоящим — она бы постаралась меня спасти. А поведение ее тут есть ничто иное, как попытка ввергнуть в отчаяние перед смертью, все как всегда.

— О, интересно!

— Да, занимательно.

— Итак, я продолжу про поведение в игре. Ваше поведение внутри сюжета было ранее «запрограмированно», сложено из множества причин, которые существовали благодаря организаторам?

— Кажется, все верно.

— В таком случае, что можете сказать о фритаймах?

— Кхе-хе, наверняка они тоже были не во многом правдивы и точны. В конце концов, я не помню что именно рассказывал. Скорее всего, многое там не совсем точно относительно реального меня, но актуально для любителей образа. Я действительно не помню точно, о чем мы говорили с Шуичи… Хотя бы примерно… Нет, правда.

— Ага. А что насчёт отеля «Кумасутры»?

— …Боже мой, это тоже есть на записи?

— Ну, не всё… В конце концов, Данганронпа имеет рейтинг 16+, если правильно помню.

— Какой ужас, — аккуратно поправил волосы размашистым движением руки, наклонился вперёд, уперев подбородок в ладонь, — И как много материала попало в эфир?

— Для меня — достаточно.

Человек на кушетке опустил голову и неверно хихикнул.

— А можно не обсуждать это?

— Почему?

— Как-то… Очень неловко. Кхе-хе-хе, ужас. Мне так стыдно за себя прямо сейчас, — челвоек опять нагнулся и выпрямился, хрипло смеясь.

— Может, поэтому поговорить и нужно?

— А может… Можно не надо? Дядя, не надо, — задирает голову, щурится в улыбке, качая головой, поправляет вылезшие из копны волосы.

— Итак. На самом деле, ни в каких «постыдных» желаниях нет ничего плохого: нормально испытывать влечение к мужчинам, к женщинам, нормально его совсем не испытывать. Пока всё не выходит за рамки согласия двух сторон, ничто не неправильно. Я сразу это обозначу, так будет легче. Оух, Вы в порядке?

Пациент всё ещё улыбался, но стыдливый взгляд направлен на пол.

— Да, в порядке.

Тишина.

— Я имею в виду, — человек снова наклонил голову на бок, начал аккуратно перебирать прядь медленными и выверенными движениями пальцев, — Мне действительно неловко о таком говорить.

— С вами в детстве родители проводили профилактические беседы по теме?

— Нет. Все как-то само узналось. Я даже не слишком сильно чем-то конкретным интересовался, просто само собой сложилось понимание обо всем вот этом вот. И я думаю, что это не проблема.

— Действительно?

— Я даже уверен. И я могу задать вопрос?

— Конечно.

— Вот Вы упомянули отсутствие влечения как часть нормы, правильно?

— Да, правильно.

— И влечение к мужчинам и женщинам, верно?

— Верно?

— Я чувствую какую-то недоговоренность. Вы будто хотели добавить что-то ещё, но почему-то не стали.

— Как же, я упомянул необходимость согласия. Может, не обратили внимания?

— Оу. Откровенно говоря… Позвольте я скажу что-то. Только поймите меня правильно. Я считаю… Что у человека есть выбор абсолютно всегда. В любой ситуации каждый человек может поменять ход истории вообще на 180 градусов. Если человек не поменял чего-то, значит не сильно хотел.

— Почему Вы высказываете это именно в этой теме?

За окном что-то грохнуло.

— Потому что.

— Хорошо. Ещё вопрос по теме и я отстану, ха-ха! Вас что-то подтолкнуло «узнать все самому»? Может, круг общения или?

— Я и не заметил, как именно. Наверное, как у всех бывает: что-то из чьего-то разговора, что-то случайно по телевизору. Со всеми бывало.

— Я понял, спасибо.

— Это Вам спасибо, что мы закончили эту тему.

— Вы начинали говорить что-то про сестру?

— Нет.

— А, да, я вспомнил. Я хотел спросить, Вы так запомнили наш разговор про любовь, потому что Вам есть, что добавить?

— На самом деле, я не уверен. То есть то, что я ощущаю и знаю, невозможно выразить единым словом или множеством слов. Это что-то на уровне понимания основ мира, что тяжело объяснить, но раз речь зашла, то нужно.

— Попробуете?

