Глава 12. Палата лордов. Часть IV (2/2)
— Эм… Я что-то вас, лорд Милдфорд, не совсем… — удивленно начал было Тео.
На что Милдфорд, глядя в непонимающие, реально или фальшиво — не так уж важно, глаза моего… ”хм, неприятеля, назовем его так”, громко и четко произнес:
— Список истинно чистокровных волшебников.
Одного этого короткого упоминания хватило, чтобы вызвать у меня острый приступ негативной эмоции, называемой в народе стыдом. ”Лекция” Уолтерса на первом курсе. После того как я более-менее разобрался в испанском архиве, она стала очередным поводом ушибить ладонь лицом. Честное слово, лучше бы он тогда промолчал, а я — не развешивал уши и не кивал согласно. Не позорились бы оба. Впрочем, что самое смешное, его слова: ”С точки зрения древних чистокровных семейств, британскими истинно чистокровными являются только священные двадцать восемь магических фамилий. Эти древнейшие и благороднейшие рода — вершина Магической Британии…” — неправдой назвать нельзя. Просто, как и положено, это ”немножко не вся правда”. ”С точки зрения древних чистокровных семейств [входящих в третий альянс и не побрезговавших заплатить за то, чтобы их фамилия вошла в эту книжицу], британскими истинно чистокровными являются только священные двадцать восемь магических фамилий. Эти древнейшие и благороднейшие рода [по мнению этих самых называющих себя ”древнейшими и благороднейшими” родами] — вершина Магической Британии [если под Британией понимать только членов третьего альянса]…” Вот так должна была бы звучать более полно отражающая истинное положение дел версия. Впрочем, с правдой, к сожалению, всегда такая лажа почему-то происходит. Она, как дырка в жопе, у каждого оказывается своя.
Кстати, отличная иллюстрация единства внутри третьего альянса. Это двоюродный дедушка Тео, Кантанкерус Нотт выпустил пресловутый ”список самых чистокровных”. Союз союзом, а срубить бабла на аристократической спеси своих ближайших соратников ничуть не постеснялся. ”Деньги не пахнут”. Впрочем, быть может, я и не совсем прав. Учитывая сроки жизни и горизонты планирования, вполне возможно, что это была игра вдолгую. Как там? ”Сейчас — глупость; через год — дискурс; через сто лет — нарратив; через тысячу — непреложная истина”. Вот всякие там Блэки с Малфоями и решили заранее озаботиться подтверждением своей исключительности.
”— Почему это вы древнейшие и благороднейшие?
— А вот — у нас книжечка тысячу лет назад изданная есть…”
Правда, был один такой нюанс. Как на это посмотрят истинные хозяева Магической Британии — альянсы Пастонов и Милдфордов и входящие в них рода. Судя по тому, что Кантанкерус Нотт помер только в пятидесятых, тузы появление такой брошюрки спустили. Но не все или не до конца. Слишком уж говорящим является совпадение: с года издания справочника начинается снижение благосостояния рода Нотт. Видимо, большинству лордов калибром поменьше отсутствие их фамилии в каталоге не понравилось, и Ноттам ”указали на ворота”. И чтобы поправить оное благосостояние, папаша Теодора и вынужден был прилипнуть к Волдеморту.
Но что сделано, то сделано. И, кстати, уже сейчас, спустя всего лишь полвека после издания, брошюрка с двадцатью восемью фамилиями приобрела статус документа, на который можно ссылаться. И ссылаются, если вспомнить ту самую позорную лекцию о чистокровности. А так как лорды, кроме третьего альянса и редких нейтралов, уже давным-давно не отправляют своих детей в Хогвартс, то и указать на ошибку некому.
”Или и не нужно?”
— Так сколько? — продолжил свою обвинительную речь Милдфорд. — Сколько вы выкупили и сожгли? Или отец вам не рассказал, какие обязательства ваш род на себя принял?
— Рассказал, — поморщился Нотт.
— И так как?
— За десять прошедших с прошлой сессии Палаты лет мы нашли и подчистую уничтожили почти двести копий! — с явно слышимой гордостью в голосе произнес Тео.
— Плохо стараетесь! — Милдфорда услышанное не впечатлило.
— Нет! Изо всех сил! Целых две сотни! Их нами издано было всего чуть больше тысячи!
— Две сотни? Целых? Да вы шутите! Да только мы за прошлый год допечатали триста пятьдесят экземпляров…
— Иэмны… — горло Нотта издало непонятный сиплый звук. — Что?
”М-да… Вот и ответ на вопрос: ”Чо это, типа, они спустили такой наезд? Где ответка?” А они ни фига не спустили, оказывается, а растянули наказание на несколько поколений. Бр-р-р! Хорошо, что ни я, ни мой род с этими монстрами не ссорились”.
— А вы? — спросил Милдфорд Пастона.
— Около пяти сотен, — ответил глава второго альянса.
— Вот! Видите, лорд Нотт? Это только за год! А вы — ”две сотни”. За десять! Отстаете, отстаете… — с притворным сочувствием посетовал Милдфорд.
От такого откровенного макания лицом в говно я еле-еле сдержал улыбку. Все же нельзя сказать, что унижение Нотта, памятуя наши сложные с ним отношения, видеть мне было неприятно.
