Глава 94. Работа на Отдел Тайн. Часть IV (2/2)

— В смысле? Что значит ”зачем что-то с ним делали”?

— Ну, он же сквиб. Из магической семьи. С детства в курсе Статута, — пожал я плечами.

— А. В этом плане… Ну, во-первых, у сквибов вечно все не так, как у людей, так что я допрашивал Робертса неспроста. Я проверял его. И всего через пять минут совсем легкого допроса он уже проговорился. Нарушил Статут словом. А что было бы, если бы мы оказались не из Министерства, а, к примеру, из инквизиции? Магглы пытать умеют ненамного хуже волшебников. Взять хотя бы их стоматологов. — Гувер передернулся от каких-то своих мыслей. — Короче, все случившееся говорило о ненадежности Робертса. Поэтому я принял решение о проведении более серьезной проверки. И вот тут всплыло ”во-вторых”. Как я с удивлением обнаружил, ведьма дала проверяющему взятку, и он записал обоих ее детей не магглами, а сквибами. Так что на самом деле он проходит не по категории недоволшебника, а по категории маггла-родственника.

— И как поступают в таких случаях? — деланно небрежно спросил Джасти.

— Ох, — скривился Гувер. — Сквибы и маггловские родственники, которые в силу свойства или кровного родства в курсе существования волшебного мира, — наша вечная головная боль. Очень часто они по случайности или, что чаще, по злонамеренному желанию разглашают секретную информацию, и при этом не несут за это никакого магического воздаяния. И шаром их не проверишь, и наказывать их приходится за наш счет…

— А подробнее можно? — спросил Финч-Флетчли после долгой паузы.

— Подробнее? Ну смотри. По Статуту считается допустимым ввести в курс своей магической природы только близких кровных родственников-магглов, то есть мать, отца, родных братьев-сестер и детей. Однако за нарушения Статута каждым таким родственником отвечает волшебник, наказания, кстати, очень серьезны, вплоть до Азкабана, поэтому рекомендуется не открывать правды без особой нужды. Если волшебник или волшебница живет среди магглов подальше от людей и при этом таится от всех неволшебников, то ежегодно получает от Министерства определенную сумму в качестве премии за укрепление стабильности магического мира.

— То есть от сводных таиться — это обязанность? — переспросил Джастин.

— Конечно! У магглов никакого уважения к узам брака. Раньше было хорошо, церковь не признавала разводов. А сейчас — вон, хоть каждый день женись-разводись! И что? Как тогда соблюдать Статут?

— И как в таких случаях поступают?

— Каких?

— Ну, при разводах в семьях маг — не маг?

— А… Ну, обычно мы не рекомендуем обливиаторам полностью стирать память о человеке. Это впоследствии может привести к проблемам. Никто не любит амнезию и все стараются заполнить пустоту в памяти. Это легко, когда магглы часто фотографируются и имеют много друзей, живущих по всему свету. Поэтому стираются воспоминания о магии. И то не все, а только факты успешного ее применения. Без этих воспоминаний человек очень быстро переосмысливает прошлое и меняет свое отношение на что-то вроде ”Мы разошлись, потому что он сумасшедший. Ты прикинь, он всерьез считает себя волшебником, из-за чего ведет себя как полный придурок!” А дальше о житье с придурком или дурой никто не желает вспоминать из соображений хотя бы простого самолюбия — ”где был мой мозг, когда я согласился на это?” Воспоминания уже самостоятельно самим магглом старательно утрамбовываются в самый дальний угол памяти, а в разговорах эта тема без всякой магии игнорируется. Чего нам, собственно, и нужно. Это и есть тот самый практически идеальный вариант, когда воздействие на Статут — минимально, а польза — максимальна.

— И что, совсем без шансов со сводными?

— Ты так настойчиво интересуешься, будто уже разболтал кому-то. Так, да?

— Ну-у-у… — смутился Джастин.

