3. (1/2)

Сразу после собрания Ваня поехал домой, чтобы подготовиться к первому рабочему дню. Да, Дима был не единственный, кому предстояло сегодня работать. Дрёмин снял себе вполне приличное жильё — двухкомнатную квартиру с просторной кухней и лоджией на восемнадцатом этаже. Это была не та роскошь, которой ему удалось добиться в Москве, но и не печь, на которой он спал, пока они впятером ютились в маленьком деревенском доме.

Он и сам не знал, почему так сильно стремился к чрезмерному комфорту. Наверное, хотел кому-то что-то доказать. И снова Ваня тосковал по Москве, глядя в чёрный экран плазменного телевизора. Корочка журналиста у него была ненастоящая — дома, в Уфе, ему было совершенно не до учёбы. Однако, его брали на работу в приличные издания. В столице ему даже удалось кое-чего добиться, и завтрак у него начинался обычно в дорогом ресторане с бокала хорошего шампанского или вина.

В его жизни случился тот момент, когда он впервые задумался о том, что выбрал неправильный путь. У Вани стало получаться зарабатывать авторитет и хорошие деньги законным путём, он начал раздумывать о том, чтобы прикрыть свои дела и сконцентрироваться на карьере в небезызвестном модном журнале, но на тот момент было уже поздно. Они слишком серьёзно попали и пришлось срочно сбегать из жизни своей мечты, а затем начинать новую.

Перемешивая остывший кофе в белой кружке, Дрёмин снова и снова думал о том, что его жизнь также циклична как движения ложки, которой он мучил свой кофе. Каждый раз новый город, новые лица, новая легенда. И сколько лет ещё он так проведёт? В следующем году ему уже двадцать пять, а он не может сказать, что чего-то в этой жизни добился, потому что все его прошлые достижения, которыми он гордился, не имеют значения в любом новом городе.

Впрочем, он хотя бы не один, у него есть семья. «Беспредел» — его самые близкие люди. С родителями он не хотел и не собирался поддерживать связь, а последние его серьёзные отношения закончились в Санкт-Петербурге, когда он понял, что всегда будет вынужден переезжать и скрывать, чем занимается.

Всё началось в Уфе, с ними тогда ещё не было Лизы. Ваня и Саша были одноклассниками. Ваню все боялись, а Сашу считали странным из-за его эксцентричного мышления и необычного взгляда на всё вокруг. Любознательного мальчика из хорошей семьи, которого отвергли почти все одноклассники, было несложно втянуть в плохую компанию, хотя Ваня сделал это не специально. Они класса до шестого вообще не общались, Дрёмин не стеснялся задирать его вместе со всеми, но обстоятельства сложились невероятно странным образом, и они подружились. Лёша же был в его уличной компании, они с Ваней были с одного двора и сколько себя помнят пересекались при любых обстоятельствах, хотя сильно друг друга недолюбливали. Что касается Димы, он вообще не должен был там оказаться — родился в Москве, рос в Испании, семья у него была богатая, но жизнь — такая вещь, что всё может пойти под откос в самый неожиданный момент, и вот Королёв уже был вместе с ними.

Ваня уже тогда стремился всем заправлять и быть уважаемым, но в тот момент их детские глупости кончались на воровстве из продуктовых магазинов и разборках между школами из соседних дворов. «Беспредел» появился тогда, когда все поняли, что такое детство оставило их без перспектив на хорошую жизнь. Один только Саша отучился на программиста, несмотря на свою причастность к местным подростковым группировкам. У него могло быть хорошее будущее, но он выбрал быть заодно с дорогими ему людьми.

Тогда они были юными и неопытными, дела вели не очень чисто, да и репутация с детских лет говорила сама за себя. Уфа себя исчерпала, вторым городом стал бандитский Петербург, где они научились многому. Там у Дрёмина тоже могла получиться хорошая карьера, были и крепкие отношения с взаимными чувствами. Затем Екатеринбург, и вот Ваня уже избегал всего, что требовало постоянства, но в Москве снова устремился вверх по карьерной лестнице. Просто потому что не работать было нельзя, а Дрёмин до мозга костей желал быть лучшим во всём, что начинал делать, и остановиться ему было сложно.

Задумавшись, Ваня даже не заметил, как начал опаздывать на работу. Он вообще-то должен был только переодеться, но решил задержаться на утренний кофе, который не успел выпить перед собранием. Стоя перед зеркалом, он, конечно, продолжал погружаться в раздумья.