— Попробую. И всё-таки настоящая любовь не всем постижима, я говорил? Для многих что-то настолько высокое, неземное так и остаётся на уровне животных инстинктов и глупых конструкций обещства. Истинная любовь — что-то намного сложнее, чем термин или купа чувств: это как одержимость. Не бесом, а собственным сознанием, понимаете? Да даже будучи сосудом для демона, никто не способен сопротивляться его воле. А тут все сложнее: невозможность выразить протест самому себе. Но любовь и заключена в отсутствии необходимости бороться за свободу! Свобода вообще так относительна: каждое свободное действие порождает ограждение от другого свободного действия, то есть отныне, используя свободу, ты не так свободен, как ранее. Я опять несу несвязную чушь?

— Нет-нет, я улавливаю, о чем речь. Вы так акцентировали внимание на свободе, потому что Вас ее лишали раньше?

— Я считаю, что свобода в обществе априори не возможна. Если то, что люди вокруг меня старались контролировать и порицать меня можно считать отсутствием свободы, то да, свободу я так и не познал.

— Но даже если человек вечно несвободен, он имеет выбор действий? То есть, по сути своей, свободу?

— Каждый выбор подразумевает под собой лишение свобод в большей или в меньшей степени. Я могу придти в гости к кому-то и согласиться на предложение попить кофе. Я не люблю кофе. У меня есть выбор: если я проявлю к другу уважение, то выпью кофе, а если откажусь — то мой друг на меня обидется, наша дружба закончится и далее возможности выборов у меня не будет. Что будет лучше?

— А Ваши отношения с сестрой были последствием выбора? Или это и был выбор?

— Я считаю, что сестра проявила огромное благородство, предоставив мне этот выбор. Я ценил ее за многое и ценю до сих пор, но особенно люблю то, что всегда я имел выбор без лишения свобод. Фантастически, не правда ли? Абсолютно всегда я мог уйти куда захочу, заняться чем захочу. Но я хоте́л воспринимать ее мысли как свои заповеди. Поэтому… Смотря что именно вы считаете за выбор. Начало отношений? Конечно я мог отказаться. Но я предпочел остаться. Сами взаимоотношения? Тут тоже всегда была свобода.

— Добрый денек! — мальчик влетел в палату в быстро накинутом медицинском халате для посетителей, резко остановился, глупо заулыбался, ковыряя каблуком плитку на полу.

— Привет, — девушка на больничной койке медленно повернулась, оценивающе посмотрела на брата.

— Я немного опоздал. Прости пожалуйста, — Он оставил портфель у тумбы, сел на колени у кровати, уложил руки на матрас, — Но у меня такая новость!

— Да? Что-то важнее твоих обещаний? Знаешь, мне кажется, что я могу умереть здесь, а ты и не заметишь. Ты же так занят, что не можешь даже придти вовремя.

— Что-то случилось, солнышко?

— Случилось: ты опоздал.

— Я правда случайно. Извини меня, пожалуйста, извини.

— Мне твои извинения не помогут.

— Я пропустил что-то важное?

Девушка резко повернулась.

— Пропустил. А что именно, я не скажу.

— Почему?

— Это будет тебе уроком.

— …Меня отправили на конкурс! Конкурс по истории, понимаешь? Хорошо, может, это не совсем конкурс, а скорее фестиваль, но я могу получить возможность уехать в экспедицию в какую-то… Вот, смотри! Деревня на самом юге страны!

— Здорово. И что?

— Я там смогу столько всего узнать! И сразу расскажу. Буду письма тебе писать!

— Если ты выйграешь?

— «Победителей» будет несколько! Это будут самые старательные участники! И, и, и я обязательно выйграю! Нет, я попрошу, чтобы ты могла поехать со мной! Ты же можешь находиться в машине, например, где будет врач рядом? Все будет замечательно!

— Правда? — Мийадера прижала руки в замке к груди в восхищении.

— Да! Я думаю, что да!

— Ого, если мы будем путешествовать вместе, ты точно не сможешь опоздать! — Она рассмеялась и щёлкнула по носу растерявшегося Кие.

— Я правда сожалею, что опоздал. Меня задержали, чтобы я записался. Прости пожалуйста. Я правда постараюсь приходить вовремя. Я могу что-то сделать, чтобы ты меня простила?

— Ты заслужишь прощения, — Девушка наигранно задумалась, уперев указательный палец в щеку и посмотрев в потолок, — Если ты… Что бы мне тебе загадать? Если ты принесешь мне чай с первого этажа! Ой, кстати! — Кие обернулся, — А ты про что будешь готовить свой доклад?