— Понятно. Смотри. Ты можешь подать прошение на имя Верховного Чародея Визенгамота. Твое дело будет рассмотрено. В случае, если суд сочтет твои аргументами весомыми, тебе такое разрешение будет даровано.

— А какие аргументы самые весомые?

— Самый весомый аргумент это… — тут Гувер сделал театральную паузу, — деньги.

— Деньги? — удивился Энтони.

— Да. Я далек от глупых предрассудков, поэтому предпочитаю называть вещи своими именами. Это здорово экономит время.

”Хм. А вот ни Джастин, ни Эрни такому ответу не удивились, — отметил я. — Да и Финч-Флетчли успокоился. Уж у него с деньгами никаких проблем. Ну, раз дело устроено так, то неудивительно, что Дамблдор легко и просто упек Поттера к родной тетке. Кста-а-ати! Говоришь, предпочитаешь называть вещи своими именами? Ну-ка, проверю-ка я тебя на вшивость!..”

— Мистер Гувер, вы упомянули о некой, кхм, назовем это стипендией, выплачиваемой тем, кто живет в глуши, в отрыве от остальных волшебников. Означает ли это, что существует министерская политика, принуждающая в такой вот мягкой форме волшебников жить среди магглов? — изо всех сил постаравшись сделать невинный вид, спросил я. Правда, все испортили парни, чуть ли не дружно поперхнувшиеся и закашлявшиеся.

— Не стоит задавать таких вопросов, лорд Крэбб, — холодным и абсолютно безэмоциональным голосом произнес Гувер. — Особенно если вы и так все правильно понимаете.

— Хм… Хорошо. Буду иметь в виду. Тогда у меня есть еще один вопрос.

— Если он такой же, как прошлый, то лучше его задавать не стоит.

— Нет. Не такой.

— Ну тогда задавайте.

— Зачем это вообще?

— Что ”это”?

— Ну, волшебникам жить среди магглов?

— Вы… — начал было очередную отповедь Гувер, но я его перебил.

— Нет, вы не так поняли вопрос. Я совсем про другое хочу спросить. Я знаю не очень афишируемый факт, что волшебники не могут жить скученно. Но! Но. Ведь одновременно с этим волшебнику, чтобы нормально прожить, достаточно одной лишь только магии, которая есть практически везде. Зачем прятаться от маглов, если даже сейчас есть огромные пустующие территории, так пока еще ими и не освоенные? А уж триста лет назад и подавно…

— Это какие такие свободные территории вы имеете в виду?

— Арктика, Антарктика, горные и океанские глубины… Верхние слои атмосферы, в конце концов. Там сможет уместиться не один миллиард волшебников, причем на достаточном друг от друга расстоянии!

— Хм. — Тут Гувер прислонился к дверному косяку. — Что ж, признаю. Вопрос на этот раз действительно серьезный. Хороший вопрос. И подход комплексный, мне нравится. Вот только в двух словах на него ответить невозможно.

Знаете, когда-то давно я тоже думал точно так же. Ведь формально да и на первый взгляд все обстоит именно так, как вы и сказали. Магия превыше всего, и с помощью нее можно добиться всего, чего угодно. Магия накормит, напоит, согреет, вылечит, развлечет… Дарует долгую жизнь… Магия может все! Но… — Тяжкий вздох. — Но, к сожалению, при более подробном рассмотрении ситуация оказывается совсем не такой простой.

Того, что магглы называют ”эпохой великих географических открытий”, у нас никогда не было и быть не могло. Волшебники, пусть и не все, а только некая избранная часть, знали друг о друге задолго до того, как магглам захотелось доказать опытным путем шарообразность мира. До появления Статута волшебники, как и магглы, жили в природном равновесии со своими соседями. Это я о том самом справедливом равновесии, когда все, что можно у чужих отнять и удержать, отнималось и удерживалось. Удерживалось до тех самых пор, пока хватало сил. Закон силы работает везде, в том числе и в геополитике.

