Глава 101. Предпоследние каникулы (2/2)

И я рассказал. Про Волдеморта и Дамблдора. Про ученичество и грань окклюменции. Про кентавров и Амбридж. Про Пия и Азкабан, что мог, что было не закрыто клятвами. Про личный отряд и скорую сессию Палаты лордов, о которой я ничего не знаю. Про Каркарова и Уэйна. Умолчал я только про убийство Боунс и мои отношения с Церковью. Все же гордость-гордостью, но и здравый смысл терять не нужно. Мало ли, как он среагирует, и кто знает, где потом эта горячая информация всплывет…

С каждой следующей невыдуманной историей из моей жизни брови Риккардо Мигеля взлетали все выше и выше, а хмыки и мычание становились все выразительнее и выразительнее. Где-то минут через двадцать Лусеро вызвал в кабинет жену, а еще через час в дверь просочился и притих в уголке на трансфигурированном стуле Рик-младаший.

— Где-то вот так вот, в общих чертах если… — подвел я черту под своим рассказом, когда черная, как кофе, южная ночь уже давно приняла мир за окном в свои объятья.

— М-да, — потер виски крестный. — Однако… Знаешь, и отец, и мать тобой бы гордились!

— Ага! Вот это приключения! — восторженно вторил из своего угла Гильермо. — Мне бы так! — брякнул сдуру он, и тут же затих, напоровшись на выразительные взгляды отца и матери.

— Никаких приключений! Забыл про цепь? — прошипела Асусена Инесса.

— Нагрузка на тренировках уже мала стала? Так я накину! — с угрозой добавил лорд Лусеро.

— Никаких приключений, никаких приключений, — пробормотал Наваха и покорно склонил голову, спрятав таким образом полный непослушания взгляд.

— Так, — лорд внезапно осекся, и замолчал надолго, глубоко о чем-то задумавшись. — Да, можно попробовать, — пробормотал он. — Так. Значит, завтра-послезавтра отдыхай. Инесса, займи его чем-нибудь полезным. А потом, я думаю… Попробую помочь тебе с проблемой. И да. Письмо с ответом я напишу, а на словах учителю своему передай, что сейчас у нас столько свободных бойцов нет.

На следующее утро меня рано-рано растолкал Рик, и мы отправились на зарядку. Размялись, потренировались, кто как умеет, с любопытством кося глазом на соседа. Потом, пользуясь отсутствием куда-то отправившегося по делам отца и крестного, но под присмотром начальника охраны поместья, смахнулись. В магических дуэлях Наваха смог взять не больше трети, но с каким же разгромным счетом я продул дуэли обычные! На ножах быстрый, юркий и выносливый парень не отдал мне ни единой победы, хотя большинство моих проигрышей не было ”всухую”. Зависть-зависть-зависть!

После обеда и сиесты меня взяла в оборот леди Лусеро. Попросив никуда не убегать, она привела в мои комнаты незнакомого пожилого волшебника самого благообразного вида. Сей достойный муж с благородной сединой на висках оказался испанским колдомедиком, специализирующимся на ментальных повреждениях. Магически осмотрев меня, пощупав легкой легилименцией память, позадавав вопросы, аналогичные таковым от его английского коллеги, и немного подумав, он выдал свой диагноз.

— Ядро создается без особых перекосов. Повреждений памяти нет. Прорехи от заклинания забвения и магических клятв присутствуют, но минимальны. Я у вас ничего страшного не вижу.

— То есть, как ”ничего страшного”? — удивленно спросил я. — Ядро у меня из плохих, а это, как мне говорили, ошибка! А остальное? Изменение сознания? Новая, непохожая на старую личность после перехода за грань? А чужой контроль? Это что, все ложь?

— Нет, не ложь. Действительно, создавать ядро из одних только плохих воспоминаний — чудовищная ошибка, которая приводит к очень опасным последствиям. И, несомненно, вследствие изучения окклюменции происходит изменение сознания. Да, что после перехода грани личность меняется, тоже верно.

— Тогда как это все соотносится с вашим диагнозом?