Решив не сыпать соль на свежую рану, Дрёмин убедил себя в том, что действительно хочет того, что с ним происходит. Теперь его мысли заняты были этим: всё идёт очень медленно, и это утомляет. Их собрания совершенно бесполезны и похожи на посиделки тематического клуба: «а я был там, а я видел это». Блокнот от Саши не лежал без дела, Фейс внимательно читал его заметки вечером и много думал. Слишком много думал. Как обычно.

Ему нужно было время, чтобы как следует изучить местные районы и составить какой-то план. Раньше в их действиях было больше спонтанности, и это оправдывало звучное название «Беспредел», но это было слишком рискованно. Привычка всё продумывать его успокаивала. Меньше всего Ване хотелось в тюрьму, особенно вместе со своими друзьями, за которых он, как главарь банды, отвечает собственной шеей.

— Блять, когда же ты станешь пунктуальным! — сам на себя ругался Ваня, суматошно топая ногой, пока едет лифт.

Восемнадцатый этаж. Почему? Потому что это число, которое получается при умножении трёх шестёрок. Вот дебил. Лучше бы поселился на первом, а не упивался своей поразительной символичностью. Сэкономил бы себе время и нервы. Вылетая из подъезда, он ненароком толкнул светловолосого молодого человека, курившего около двери. Никто никому ничего не сказал — у Вани много чести, а незнакомец предпочёл с проницанием наблюдать за спешно удаляющимся силуэтом, вместо того, чтобы крикнуть ему вслед какую-нибудь гадость.

Нынешняя зарплата Вани сулила быть хорошей для этого региона, хотя кроме формальности она для него мало что значила. Однако, ребята здесь выглядели не хуже, чем столичные, что Дрёмин успел заметить буквально за десять минут в издательстве.

Как ни странно, ресепшн разрывался от звонков, ухоженная девушка с тоненьким голоском только успевала брать трубку. Главный редактор журнала, Юлий Александрович, разговаривал с Ваней, держа в руках свою сытую ухоженную собаку, а журналисты по офису носились с воодушевлёнными обсуждениями новых статей.

— У нас тут почти как в Москве. — сказал мужчина, что эхом отразилось в голове Вани.

Он учтительно кивнул, сжимая в руках коробку с вещами почти также бережно, как начальник держал свою собаку. Ваню также радовал тот факт, что ему полагается отдельный кабинет. И хотя он оказался ужасно тесным, а вид из окна выходил на окна здания напротив, а не на красивую набережную, его это устроило.

— Хорошо Вам освоиться, Иван! — напоследок бросил Юлий Александрович, энергично хлопнув дверью.

— И вам тоже. — почему-то сказал Ваня и тут же обрадовался тому, что его не успели услышать.

Вещей у него было немного, да сюда много бы и не вместилось. Было хорошо, что имелась полка, куда Ваня мог водрузить свои немногие благодарственные письма и грамоты, полученные в других издательствах.

— Я Никита. — резко и неожиданно прозвучало за его спиной.

Ваня порывисто дёрнулся и по инерции прицелился, чтобы ударить, но вовремя осознал, что сильно погрузился в свои мысли и не услышал, как в кабинет вошли. Неловко махнув кистью, пытаясь изобразить физкультурную разминку, Ваня глупо поджал губы и с ног до головы окинул гостя бесцветным взглядом. Перед ним стоял среднего роста парень с короткими светлыми волосами, точно такой, которого с ненавистью описывал Дима на собрании в пиццерии.

— Ясно. — незаинтересованно бросил Ваня, не оценив чужого энтузиазма.

Он продолжил выкладывать какую-то неважную мелочь на стол и снова задумался о том, что, как и куда ему лучше поставить, чтобы не чувствовать себя убогим в рабочем помещении метр на метр. Молодой парень, что представился Никитой, растерянно хлопал ресницами. Он явно ожидал большей реакции на своё присутствие. Да что там, сейчас его вообще не замечали.

— А Вас как зовут?

— Табличку на двери читать умеешь?

— Ещё не повесили.

— Значит, прочитаешь, как повесят.

— Я принёс статью…

— Оставь на столе и уходи.

Да, знакомство с подчинённым явно не задалось. Никита, к тому же, выглядел как человек, который с каждым коллегой хоть раз душевно бухал ночью на кухне, поэтому можно было ждать, что сплетни про нового старшего редактора по офису разлетятся стремительно. Впрочем, Ване было плевать. Он уже не думал о том, чтобы найти подход к коллегам и стать для всех хорошеньким. Не было в этом особого смысла.