Беда в том, что когда магглы стали объединяться в огромные государства, волшебники все еще оставались разобщенными. Семьи, рода, кланы… По сравнению даже с одним графством — это просто смешно. А вот тянущаяся в глубь столетий кровная месть, собирающая дань недожитых жизней с каждого поколения, — совсем не очень. В результате для того, чтобы у наших дедов и прадедов открылись глаза, потребовалось, будем честными и откровенными, маггловское завоевание. Нас! Нашими же руками! Договор, безжалостные условия которого мы должны тщательно соблюдать до сих пор. Вы никогда не посещали августовские экзамены? — спросил меня Гувер, внезапно перепрыгнув на совершенно не связанную с предметом обсуждения тему. — Ну, те, в Министерстве, которое проводит Волшебная экзаменационная комиссия?

”Блин! Не забыть бы!” — подумал я, отрицательно покачав головой и в очередной раз мысленно прокляв Боунс с ее подставой на СОВ.

— Нет? Советую разок, хотя бы ради любопытства, туда сходить. Сразу же исчезнет большая часть вопросов. Итак, наверняка вам представляется, что волшебнику, чтобы получить все что угодно, нужно ”всего лишь взмахнуть палочкой”. Однако вы не задумывались, а сколько именно раз в день придется ”всего лишь взмахнуть палочкой”, чтобы обеспечить себя всем? Не считали?

У магглов есть идиома: ”Бог в мелочах”. Она очень хорошо подходит к данному конкретному случаю. Я вот любопытства ради посчитал, как раз математику у магглов проходил — и как-то взгрустнулось мне. Оказывается, волшебнику для выживания требуется очень многое. В первую очередь нужна возможность… дышать. Да-да, дыхание настолько естественно и кажется неотъемлемым, что об этой потребности почти все забывают. Причем я тут имею в виду не только кислород, но и точный состав атмосферы, и давление, и влажность, и все такое прочее… Далее идет температура окружающей среды, вода для питья, еда, возможность справить физиологические нужды, одежда, освещенность, общение и так далее и тому подобное.

Если выделить и записать все потребности и преобразовать их к числовому виду, то, не вдаваясь в ненужные подробности, результат получается следующий. В общем случае ответ на вопрос ”выживет / не выживет популяция волшебников” является результатом решения системы квадратных уравнений с параметром. Это достаточно простая математика, такие уравнения магглы изучают еще в школе. Параметров всяких много, но самыми важными являются сила волшебников, коэффициент сложности для выживания конкретной окружающей среды и допустимая плотность заселения.

Быстро пробежимся по каждому из них. Окружающая среда. Очевидно, что где-нибудь в Африке маг может спокойно прожить голым под пальмой, сбивая ступефаями кокосы и бананы прямо себе в рот. А вот те же северные шаманы должны решать еще вопрос одежды, жилища, отопления. В пустыне добавляются еще очень серьезные проблемы водоснабжения, холода ночью и дневного пекла. Ну а если подняться высоко в горы, как предлагает Крэбб, то обеспечение удовлетворения любой из нужд будет сложно решаемой проблемой. Вопросы? Все понятно?

— Угу, — кивнули мы.

— Допустимая плотность населения, на которую влияет плотность магии в данном конкретном месте. От этого параметра зависит, насколько продуктивно будет использоваться время. Ах да. Забыл сказать, что по оси абсцисс у нас отложено время в часах, от нуля до, понятное дело, двадцати четырех. Если решение системы находится за пределами этого диапазона, оно бессмысленно. Итак, любому очевидно, что волшебник не может быть одинаково силен во всем. Кто-то, к примеру, лучше варит зелья, кто-то — ухаживает за растениями, а кому-то ближе боевая магия. Поэтому если волшебник будет жить один, то и делать ему потребуется все одному. И ту работу, которая у него выходит быстро, и ту, которая медленно. В результате одна и та же работа потребует у разных волшебников разное количество времени. Например, у волшебника, одаренного в чарах, заклинание того же головного пузыря продержится на полчаса дольше, а это значит, что колдовать его нужно будет в полтора раза реже. А если волшебников хотя бы двое, то часть задач по типу уже можно распределять на двоих. Это всем понятно?