— Полностью. Дело в том, что сколько ни смотрел, ничего из вышеописанного я у вас не нашел!

— Как не нашел? — опешил я. — Мне говорили, что занимаясь без учителя, я сделал все возможные ошибки, какие только можно было сделать!

— Да. Ошибки вы сделали. Да, действительно, много. Вот только тяжесть этих ошибок вами серьезно, скажем так, преувеличена.

— Стоп. То есть меня что, обманули?

— Нет. Я, каюсь, посмотрел эти воспоминания. Благо они совсем свежие и лежали на самом верху. Видимо, на вас та встреча произвела неизгладимое впечатление.

Восхитительный пример британской риторики! Вам принесли стандартную клятву говорить только правду. Вот он и говорил правду, только правду и ничего, кроме правды… но не всю! Зато клятву ”не дать обмануться самому” никто — ни вы, ни тем более он, не давали.

Например, мой почти коллега рассказывал вам, что ваше ”веретено” создавалось неправильно, без участия специалиста. Это правда. Далее, он сказал, что ваше ядро сформировано из плохих воспоминаний. И это правда. А вот то, что помимо плохих на вашем ”веретене” в обязательном порядке есть и другие воспоминания, он не сказал.

Дело в том, что даже самые отвратительные и тяжелые воспоминания всегда связаны с хорошими. Например, съели горькое — пойдет и часть воспоминаний о сладком, как о неком эталоне, почему горькое — плохое. Кто-то вам отомстил? Пойдут и приятные воспоминания о том, за что вам отомстили. Погиб близкий человек? За этими воспоминаниями последует и часть приятных. Тех, почему этот человек был вам близок и дорог. Из-за этого свойства человеческой памяти создать ядро из чистых, моноэмоционально окрашенных воспоминаний можно только в двух случаях. Либо кто-то извне создает искусственный фильтр, тот самый учитель, которого у вас не было, либо ваша жизнь должна состоять только из ужасного. Последний вариант: а) невозможен в принципе, ибо если все вокруг чернее-черного, то на фоне него и серое будет казаться ярко белым; б) новая личность ничем не будет отличаться от старой.

Другое умолчание — серьезные изменения психики после грани. Да, такие случаи возможны. Они подробно описаны в книгах, так как их, в среднем, не больше… сотой доли процента! Да-да! Таким неудачником оказывается лишь один из десяти тысяч! В большинстве же случаев ”ужасные изменения” личности выражаются в такой серьезной форме, как, к примеру, изменение любимого цвета, или проявившаяся любовь к устрицам, хотя раньше человек их ненавидел. Лично я за все время моей без малого тридцатилетней практики встречал только такие! И ни одного по-настоящему опасного!

— Тогда зачем это все было сделано?

— А он, случайно, вам не предлагал лечение?

— Предлагал.

— Дорогое?

— Очень.

— Вот вам и ответ… Догадываюсь, какое именно лечение вам предстояло. И оно действительно было бы полезным. Однако степень этой полезности… Вам же прямо сказали — никаких гарантий.

— То есть, меня хотели развести на деньги?

— Это вы сами предложили развести себя на деньги. Он лишь задрапировал все в тряпки, нарезанные из кусков истины.

— Так что вы мне посоветуете делать? Ведь потеря контроля уже у меня была, и не раз.

— А скажите, было ли то, что сделали другой-вы, неверным?

— М-м-м…

— Или же таким, что после долгих размышлений сделали бы и лично вы?

— Ну-ну-ну…

— Знаете, молодой человек, мой вам совет — для начала перестаньте забивать себе голову всякими ужасами. В нынешнее время у вас гораздо больше шансов умереть от авады или маггловского автомобиля, аппарировав в неудачное место, чем сойти с ума от ошибочно изученной окклюменции. В конце концов, если бы все было настолько ужасно, то окклюменция как магическая дисциплина уже бы века назад безнадежно отмерла в связи с естественной убылью носителей-практиков!

Не согласиться с этим логичным доводом было нельзя. Да, честно говоря, и не особо хотелось не соглашаться. Надежда, как говорится, умирает последней, так что верить хочется в то, во что хочется верить. В хорошее.

