2.13 (1/2)

Если прошлые две ночи Чонгук мог похвастаться, что хотя бы закрывал глаза на никчемные полчаса, то теперь он вообще не мог ничего с собой поделать. Волнение не отпускало до глубокой ночи и слегка ушло только тогда, когда альфа решил, что нужно отнести омегу в более безопасный уголок — свою комнату. Медленно уложив на мягкие перьевые подушки и прикрыв тёплыми одеялами сверху, он надеялся, что станет хоть чуточку легче, но не тут-то было. Голова начинала ещё сильнее раскалываться, вновь забиваясь мыслями о спящем омеге, настолько мило сжавшимся в комочек на его постели, приковывая взор чёрных омутов втечении нескольких часов подряд. Один раз альфа даже попытался лечь рядом, обнять хрупкое тело и, кажется, заснуть, но у снов тоже есть собственные кошмары, не дающие чувствовать прежнее спокойствие. В конце концов Чонгук был вынужден встречать рассвет за очередной чашкой крепкого чая, давно переставшего, как когда-то, быстро пробуждать ото сна.

Глаза, конечно, перестали слипаться, как несколько часов назад, но вот злость принимала прежние краски. Чонгук ещё немного понаблюдал за сладко спящим омегой в не превычном месте перед тем, как направится в самый низ дворца. Добравшись до нужных комнат, он незамедлительно приказал всем слугам проснуться, вызвав тем самым главного дворецкого, отвечающего за весь порядок, вперёд. Один единственный вопрос был задан Королём, на который он тут же получил прямой и самый развёрнутый ответ. А дальше… было веселей, чем кажется на первый взгляд.

Подушечки пальцев одним легким движением обхватывают фигуру коня на шахматной доске, при этом забирая в простом ходу ферзя — переставая защищать собственное поле. Слон противников, белой стороны, встаёт вплотную пред чёрным Королем, а фигуры от безысходности лишаются возможности помочь собственному правителю. Один великолепный ход объявляет шах и мат «бесконечной партии». Шах и мат Королю.

Эту партию Чонгук проигрывал миллионы и даже миллиарды раз наедине с собой, при этом вспоминая как неумело упустил из виду всего лишь один единственный, но такой важный момент, проиграв собственному отцу в первый и последний раз. Сейчас же это стало некой привычкой, недолго прокручивать один из немногих счастливых моментов своей и без того разбитой жизни.

Альфа берёт проигравшего Короля в руку, приподнимая и вглядываясь в каждый изгиб фигуры, полностью находящейся в его владении. Спустя несколько минут Чонгук концентрируется на фоне позади, приподнявшимся омеге, взъерошенном и таким мило протирающим веки после долгого сна. Фигурка тихо возвращается на своё место в игральной доске, а взгляд так и не уходит с каждого плавного и немного заторможенного движения. Карие глаза встречаются с чёрными и одновременно с этим, моментально отворачиваются в сторону. Тэхëн резко падает обратно на кровать и натягивает одеяло прямо до головы, словно только что его не видели и не было мимолетного взгляда в ответ. Усмешка играет на губах встающего с кресла альфы и подходящего ближе, пока у омеги возникает множество воспоминаний прошлой ночи, в которых он умудрился заснуть в королевских объятьях. Таких нежных, ласковых и успокаивающих, заставляющих что-то трепетать от такой заботливой близости.

— Не-е-ет, — тихо-тихо тянет, не находя никаких сходств с этим строптивым, по его мнению, альфой.

Пальчики крепче сжимают ткань одеял по бокам от своей головы, как будто Чонгук уйдёт, если не увидит его ещё несколько минут. В нос опять вбивается пряный аромат, менее отчётливый, но определённо принадлежащий альфе. Вчерашние воспоминания предастаточно подтверждают картину этой ситуации, однако не раскрывают её, ведь Тэхëн до сих пор не может понять, что это за запах. Но что он уже успел понять, так это то, что он определённо сейчас не в своей комнате, и даже не в любой другой.

— Хорошо спалось? — заботливо интересуется, останавливаясь возле полусонного чуда, целиком и полностью зарытого в своих одеялах.

Омега вздрагивает от неожиданности, в которой альфа находится намного ближе, чем он ожидал и точно намного ближе, чем был до этого. Чонгук убирает лишние края, до этого момента полузакрытых, а теперь уже полностью открытых балдахин.

— Что-то не так? — обеспокоенно, протягивая руку к виднеющимся пушистым волосам, не разборчиво раскиданным по подушкам.

Очередной глубокий выдох отражается от поверхности, вплотную прилегающей к лицу. Ощутив касание сверху, Тэхëн резко сдергивает одеяло, не давая дотронуться до себя, вынуждая Чонгука постепенно отстранить руку, ненадолго зависнувшую в воздухе. Тэхëн отчётливо замечает круги под глазами и уставшее лицо, видимо, усыпив одного, альфа напрочь позабыл про себя.