— Тоже да.

— Теперь самая важная переменная, которой я уже слегка коснулся в предыдущем пункте. Магическая сила. К чему я упомянул Волшебную экзаменационную комиссию? К тому, что если сходить на экзамен, то мы не увидим там великих волшебников. Ни новых Основателей, которые вчетвером могли прийти в любое место Островов, указать на понравившееся ”теперь это наше” и расправляться с несогласными самыми жестокими способами до тех пор, пока все покорно не склонятся перед новыми господами. Ни еще одного Гриндевальда, который не имея за душой ничего, кроме воли и магии, смог подмять под себя почти треть волшебников Европы. Ни даже Дамблдора или Того-кого-не-называют. Там будут те, что зелье от прыщей сварить не могут и светляк на палочке получают с третьего раза!

Наверняка вы хотя бы раз задумывались о том, что Хогвартс дает не такое хорошее образование. И что нужно было бы все организовать по-другому…

”Уж это — точно. И далеко не раз!” — подумал я, продолжая слушать Гувера, говорившего очень интересные, но зачастую почти крамольные вещи.

— …Что нужно что-то убрать, а что-то добавить. Скорее всего, такие мысли особенно часто стали вам приходить в голову после Турнира, где вы могли сравнить себя с детьми наших вечных противников с континента. Так вот, могу вам гарантировать, что это совсем не так. Хогвартс дает лучшее образование на Острове. Самое широкое и полное. Вас учат не только тому, чему хочется учиться, и тому, что легко получается, а еще и тому, что нужно. Зельеварение, чары, трансфигурация, прорицания, уход, маггловедение, защита — в этом списке нет ничего ненужного. Сейчас требовать от вас понимания этого глупо, оно приходит с возрастом. Пройдет время — осознаете, кто был прав.

Сразу отвечаю на напрашивающийся вопрос ”Если в Хогвартсе дается такое хорошее образование, то почему же там не учатся все без исключения дети волшебников? Почему бы не сделать так, как у магглов, — брать всех подряд, кто-нибудь да закончит с дипломом?”. Ответ тому простой: мы не магглы; у нас есть ”Перо и Книга” — артефакт, созданный самими Основателями, отвечающий за поиск и прием абитуриентов. И если этот артефакт посчитал, что данный молодой волшебник будет не в состоянии усвоить школьную программу хотя бы в пределах СОВ, то в списке на принятие в школу его не будет. Как не будет и в поданных в Министерство бумагах.

Возвращаясь к параметру ”магическая сила”. К магии, которая может все и вся, нужны соответствующие руки! Волшебники уровня Основателей выживут хоть в глубинах океана, хоть в космосе. Ну а колдуны, которые еле-еле могут выучить одно-два заклинания и пару-тройку несложных рецептов зелий, — те, как и в древние времена, обречены на сосуществование. Просто потому, что еду им гораздо выгоднее тем или иным образом получить у магглов, чем выращивать самим! Эх, жаль! Очень жаль, что у нас не каждый волшебник — Дамблдор и не каждая колдунья — Хаффлпафф. Будь иначе, и Статута бы не возникло никогда! Была бы, как об этом мечтают некоторые магглы, ”магократия”…

Я достаточно подробно ответил на ваш вопрос?

— Более чем. Благодарю, — улыбнулся я.

”А еще удивлялся, что это Министерство в каноне безропотно ”легло” под Волдеморта? А тут, оказывается, его ждали с распростертыми объятьями. Магократию им подавай. Неужели они даже в мыслях не допускают возможности жить в обществе равных? Неужели обязательно нужны рабы?”

— А на мой? — спросил Уэйн.

— Это который?

— Вы так и не сказали, что именно сделали с Робертсом? Как изменили память? Стерли воспоминание и все? — спросил мой брат.

— А! И это хороший вопрос. Правильный. Профессиональный, можно сказать. И на него тоже не ответишь коротко.