— Поэтому… что вам там посоветовали? Больше ярких, хороших впечатлений? Совет абсолютно правильный. Следуйте ему!

В общем, всю следующую за посещением врача неделю настроение у меня было приподнятое. Его не могло испортить даже то, что как такового отдыха у меня и не было. Антоннита Мария уехала. Подозреваю, из соображений ”как бы чего не вышло” родители услали ее куда подальше. Гильермо, чтобы не мешал, тоже изрядно нагрузили подготовкой к учебе и тренировками. А вот крестный и его жена практически все свое время посвятили мне. Видимо, пытались отдать скопившиеся за годы разлуки долги внимания, общения и обучения за оставшиеся до сентября деньки. Ну, или, хотя бы, начать это делать.

На этот раз не было никакой языковой практики. ”Слишком мало времени, чтобы тратить его на всякую ерунду. Потом, если захочешь, поболтаешь с Гильермо”. И до родовой библиотеки Лусеро я не дошел. Фехтование, спарринги — только в объеме короткой утренней зарядки, чтобы быстро и надежно проснуться. Путешествия, развлечения, расслабление — все нахрен. Время сна больше пяти часов в сутки — четыре ночью и один днем — туда же. ”Чтобы не спать и не чувствовать потом себя овощем, есть соответствующие зелья. Потом, после них, тебе будет плохо, но время это сэкономит сейчас, так что — пей!”

Будь я в действительности школьного возраста — уже на второй бы день такого распорядка бегал бы по потолку от ярости! А так — ничуть не обижался на ушедшие далеко за горизонт развлечения. Ибо то, что я получал взамен них было воистину бесценно. Знания! Прикладные знания о мире, в котором я живу!

Крестный и его жена занимались со мной по очереди. Утром Асусена Инесса читала мне лекции о домоводстве, управлении эльфами, брачных договорах, стратегии выбора жены и прочих ”не важных” мелочах, которым меня должна была бы обучать мать и без которых немыслим повседневный быт. После сиесты эстафета переходила к Риккардо. Он знакомил меня с такими серьезными вещами, как: основы межгосударственной политики (кто, кому и сколько в этом мире должен), межродовая политика (то же самое, только в размерах волшебных кланов), экономика рода (как получить больше, чем отдано), логика и методы ведения переговоров (как собеседника вежливо оскорбить или невежливо поставить в безвыходное положение) и прочие ”высокие” материи, которым вынужден заниматься глава рода.

Какие-то из этих лекций для меня уже казались наивными и примитивными, какие-то — наоборот, почти божественным откровением. Но и те, и другие я внимательно выслушивал и тщательно осмысливал. Ведь рассказывали все подробно, вопросы не только не запрещались, но и всячески приветствовались. Насколько же это удобно, когда есть человек, которому можно без всяких опасений задать любой вопрос, и он тут же даст ответ! Не нужно ломать голову, в каких книгах это может быть написано, далее как-то эти книги доставать, а потом — прелопачивать гору ненужной информации ради требуемого ответа. Которого, кстати, в этой книге может и не быть, или быть — но неправильным! И все это с максимальными терпением, честностью и откровенностью, приятно отличающимися от ”это не я так плохо объяснил, а ты, дурак, ленишься учиться, круцио!”, которым частенько под плохое настроение грешил Волдеморт.

Естественно, за настолько короткое время передать можно было только базовые знания, и то не все. Поэтому остальное, в качестве домашнего задания заочного обучения, должно будет поехать со мной в Англию в виде батареи пробирок, заполненных воспоминаниями-уроками. Быстренько, одним глазком, глянул в омуте памяти одно такое. Там лорд Лусеро, выглядящий чуть моложе, чем сейчас, с угрюмым видом рассказывал пустой комнате прошлое и настоящее политических конфликтов внутри английской Палаты лордов. Кратко, но весьма и весьма познавательно.