— А! Я смотрю, вы, лорд Крэбб, уже пришли в себя? Отлично. Пока лорд Нотт думает, я задам вопрос и вам. Сколько?
”Сколько чего?” — не понял я, в спешном порядке перебирая в голове возможные варианты смысла такого вопроса.
— Не понимаете? — все с тем же лицемерным сочувствием умышленно громко, чтобы не напрягая слух услышала вся Палата, поинтересовался Милдфорд.
У меня по спине пробежал холодок дурного предчувствия.
— Нет, — мотнул я головой.
— Тогда позвольте, лорд Крэбб, я немного освежу вашу память. Вот это, — Милдфорд потряс в воздухе плотным свитком, который он, похоже, невербально призвал, ну, или просто вытащил из артефакта наподобие безразмерной сумки, — копия финансового отчета Министерства в части затрат на Азкабан. Согласно этому документу содержание заключенных, а именно: одежда, питание, охрана, медицинское обслуживание и прочие траты — с учетом сложности и дальности доставки обходится нам, в среднем, в полтора галеона на человека в день. Это составляет достаточно внушительную сумму в размере чуть более трехсот тысяч в год.
”М-м-м… Две трети от трехсот это двести. Двести тысяч на, грубо округлим количество дней, четыреста. Откинем два нуля. Две тысячи на четыре это получается пятьсот. То есть в Азкабане сидит чуть меньше шестисот, ближе к пятистам пятидесяти, волшебников? Аж два Хогвартса сразу? — машинально посчитал я. — И какая там в Азкабане медицина?”
— Отдельной строкой идет содержание находящихся в тюрьме лордов. Им, согласно Статуту, положены: отдельная камера, усиленное питание, хорошая одежда, сменяемая не реже чем раз в три месяца, писчие принадлежности, мебель и прочие послабления в режиме содержания. Это еще сто тысяч в год. Вот только я сомневаюсь, что им, — Милдфорд махнул рукой в сторону Пожирателей, — каждую пятницу дают, как указано в отчете, сваренный лучшим поваром Магической Франции буйабес. И спят они вряд ли на набитом мантикорьим пухом матрасе. И уж точно не одеваются в мантии из шелка акромантула, которые меняются через три месяца. Меняются ваши полосатые ”мантии” раз в три месяца, лорд Малфой?
— Меняются, — буркнул Люциус.
— Да?
— Да. — И, видя все еще вопросительно поднятые брови Милдфорда, пояснил: — У меня забирают и отдают лорду Лестрейнджу, а мне дают снятое с него.
— Восхитительно, не правда ли? Вот только в свитке совсем другое. И на нем стоит ваша, лорд Крэбб, подпись. Так сколько, сколько же вам за нее заплатил Фадж?
”Бля-а-а! Бля-бля-бля-блядь! Это пиздец! Это пиздец!” — я все больше и больше осознавал глубину бездны, в которую меня при всем честном народе, ”на миру”, как емко сказали бы на Руси, сталкивает Милдфорд.
— Попытаюсь угадать. Десятую часть? Нет? Двадцать? Тоже нет? Хотя бы пятнадцать, как берут вот те, — теперь кивок в сторону смертников, — предатели?
”У-у-у-у! Фадж! Су-у-у-ука-а-а-а!!!” — мысленно от всей души взвыл я.
— Еще меньше? Как-то это не похоже на министерских. Обычно новых предателей они стараются прямо таки осыпать золотом. Десять? Пять? Тоже нет? Тысяча? — Милдфорд просто впился глазами в мое лицо и пораженно присвистнул: — Меньше тысячи… Не верю, но… Вы предали нас так дешево, лорд Крэбб? Что ж… К тому, что всё и все продаются, я уже с печалью привык. Но мне больно видеть, что лорды продаются за сущие кнаты!
Судя по тому, как загомонили остальные лорды, они себя дешевками не считали и полностью поддерживали возмущение одного из лидеров Палаты.
В первый момент после такого стремительного крушения всех моих планов в голове у меня образовалась каша из совершенно несвязанных между собой мыслей. И никакая окклюменция не помогала. ”Фадж — гнида!” ”Ну как тебе классовое братство?” ”Бежать! Куда бежать?!” ”Ой я мудак! Не умеешь воровать или прокручивать коррупционные схемы, так и не пытайся!” ”Что ж… Вся моя подготовка пошла по пизде… Зато не опозорюсь, сказав что-то не то”. Однако спустя пару чудовищно долгих мгновений я сообразил, что еще не все потеряно. ”Нет, все плохо, но еще не пиздец! Есть! Еще есть шанс! Все же, несмотря на нынешний временный союз, Милдфорды и Пастоны — враги. Поэтому Пастон! Пусть это и не продвигающий Волдеморта Милдфорд, но лучше он, чем Азкабан через полтора года!”
Однако стоило лишь мне повернуть голову в сторону второго лидера Палаты, как он перехватил мой взгляд.
— Попытаешься что-нибудь сейчас мне сказать, — не сдерживая злости в голосе, почти прошипел он, — и я вызову тебя на дуэль до смерти прямо здесь и сейчас!
”А вот теперь действительно полный пиздец!”