С изменением памяти все не так просто, как кажется на первый взгляд. Думаете, взмахнули палочкой, стерли и все? Проблема решена? Как бы не так. Природа не терпит пустоты, а дыра в памяти — словно обломанный зуб. Как язык помимо воли постоянно щупает это место, так и мысли постоянно будут возвращаться туда, где прореха.

Смотрите. С одной стороны, раньше было тяжелее поддерживать Статут, чем сейчас: как я уже говорил, случись что — магглы в первую очередь думали на колдовство. С другой — раньше было намного проще. Тут как посмотреть. Знаний у основной массы магглов было мало, мышление людей было простым и прямым, как метловище. Так что обливиатору достаточно было всего лишь стереть лишнюю информацию, и все. Не нужно было, как сейчас, придумывать, чем заполнить пустоту. Ведь сейчас магглы слишком много думают. Связи в памяти образуются слишком обширные, чтобы их можно было исправить все. И чтобы их было выгодно исправлять. Ведь, напоминаю, каждое принуждение маггла, причем неважно, силой ли, магией ли, или хотя бы словом — наполняет чашу Статута.

Особенно большие сложности возникают с воспоминаниями, имеющими сильную эмоциональную окраску. Такими, например, как когда твой дом штурмуют оборотни и убивают родных. Конечно, обливиэйту и конфундусу сопротивляться магглы и сквибы не могут. Да и волшебники далеко не все, да. Однако вырвать из памяти воспоминания, особенно такие плохие воспоминания, впрямую — тут не о небольшой прорехе идет речь. Это все равно что взять кувалду и ею начать играть в гольф! Мячики, конечно, лететь будут далеко, но сколько и каких канав образуется на газоне! Не заметить их — невозможно. Поэтому действовать приходится хитростью. Например, заменять одни воспоминания другими. Ты видел не то, как твой сосед колдует, а как, например, через ноздрю выпил пинту пива. Или в реку нырнул глубоко и просидел под водой пять минут. Или еще чего. В общем, нужно изменять память так, чтобы старое удивление не входило в конфликт с новыми воспоминаниями. Ну и, конечно же, нужно стараться, чтобы новые воспоминания не нарушали Статут, а еще лучше — способствовали его поддержанию.

— И как вы решили такую сложную задачу? — с интересом спросил Энтони.

— О. Без лишней скромности скажу — изящно. Я не стал удалять воспоминание о том, что его родителей и брата разорвали оборотни. Я только изменил образ оборотней на собак вроде той, которую разрубил Крэбб. Что, опять же, не противоречит воспоминаниям — ведь это действительно его собака. Минимальная коррекция. А еще я добавил ему в память одну мысль. Даже не мысль, а небольшое сомнение: ”А хорошо ли я запер дверь?” Еще одно очень небольшое вмешательство, которое, к тому же, не противоречит логике. У маггла нет и быть не могло воспоминаний о том, как он плотно закрыл дверь, не существовавшую в природе.

Некоторые считают, что сомнение — это ненадежно. Я с ними не согласен, так как сомнение — очень хитрая вещь. Чем сильнее ты себя убеждаешь, да еще в таком проступке, тем меньше уверенности. Ночами Робертс будет просыпаться в холодном поту с этой мыслью, днем будет беспрерывно насиловать свою память в поисках подтверждения, которого быть не может, и засыпать с тяжелым сердцем, что это из-за него. День за днем, год за годом он будет грызть себя, доказывая и опровергая, при этом не задумываясь ни о чем другом. И самое главное, когда его поймает полиция, то первое, что он им ответит — ”Это не из-за меня вырвались собаки! Не я виноват! Не я!” После такого разве будет кто-нибудь разбираться, собаки ли это были и откуда они взялись? А возможные пробелы спишут на стресс или попытку обмануть следствие.

— То есть, — с ужасом спросил Уэйн после долгой паузы на осмысление услышанного, — вы парню не только не стерли плохие воспоминания, а еще добавили новых?

