2.11 (1/2)
Пальчики отпускают ручку, тихо прикрывая дверь за собой. Омега глубоко выдыхает, прислоняясь лбом к холодной стене, ощущая хоть какое-то освежающее чувство спустя несколько часов борьбы с непрекращающимися препятствиями на своём пути к свободе. Но даже эти спокойные минуты быстро утекают, словно мельчайшие песчинки в песочных часах. Холодный металл еле заметно прикасается к шее со спины, вынуждая почувствовать, что он здесь далеко не один и в покое его не оставят. Чимин сквозь усталость отрывает себя от стены, а следом приподнимает руки на слегка согнутых локтях, показывая, что не намерен ничего предпринимать против.
— Чуть что и лезвие у горла, — ехидничает, медленно поворачиваясь лицом к уже знакомому омеги.
Конец изящного клинка скользит вокруг шеи, при этом не надавливая на кожу под ним, а всего лишь давая понять, что каждое движение и даже вздох находится под контролем. Зелёные глаза не сводятся с янтарных, стараясь прочесть что-то внутри, что-то похожее на настоящие намеренья в сторону их семьи. Мимолётно Чимин замечает рядом Хосока, который не так давно желал разорвать в клочья, и лишь через силу смог отказаться от этого и помочь донести окровавленного сына в ближайшую комнату.
— Ну же, — делая шаг вперёд, показывая всё своё равнодушие к происходящему. — Я вижу, тебе нечего терять, — продолжает, подмечая, что конец ножа слегка подрагивает и даже отходит дальше.
— Как он? — переводит тему, достаточно твёрдым голосом для юного омеги, но не торопится убирать оружие в сторону.
Один уголок губ приподнимается в усмешке, ведь Чимин изначально знал, что против него не пойдут, только не сейчас. Руки без опаски опускаются вдоль тела. Он им слишком нужен.
— Скоро очнется, — докладывает своё мнение, переводя взгляд на прожигающего одним своим присутствием альфу. — Я могу идти? — интересуется, не обращая внимания на омегу перед собой, мысленно просясь куда-нибудь подальше от всей этой нетипичной обстановки, но уже зная наверняка, что не сможет покинуть это место. Не в ближайшем будущем.
— Лино, — Хосок осторожно зовёт, заставляя обратить на себя внимание. — Отведи его в комнату, — продолжает, кладя руку сверху двух крепко сцепленных на рукояти омежьих пальцев, заставляя послушаться и опустить вниз заточенное лезвие кинжала.
Омега делает шаг назад, давая Чимину немного пространства, а затем поворачивается спиной, не боясь, но продолжая с силой сжимать своё оружие, и идёт, не обращая внимания на позади стоящих. Голова так сильно раскалывается, а ноги ещё чуть-чуть и подкосятся, отправив уставшего от длительной обработки раны в страну сновидений. Чимин, недолго подумав, бросает лёгкий, без эмоциональный взгляд на альфу и через силу идет следом, больше не нарываясь на ненужные препятствия к свободе.
Хосок, смотрящий вслед уходящим дальше по коридору, глубоко выдыхает, понимая, что теперь придется присматривать за незнакомцем в два раза больше. Иначе, чутье подсказывает, омеги точно разорвут друг друга — характеры у обоих очень даже схожи. Спустя несколько минут, альфа, удостоверившись, что все ушли, а звуков драки или чего хуже криков о помощи так и не слышится, неторопливо открывает дверь в комнату сына и проходит вперёд, аккуратно садясь на свободный край кровати. Взгляд сразу же падает на голую грудь со свежей раной, покрытой засохшей бордовой кровью, зашитую явно не профессионально, однако достаточно метко и недурно, словно по линейки вымерялся каждый отступ и ширина стежка. Рука тянется на другую сторону, осторожно, чтобы не навредить телу рядом с собой, Хосок хватается за уголок одеяла и тянет его на себя, прикрывая оголённый торс. Альфа рассматривает запачканные пряди любимых пепельных волос, таких знакомых и одновременно далёких.
— Кого же ты подобрал раз он тебя убить пытался? — задаёт интересующий всё время вопрос куда-то в молчащую, вечернюю тишину, окутанную еле заметным дыханием со стороны. — Не ответишь? — усмехается сам себе, дотрагиваясь до пальчиков альфы со следами от засохшей крови. — Ну да, точно, — тихо шепчет, опуская взгляд вниз. — Ты выбирался из ситуаций и похуже этой, так что вставай побыстрее, — успокаивающе вспоминает, как раньше так же сидел на этой кровати, вновь возвращая своё внимание безмятежному лицу, с надеждой на лучшее будущее для всех в этом месте.
