История первая: Пролог — «Вырождение» (1/1)
Чёрные сухие ветви, распускаемые в стороны ведавшим не одно десятилетие дубом, издали казались наполненными мелкими судорогами. Словно скованное напастью дерево пыталось избавиться от населявших его паразитов.
Однако те пернатые твари вовсе не собирались покидать открытое пристальным взорам место, поскольку вороны уже давно считали его своим неизменным ложем.
Из года в год птицы здесь без устали спорили, ругались и сплетничали о чём-то известном только лишь им самим, пока в один день не случилось выдающееся событие, полностью захватившее внимания сотни пернатых обитателей горных равнин.
Сами вороны хорошо знали: люди, да создаваемые ими жуткие шумы уже несколько лет не появлялись в этих лесах. Двуногие давно ушли, оставив свои глуповатые затеи выкорчёвывать деревья и врываться глубоко в землю, вытаскивая оттуда груды камней.
Остались от них только старые ржавые железяки, огромные дыры в скалах да прочие несуразности, что сильно не вписывались в общую картину, написанную создательницей-природой.
Однако же сегодня, некоторые протяжённые часы, все звери, птицы, а также и прочие мелкие твари наблюдали и дивились, как сквозь давно проросшие кустарником тропы то бредёт, то крадётся не кто иной, как человеческий ребёнок.
Как же он здесь оказался? Совсем один! Может, шальная бабочка его сюда заманила, порхая своими голубыми крылышками? А может, какой мелкий зверёк строил глазки, пробудившие в малыше детское любопытство?
Или же что-то ещё, иное, ведомое лишь злой судьбе, вело беднягу, отсеяв всякий страх, а с ним и мысли — чистый разум.
Вороны теперь все как один молчали, с высоты неотрывно наблюдая, куда несут неверные ноги беззаботного человеческого ребёнка. Птицы туда не летали, олени да волки и даже бесстрашный медведь стороной обходили это недозволенное всякому зверю ущелье.
А мальчик всё шагал себе, широко раскрыв уставленные в пустоту глаза, и мерцали в них рыжие отблески закатного огня. Не остановили его не старый, поросший плющом забор, не стёршиеся выцветшие надписи. Один лишь только храбрый ворон среди сотни, сорвавшись с ветви, устремился вслед человеку. Нет, вовсе не пожалеть невежу, а скорей не дать ему войти в запретное лоно земли и не потревожить спящее там, внутри!
Поднялся сильный ветер, предупреждая зашумели деревья, и небо закрыли низкие тучи; однако было ещё не поздно. Птица с трудом уселась на дрожащий камень. Ворон яростно кричал, махал крыльями, но чудовищная сила природы, сопровождаемая утробным гулом, доносившимся из самых глубин подземелья, не позволили ему наброситься на человека, дабы, наконец, остановить его.
А тот всё шёл дальше, не замечая творящегося вокруг хаоса, словно ведомый лишь глубоким сном. Маленький силуэт медленно тонул во тьме, высеченной людьми пещеры, навсегда покидая пределы света и жизни.
Шаг, за ним ещё один, а после раздался под ногами жуткий треск. Маленькое тело сорвалось в глухую бездну, вниз: без крика и без слёз.
Ворон сидел на камне молча, замерев, не час, а может и не день. Лес окутался мёртвой тишиной, а ночью даже волк луны не видел. Но вскоре ветер вдруг задул опять, когда ущелье то налилось ярко-красным светом, и нечто с ним вырвалось наружу.
Спустя ещё время появились и другие люди. Они всюду гнали собак, кричали, светили пламенным огнём да белым светом, а двое среди прочих сильно горевали. Всё бы у них кончилось нечем, если бы ворон с рыжими глазами не прокричал, подобно человеку над телом девчонки без сознанным.