***</p>

Всё своё свободное время Слава проводил на квартире Платины и Кристалла. Роберт даже уступил ему свой оранжевый диван для сна, а сам перебрался в кровать Уланса, который щедро согласился пустить его к себе. Домой Михайлов возвращался либо тогда, когда видел, что друзья начинают утомляться от его компании, либо тогда, когда нужно было найти ещё денег.

Здесь его и кормили, и одевали, и в душ пускали без очереди, если Роберту не нужно было торопиться на смену. Периодически ребята даже угощали его травой или гашишем, но в основном приходилось платить, иначе это было бы поразительно нагло даже для Славы Михайлова, самого наглого и невоспитанного человека в городе.

— Уверен, что не хочешь составить компанию? — Уланс встряхнул сумку, убедившись в том, что потайной карман надёжно замаскирован.

Он собирался идти работать, всё утро никак не мог сподобиться вылезти из удобной постели. Его вполне устраивал вариант заедать сигареты чипсами и переключать песни «My Chemical Romance» на магнитофоне, который тоже оказался совсем рядом с кроватью. Роберт ушагал на свою скучную законную работу официанта ещё часов в восемь утра, закончив неуклюже греметь всем на свете. Именно он разбудил всех своими сборами ни свет, ни заря. Конечно, уснул раньше всех, и Слава с Улансом сидели как мышки до пяти утра, а стоило им только уснуть, как у слона в посудной лавке сработал будильник, взывающий с улыбкой ворваться в новый день.

Теперь Познакс пытался вытащить своего безработного друга на эту сомнительную прогулку. Михайлов, естественно, не горел желанием составить ему компанию в сделках с торчками. Хотя, конечно, не ему так рассуждать.

— Ты один никак не справишься? — спросил Слава, утерев нос рукавом свободной белой кофты, украденной у Роберта.

Он сидел на не застеленном диване, на смятой простыни, которая обычно расстилалась впопыхах. В разложенном виде постель Плаудиса занимала чуть ли не половину комнаты, поэтому Уланс с обязанным видом ходил туда-сюда, мечтая поскорее собрать эту конструкцию. Роберта он приучил, а вот Слава слезать не торопился.

— Думай, что говоришь, — гордо бросил Уланс, резким движением застегнув сумку. — Нет ничего, с чем я не справлюсь. Просто вдвоём веселее.

— Не, я пока до дома прогуляюсь. Думаю, сегодня там останусь. — тоскливо вздохнул Слава, подумав о том, что ведёт себя уже как-то некрасиво.

Он уверен: то, что Уланс позвал его в напарники, означает, ни больше, ни меньше, только то, что ему неспокойно и скучно работать одному. Никак не то, что он хочет проводить со Славой больше времени. Знакомы они уже пару лет, но связало их именно то, что они могли вместе употреблять. Это было ещё до того, как Уланс начал работать на Кизару, и тем более, до того, как он втянул в это Роберта. Не то что бы их связывало только это — у них были схожие взгляды на жизнь и почти одинаковые музыкальные предпочтения, всегда было о чём поболтать, но это не делало их дом Славиным домом.

— Ну смотри сам, — безразлично пожав плечами, ответил Познакс. — Ты нам не мешаешь почти.

— «Почти», — хмыкнул Михайлов, но не нашёл в себе достаточно совести, чтобы смутиться. — Разве не из-за меня ты не высыпаешься?

— Твоей вины нет в том, что Роберт избивает меня во сне. Не было бы тебя — он бы упал на пол и сам ударился, я даже не шучу. — Уланс остановился возле зеркала, кропотливо завязывая на голове дюраг.

Закончив, он расправил края ткани и сурово поглядел на себя в зеркало. Раскрыл ящик комода и оттуда достал небольшой чёрный Макаров с коричневой рукояткой. Спрятав сигнальный пистолет в кобуру, Уланс ловко прикрыл пояс свободной белой футболкой и надетой поверх неё яркой оранжевой толстовкой. Слава знал, что это всего лишь пугач, но всё равно время от времени побаивался своих друзей, поэтому его взгляд, заинтересованный и настороженный, был направлен на Познакса.

— Ты там закончил? А то мне идти уже нужно. — обернувшись на него, спросил Уланс.

Слава моментально перезагрузился и опустил взгляд на лежащее на своих коленях небольшое круглое зеркало. На стекле было небрежно начерчено две дороги, уже пару минут как, а руки Михайлова всё держали скрученную в трубочку купюру.