— А вчера ты был более тактилен, — то ли упрекает, то ли утверждает, заставляя появиться лёгкую долю смущения в карамельных глазах, а на щеках снова выступить этот предательский румянец. — Присядь, нужно обработать твою шею, — просит, вытаскивая из кармана штанов какую-то темно-бордовую баночку.

— Почему я снова здесь? — подаёт низкий, охрипший ото сна голос.

Тэхëн принимается медленно, спросонья, приподниматься на согнутых локтях, до того момента, пока ладонь не ложится на его лоб. Тогда-то сонливость снимает как рукой, ведь это прикосновение он прекрасно помнит и со вчерашней ночи. Они замирают так на несколько секунд, думая, каждый о своём, а после, как ни в чем не бывало, Чонгук спускается подушечками ниже, на нежную кожу щеки, оглаживая и очень сильно сомневаясь в правильности своих действий.

— Вроде не холодный и не горячий, — с капелькой сомнения в голосе. — Тогда почему делаешь вид, что не помнишь, что случилось вчера? — убирая руку с омежьего лица.

— Я помню… — еле слышно, опуская смущённый взгляд. — Но…

— Больше не спи в той комнате, тебе ясно? — строго прерывает, начиная с самого главного, но такого отдалённого.

Альфа замечает омежью кисть, до сегодняшнего дня находившуюся в ткани, и прикоснувшись к ней, внимательно осматривает ладонь, с не до конца зажившим рассечением, но уже менее опасным. Омега так же смотрит на руку альфы, при этом не замечая своей тряпочки, которую с таким непонятным желанием наматывал вчера, а лишь уже кем-то обработанные небольшие царапинки. Не заметив ответа на свой вопрос, Чонгук переводит строгий взгляд обратно на омегу, отчего-то кусающего нижнюю губу.

— У Вас есть другие варианты? — отвечает вопросом на вопрос, выдергивая свою руку из тёплых пальцев.

Успокоившись от того, что одна рана зажила, Чонгук открывает баночку с мазью, окуная два пальца в вязкую, отдающую еле заметным запахом каких-то трав жидкость и вытаскивает немного. Пальцы второй руки касаются подбородка, не нежась, насильно поворачивая голову омеги в сторону. Прохладная консистенция касается опухших красных полос, омега шипит, а затем тихо поджимает губы, стараясь перетерпеть. Чонгук медленно распределяет тонким слоем, так, как и объясняли ему заранее, постоянно ненадолго останавливаясь в процессе, давая привыкнуть.

Когда альфа меняет положение омежьего лица на противоположное, то Тэхëн замечает просвет, в отличие от прошлой стороны, закрытой тёмными балдахинами. Несколько минут хватает для того, чтобы щиплющее ощущение пропало. Омега внимательнее всматривается вперёд, замечая шахматные фигуры, в беспорядке расставленные по клеточному полю, а затем высокие овальные спинки мягкой окраски с замысловатой позолоченной резьбой и стол из мрамора с элементами ажурной листвы и венчающими головками нимф. Выглядит просто, но с элегантным и поистине королевским вкусом, что в первый раз нахождения здесь было не замечено. Взгляд чёрных омутов падает на то место, куда с любопытством смотрит затихший омега. Чонгук резко возвращает всё внимание на себя, словно запрещая смотреть на фигуры в бесконечной партии с самим собой.

— Да, — наконец-то даёт ответ, проводя последний раз по шее, стирая остатки мази со своих пальцев.

— Тогда где?

— Тут, — отпуская подбородок.

— А Вы? — интересуется, вроде, как и не противясь такому предложению.

— С тобой, — честно отвечает, сразу же переводя взгляд в карие глаза, стараясь прочесть реакцию на свои ничем не завуалированные привилегии.

С первой секунды доходит не сразу, но со второй определëнно. Омега нервно сглатывает, чувствуя, как внутри что-то сдавливает дыхание, и ни на шутку закашливается, стараясь прочистить горло до конца. Чонгук неторопливо закрывает баночку и поднимается с постели, подходя к столу, на котором продолжает стоять законченная партия и кое-что более интересное. Оставив мазь, пальцы рук берутся за керамическую кружку, отдающую огромное количество теплоты в прохладный воздух. Слух продолжает улавливать непрекращающийся кашель и небольшое копошение в тканях достаточно весомых одеял. Альфа возвращается, подмечая, что омега выбрался из тепла и, свесив босые ножки с постели, чуть ли не сгибается пополам. Карамельные глаза немного слезятся от острой боли в горле, не дающей нормально вздохнуть хоть раз, однако, они всё равно замечают протянутую кружку, кремового цвета. Приятный аромат окутывает со всех сторон, глубоко вбиваясь в лёгкие и оседая на их стенках. Тэхëн кашляет ещё пару раз, чувствуя как в его руки насильно ставят тёплую кружку и как кровать провисает совсем близко под весом другого тела.