Альфа лёгкими движениями убирает несколько спавших на лоб серебристых прядок, все-таки осознавая, что давно не видел настолько спокойные черты родного человека.
— Не думаю, что смогу сказать это когда ты будешь в состоянии ответить мне. Не совершай ошибок своих родителей... Лино подходит тебе больше, чем тот омежка, — аккуратно натягивая одеяло на грудь крепко спящего, чтобы наверняка не замерз. — Но ты ведь никогда не сдаешься, если что-то понравилось, так что просто будь осторожен, — с каждым словом всё тише.
♟ ♟ ♟ ♟ ♟</p>
В голове столько мыслей, что порой становится не понятно почему хочется действовать именно так и ни как иначе, почему сознание выбирает такой путь, идя на поводу у сердца. Вот и Чонгуку не очень то понятно, что же он забыл здесь в такой поздний час, стоя под знакомыми дверьми, мимо которых за этот день проходил ни раз, однако так и не решался зайти дальше. Что-то движет внутри быть ближе, но что-то постоянно отталкивает назад, безжалостно отбирая шанс на влечение к этому новому для себя омеги. И эти два разных чувства порой разрывают на куски. Последние дни Чонгук только и думал над тем, что же может послужить оправданием к его внезапным порывам быть ближе, и, не найдя достойных ответов, сошёлся на мнении, что Тэхëн сам по себе не пойдёт на поводу, а значит так он и сможет разрушить это непонятное влечение в ещё более загадочных действиях к нему.
Голодный живот слегка урчит, и только этот звук, прерывающий тишину, напоминает о своём существовании и о том, что пора бы поесть за этот день. Но как только альфа вспоминает о бледном, своенравном омеге, что до сих пор отказывается поесть, становится тошно и ни одна ложка в горло больше не лезет. А вспоминает он слишком часто, порой это начинает пугать, эти мысли, целиком и полностью принадлежащие исключительно одной персоне. Даже сейчас, отказавшись от множества вопросов в королевских делах, он находится здесь, переступая с ноги на ногу и как-то тревожно прокручивая то, что скажет, то, во что можно было бы с лёгкостью поверить.
Чонгук касается дверной ручки и замирает, крепче сжимая во второй руке небольшую стеклянную баночку с недавно раздобытой у лекаря мазью. Продвинуться на шаг ближе сложнее, чем кажется на первый взгляд, ведь, чтобы сделать хоть один ход вперёд, нужно убедиться в том, что он не будет последним. А с этим северным нужно быть как можно осторожнее, потому как за такое короткое время он смог внедриться в голову альфы настолько, что уже два дня подряд он толком не спит, и, наверное, сегодняшняя ночь не станет исключением. Не видеть и уж тем более не слышать бархатный голос, похоже на пытку, но вишенкой на торте является то, что альфа не скрывает своего желания, чтобы они встретились совершенно при других обстоятельствах, чтобы омега забыл о прошлом и лучше остался Ким Тэсу, простым мальчишкой, но его, а не был пешкой в пекле опасности на доске Короля к спокойствию в королевстве.
Ручка под давлением сверху опускается и тут же останавливается на месте. Чонгук прикрывает веки и глубоко выдыхает, словно это будет не просто разговор, а попытка узнать, что же его тело так просит от неизвестности и как удержаться от этого желания. С прошлого разговора и открытых действиях на глазах практически у всего дворца Тэхëн не выходил из комнаты — это альфа услышал от каждого, кого успел встретить за короткий срок по пути сюда. И это немного настораживало. Слишком тихо было вокруг после слов Короля о новой должности. Слишком мало действий исходило от непослушного омеги, и что немало напрягало, ведь его, вроде как, собирались собственноручно убить.
Необычно.
— Уже спишь? — спрашивает с осторожностью, окончательно открывая дверь и делая один шаг вперёд. — Я принёс мазь, Джин сказал, что должна помочь.
Взгляд сразу же падает на босые ножки, виднеющиеся из-под одеяла на высокой кровати, как ни странно с открытыми балдахинами. Чонгук делает ещё один шаг ближе к практически незаметному шлейфу лёгкого аромата, чуть ли не запинаясь в полумраке о пару кожаной обуви, оставленной у самого порога, и отодвигает еë в сторону.
— Тэхëн? — немного взволнованно, замечая шевеление впереди, но не ответа на своё присутствие.
Поток света позади становится словно полосой, освещающей небольшую, но достаточную часть комнаты. Чонгук скользит взглядом по фигуре, полностью завёрнутой в тёплое одеяло, останавливаясь на измученном лице, старающемся вдохнуть хоть каплю кислорода, но задыхающимся снова и снова в собственной хватке рук на шеи. Стеклянная баночка валится из рук, падая на каменный пол, но при этом оставаясь целой.