”Посмотрю — буду знать много про основных игроков, — подумал я и аккуратно упаковал пробирку в специальный держатель. — Как бы только на таможне меня не завернули…”

А за пять дней до намеченного на тридцатое августа отъезда домой я получил обещанный подарок. Вместо послеобеденной лекции Лусеро-старший повел меня в подвал. Там, в хорошо защищенной и не менее хорошо освещенной магическими лампами небольшой комнате стояло шесть письменных столов. Два были свободны и подготовлены для работы с документами (перья, чистая бумага, чернила, закладки), а остальные — буквально завалены горами книг.

При ближайшем рассмотрении книги оказалось не книгами, а толстыми папками для бумаг книжного формата с хорошим, твердым переплетом. Переплеты были трех цветов: черного, желтого и зеленого. Папок черного цвета было больше остальных, они занимали два стола. Меньше всего было желтых. Также папки различались по толщине. Черные, в среднем, были заметно тоньше зеленых и желтых. Если присмотреться, то у каждой папки на корешке и обложке можно было различить какие-то фамилии.

— Вот. Все здесь! Ровно пятьсот десять! — пояснил мне Лусеро.

”Мне это число должно что-то сказать?” — подумал я и взял первую попавшуюся папку. Повертел в руках, не открывая.

— И что там? — спросил я.

— Открой и посмотри, — разрешающе мотнул головой Риккардо.

Я открыл. Начал листать и читать, выхватывая тут абзац, там абзац. Пораженный прочитанным, я отбросил первую папку, схватил вторую, третью, еще одну… и полностью охреневший от осознания, что я вижу перед собой, присел на рефлекторно притянутый магией стул.

— Я же не успею даже просто пролистать! — простонал я.

— Заберешь домой.

— Заберу, даже если их придется волочь на собственном горбу без всякой магии! — уверил я крестного, сделавшего мне воистину царский подарок. Если в остальных папках было то же самое, что и в четырех только что просмотренных, то передо мной сейчас лежало досье на всю верхушку Магической Британии! Генеалогическое дерево и число активных членов, предположительное ”количество палочек” в личной дружине, политические пристрастия и ориентировочный вес слова в Палате лордов, друзья и враги, объем доходов и их источник… В ужатом магией досье было собрано абсолютно все по каждому роду!

Что еще было очень удобно, так это отсутствие в тексте воды и экивоков. Сухая, холодная констатация фактов. Если, например, некий род Фарелл (из черной папки) жил с того, что похищал и перепродавал на континент девочек и девушек, и за посягательство на дочь рода Блэк этим самым родом был уничтожен до последнего члена, то так и было написано. Прямо и честно: сколько, за что, почему, каким образом. А не как сейчас — ”Блэки — темный род, погрязший в глубинах черной магии, это известно всем и поэтому истинно”. Или, если некий род Десмонд, неформальный глава ирландских лоялистов, приторговывает ингредиентами из магглов, снабжает кровью вампиров, то никаких любимых в Англии эвфемизмов вроде ”поставщик особых ингредиентов маггловского происхождения” в папке тоже не было. Так и было написано — мясник.

Глупых вопросов о том, откуда у простого испанского волшебника взялась такая горячая информация, да еще в таком объеме, я задавать не стал. Если до того, как я рассказал про свои достижения, мне предназначались краткая выжимка, а теперь — полные досье, которые могут быть только у очень мощного рода (намного мощнее Лусеро) или у серьезной спецслужбы… Зачем спрашивать, если тут и так все понятно?!

— Читать начни с зеленых, — посоветовал мне довольный Лусеро. — В таких папках действующие магические семьи, чьи представители заседают в Палате лордов. Желтые — есть живые представители, но кольца лорда никто не надел. Черные — мертвые рода. Могут подождать. Ну как, понравился подарок?

— О да! Да! Да-а-а-а!!!

”Ну держитесь, лорды! Посмотрим, как вы сможете после такого, и сможете ли вообще, мне отказать! Осталось только где-то найти лишние каникулы, чтобы все это ”съесть” и ”переварить”! Теперь, опираясь на испанцев, я уж точно создам третий полюс силы!”