”Черт! — подумал я, окинув взглядом парней. — А ведь покоробило услышанное только моего брата… Эрни — чистокровный волшебник и аристократ, что ему до магглов? Джастин больше аристократ, чем маггл, так что принцип ”у короля много” впитал с молоком матери. Остальные — чистокровные или полукровки из серьезных семей, поэтому даже мысленно не могут поставить себя на место Робертса. Да что там парни, даже я, уж на что любитель справедливости, и то как-то равнодушно воспринял случившееся, в душе признавая за англичанами право поступать с англичанами как угодно жестоко. Что-то куда-то не туда я воспитал свою команду…”

— Ха, — улыбнулся Гувер. Вот только даже самый предвзятый критик не назвал бы эту улыбку иначе чем зловещей и мерзкой. Более того, с этого момента даже тень шутливости исчезла из его голоса. — Он более не принадлежит нашему миру, поэтому не должен иметь возможности нанести ущерб Статуту. Не нравится? Я не просто так заставлял вас запомнить наш девиз. ”Все ради существования магического мира!” Где здесь хоть намек на интересы магглов? Мы работаем на благо волшебного мира и только его! Теперь вы увидели, как именно это происходит. Разве я не говорил вам, что вы ничего не понимаете?

Молчание стало ему ответом.

— Я знаю, — тон волшебника смягчился, — что это неприятно. Но утешение нужно искать в факте, что мы делаем невероятно важную работу — стоим на страже магического, нашего с вами, мира. Вот только ”встать в строй” пригоден далеко не каждый. Лучше решить для себя как можно раньше — видите ли вы себя в рядах служащих нашего департамента или нет. В случае ответа ”да” не сомневайтесь — помимо морального удовлетворения наша трудная работа соответствующим образом оплачивается. Есть вопросы? Нет? Тогда, я думаю, можно… Что вам опять непонятно, мистер Крэбб?

— У меня вопрос. Если, как вы говорите, любые наши действия приводят к тому, что увеличивают, кхм, нагрузку на Статут, то обязательно должен существовать некий способ серьезно поправить баланс в нашу сторону. Иначе, как ни сохраняй Статут, рано или поздно все это весьма плохо кончится, — подвел я разговор к той теме, которая уже давно сильно беспокоила меня. Как-никак, мне в этом мире жить именно на стороне волшебников.

— Это секретная информация. Станете как минимум главой отдела — получите к ней доступ. Под роспись и магическую клятву неразглашения, — голос и глаза Гувера, и без того без всякого намека на теплоту, вовсе заледенели.

— Но такой способ существует?

— Да. Такой способ существует. Даже не один. О самом простом и доступном каждому волшебнику вы и сами могли бы легко догадаться. Намекаю. Вспомните, как в маггловских сказках описываются ведьмы и колдуны? Это всегда нелюдимые одиночки, живущие наособицу. Часто — уродливые или, наоборот, очень красивые. А теперь угадайте, кто самый законопослушный, вежливый, доброжелательный и всегда готовый помочь сосед в деревне? Кто общителен в коллективе, кто без всяких понуканий ходит в соседский дозор в самое неудобное время? Да-да-да. Вы не ошиблись. Именно волшебник, живущий среди магглов. На поверхности же все лежит! Ведь совершенное зло можно, пусть это и сложнее, отработать добром, а не только… кх-м, — тут Гувер внезапно резко замолчал.

”А вот и клятва. Отработать добром, а не только чем? Любопытно!”

— Ладно. Хватит вопросов на сегодня. Хватайтесь, — Гувер вытащил из кармана нитку, увеличил ее в размерах до толстой веревки. — Портключ перенесет в Министерство, а оттуда уже разбежитесь по каминам. И да, считайте, оценить я вас оценил. Положительно. Дальше будете работать с моими замами. И имейте в виду, что о некоторых вещах не стоит болтать направо и налево. ”Болтрушаек” выбрасывают из Министерства пинком, на долгую память награждая ”черной меткой”. Вам все понятно?