— Ой, я очень хочу написать про то, что ты мне рассказывала. Хочу говорить о мифологии, об истории, о правлении династии-

— А почему ты́? Нет, погоди, — Она помрачнела, — Ты хочешь рассказать людям про то, что изучала Я и только Я? Это честно? Я и сама могу, точно смогу в будущем. А сейчас… Может, ты выберешь для мечты что-то попроще?

— А?

— Ну чего ты так удивлен? Ты как котенок. Такой маленький. Может, расскажешь про Инцидент отчаяния? Это проще для понимания, многим будет интересно. Изучишь сам.

— Да, звучит интересно, я так и сделаю!

— А теперь иди. Возьми мне черный, без сахара, как всегда.

Изучение инцидента не приносило радости ни раньше, ни сейчас. И раньше, и сейчас работа над статьей превращалась в скучнейшую рутину: бесконечный перебор информации, десятки прочитанных страниц, из которых никакая информация не хотела оседать в мозгу, невозможность выработать хоть одну жалкую мысль по теме.

Но раньше он же сделал это. Сделает и сейчас. Верно же?

«Самый ужасный инцидент отчаяния в истории, он же Трагедия, он же Инцидент Отчаяния — страшная страница истории человечества, ужаснейшие события разрухи и анархии. О случае известно много, а о последствиях инцидента говорится мало.

Во-первых, «Потерянное поколение» — термин, придуманный в двадцатом веке для названия молодых людей, рано отправившихся на войну, рано научившихся убивать, внезапно снова обрёл резон.»

Всё?

Всё.

Больше выдавить из себя не получается уже больше месяца.

А может тогда просто сдаться? И скорее, пока такая приятная сейчас мысль не вызвала отвращения.

Что он потеряет?

Зато заимеет возможность хорошо отдохнуть, перестанет себя корить за безделье. Официально свободное время можно будет потратить действительно на что угодно! Вот это счастье!

«…я отказываюсь от сотрудничества в данный момент. Я буду рад поработать позже, однако не сейчас…»

Даже после отправления письма легче не стало. Нет, всё-таки он поторопился. Такие решения за минуту не принимаются. Нет, надо опять сесть и работать.

Почему? Потому что все быстро о нем забудут. Кто он вообще? Сидит себе в съемной квартире и переводит пищу. На улице только что проехала машина с нарисованной Миу и Цумуги. Вот кто важен. Великая изобретательница и искусница-мастерица достойны внимания обещства. А вот Он нет.

«Не спать! Не время сдаваться!»

С момента возвращения домой из больницы прошло уже часов семь. Звали ужинать ещё два часа назад. Кие очень клонило в сон, да и ложиться надо по возможности пораньше: завтра опять в школу, лучше выспаться. Но ведомый целью во что бы то ни стало получить возможность поехать с сестрой на исследования, Кие ложиться и не собирался.

«Сейчас найду одно, потом другое. Завтра проверю. И послезавтра продолжу ресерч. И так до победного! Главное не уснуть прямо сейчас».

Рука устала писать одно и то же, все те же повторяющиеся имена и даты, но в почти спящем мозгу давно поселилась мысль: если сделать что-то бессмысленное много-много раз, то оно наконец обретет смысл.

«Изуру Камакура. Изуру Камакура. Не последняя роль. Надо будет запомнить. Да».

Опять и опять.

После очередного длинного зевка появилась предательская мысль: «Если я прикрою глаза буквально на минутку, ничего не случится».

Открыл глаза лёжа в кровати. В той же школьной одежде, в какой сидел за столом. Только аккуратно сложенный пиджак висел на вешалке на ручке шкафа.

Свет за столом выключен.

«Я точно не мог сам перелечь. Тогда кто?»

Он сел на кровати. Глаза абсолютно не собирались фокусироваться ни на электронных часах на полке шкафа, ни на руках.

«Наверное, отец перенес. Да, скорее всего мать зашла в комнату, потому что волновалась за меня, увидела, что я задремал и попросила отца перенести меня в кровать. Или даже он сам заволновался».

От таких мыслей Кие улыбнулся: как приятно было думать, что о нем позаботились. Поддержка в беспомощном состоянии, волнения о нем действительно вселяли мысли «Тебя любят, ты важен!».

На часах наконец стало различимо время: 01:46.

«Отдохнули и хватит. Если я лягу в четыре, но посплю два часа. Думаю, этого будет достаточно для завтра».

А сейчас сморило уже в семь вечера. Страеешь.