— А? Да, секунду. — подал голос Слава и наклонил голову вниз, толкнув трубочку в ноздрю.

Он быстро втянул свою дорогу и резко откинул голову назад, с наслаждением шмыгая носом. Почувствовав, что зеркало с его коленей забрали, Слава полностью откинулся спиной на диван и уставился в потолок, ожидая волшебного эффекта. Настроение, несмотря на необходимость идти домой, было хорошее. В носу был сладкий химозный запах, уже привычный, в кармане — ещё почти полграмма внеземного наслаждения. Приятным бонусом было то, что после двух месяцев в наркологической клинике, Слава был чистеньким как только выпавший первый снег, поэтому эффект был соответствующий.

Уланс тоже быстренько убрал свою дорогу, но вместо того, чтобы блаженно прилечь и прилепить взгляд к потолку, он спрятал в кошелёк банковскую карту, которую дал Славе, чтобы тот начертил дороги, и поспешил покинуть квартиру. Поэтому Михайлову тоже пришлось встать и поплестись в тёмную прихожую.

Познаксу не хотелось работать одному, это было видно. Нюхал он, очевидно, для смелости. Слава думал об этом недолго. В приходе ему вдруг захотелось предложить свою помощь и ввязаться в это сомнительное приключение, но он себя удержал.

Когда он пришёл домой, родителей не было. Мама работала, а отчим, как обычно, нашёл себе какое-то развлечение. Наверное, что-то вроде пьянки на скамейке около разваливающейся детской площадки или сбор стекла за мелочь, Славе было плевать. Он устроился за кухонным столом и нетерпеливо начертил себе ещё одну дорогу, чтобы возобновить выветрившийся за время прогулки эффект. Каждую крошку со стола он трепетно собрал и втянул в себя. Не так он богат, чтобы разбрасываться весом, да и следов оставлять не следует.

Бездумно погуляв по холодной квартире, Слава зашёл в свою комнату и упал на прогнувшуюся с треском кровать. Включил плеер и собрался уже вставить наушники в уши, как услышал звонок в домофон. Ну конечно, отчим не был бы собой, если бы не ушёл без ключей. Это в лучшем случае, возможно он их просто потерял в пьяном состоянии, как и кучу других своих вещей вроде кошелька или сотового.

И откуда такая уверенность, что дома кто-то есть? Хотя, подумает ли он об этом после полулитровой бутылки водки? В его пропитой голове Славе до сих пор примерно тринадцать, он иногда даже спрашивает его как в школе дела, хотя Михайлов её уже год как закончил. Плевать. Сейчас Славе на всё плевать. Он без вопросов открыл домофон и отворил входную дверь, которая со скрипом выдохнула, впустив сырой воздух подъезда в прихожую.

Отчим точно пьяный, значит, не обратит внимание на огромные зрачки своего пасынка, но Слава предпочёл бы не попадаться ему на глаза. Сто процентов ведь найдёт повод для того, чтобы завязать конфликт. Именно поэтому Михайлов поспешно ретировался в свою комнату — может, отчим и не заметит его присутствия вовсе.

Слава притаился за дверью, чтобы оценить уровень опасности. Судя по звукам, в квартиру вошло сразу несколько человек. Первое предположение было вполне очевидным — притащил своих дружков пить сюда, потому что на улице стало скучно, а к другим с бутылкой жёны на порог не пустят. Но Слава ошибся.

— Никто не встретит гостей? Как невежливо. — раздался совершенно незнакомый голос, притом вполне трезвый и молодой.

Слава сильно растерялся и даже подумал, что его мозг под дизайнерскими наркотиками сам выдал что-то абстрактное. Да нет, не может быть. Он и грамма ещё не снюхал, хорошо спал и плотно поел перед тем, как обдолбаться. Глюков быть не должно. Тогда кто это? Дальние родственники с внезапным визитом? Милиция? Судебные приставы?

«Точно не родственники» — исключил Слава и резко вжался в стену, когда услышал нечто вроде выстрела и звук разбивающегося стекла. Он сам не заметил, как от страха прикусил язык.

— Влад, хули ты творишь?! Обязательно было с порога стрелять в сервант? Ты не забывай, здесь может находиться ребёнок. — вновь прозвучал первый голос.

Слава ничего не понял кроме того, что это действительно был выстрел. Ещё бы, в ушах до сих пор звенело, и сердце вдруг заколотилось втрое быстрее. Михайлов даже подумал, что сейчас умрёт от испуга.