Интерлюдия 29 (2/2)
В итоге и Стража, и Патруль, и даже Аврорат, хотя это вообще-то было не его обязанностями, — все они разом и дружно увязли в мутном потоке рутинных проверок. Были отменены отпуска и выходные дни, а все службы охраны правопорядка перешли на экстренный, ”двадцать четыре на семь” график работы. В полупринудительном порядке были приняты обратно недавно уволенные за мелкие проступки и, как говорят магглы, ”вышедшие на пенсию”, а также объявлен расширенный набор в ряды Стражи. Дознания производились по упрощенной процедуре. За заведомо ложное сообщение о налете Упивающихся стали назначать штраф. Доходило до того, что некоторые на полном серьезе предлагали выдать каждому патрульному или стражу по маховику времени.
К сожалению, все принятые меры пока помогали слабо. Вроде бы усиленная после прошлой войны, а сейчас, как оказалось, заметно проржавевшая машина принуждения забуксовала в болоте ложных сигналов. И ведь не отбросишь ни один: ”А вдруг именно этот — правда? Найдут Волдеморта, убьют, и всё, наконец, закончится”.
Совершенно естественно, что, несмотря на все попытки ДМП обработать каждое обращение, очень многие из них по чисто техническим причинам оставались без своевременной реакции. И это несло серьезную угрозу Амелии Боунс. Если поднятая испуганными и обиженными обывателями волна негативных откликов перехлестнет определенную планку, то первой искупительной жертвой на алтарь общественного мнения станет управляющий ДМП. Плохо управляющий ДМП. Недоумение тогда может моментально трансфигурироваться в неприятные подозрения, пожелания лучше работать — в обвинение в служебном несоответствии, а искреннее сочувствие — в требование освободить себя от непосильно тяжелой ноши.
”…Плохо то, что такая атака началась. Сплетни, что я окончательно потеряла хватку, пока еще робки, но они уже есть и день ото дня набирают силу. Еще хуже, что все эти слухи подкрепляются неприятными для меня примерами…” — размышляла Боунс.
Конечно, понятно, что неудачи случаются у всех, но кто и когда в грязной политической борьбе будет использовать справедливый и непредвзятый подход к освещению информации? Да никто и никогда! Это же азы аппаратных игр! Поймать, а лучше — подготовить самостоятельно проблемную жизненную ситуацию-ловушку для объекта интриги. Скомпрометировать, например, ”не заметив” достоинств противника (а еще лучше представить их с такой стороны, что они будут выглядеть недостатком), выпятить его ошибки и дать им гипертрофированную оценку. Раскрутить травлю, ”уйти” ослабевшего… и протолкнуть на освободившийся пост нужную кандидатуру! Причем выигрывают тут все (кроме того, кого ушли), ибо каждый пошедший по цепочке на повышение освобождает свое место кому-то внизу.
”…Крэбб! — скривилась Амелия, вспомнив неприятную для нее фамилию. — Именно его выталкивают на передний план. Как же: ”самое громкое из последних поражений этой Боунс”! И всем плевать, что по факту именно этот щенок, а не я, и заплатил штраф, и лишился движимого имущества, и до сих пор формально находится под следствием. Так нет же! Все упирают почему-то только на то, что я не добилась всего, что планировала! Не посадила его! Даже Фадж в свое время попенял мне за промах: ”Министр может быть в каких угодно хороших отношениях с лордом, но это совершенно не значит, что ДМП не должен работать так жестко, как положено. Дружба дружбой, а строгий ошейник на шее чистокровных должен стабильно выполнять свою функцию удержания на цепи!” Как девочку тогда отчитал! Будто бы я этого не понимаю! Да еще и Питер этот!”
Поднявшаяся буря помимо проблем подарила отличный шанс удовлетворить личное любопытство. Ведь в особых условиях сбор информации о старом покровителе можно было вести куда более… решительными методами. С помощью надежных сотрудников, которые, к глубочайшему сожалению Боунс, так и не стали ее личной дружиной, она выяснила, что ”уши” Дэвиса торчали около практически каждого источника слухов. Пусть не близко, пусть однозначных, пригодных для суда доказательств найдено не было, но Амелия была процентов на восемьдесят уверена в том, что с подачи именно лорда Дэвиса и началась кампания по ее массовой дискредитации. Ну а то, что доказательства только косвенные, так в таком деле умные (а глупые отсеиваются гораздо раньше) следов не оставляют. А если следы и оставлены, то в девяноста девяти случаях из ста они не что иное, как провокация третьих лиц.
”Неужели полученный в далеком прошлом отказ стать его любовницей явился причиной такой вот последовательной нелюбви? Нет. Нужно быть справедливой и не льстить себе. В каком-то роде, да. За холодность мне бы отомстили гораздо раньше. Скорее тут дело в том, что с того самого момента, как я отработала свой долг, из актива Дэвисов я стала их проблемой. А что делают с проблемой? Ее решают! Хочет повторить уже однажды удавшийся прием? Снова заиметь карманного главу ДМП?
Впрочем, если вся та информация, что я собрала на него и его род, — правда, если все выводы, прямо следующие из нее, — не глупые совпадения и не моя паранойя, то ничего удивительного в таком поведении нет. У Питера есть вполне себе уважительная причина и бояться меня, и стараться заиметь контроль над главой ДМП. Если я права, то уж кого-кого, а вот Дэвисов с полной ответственностью можно тогда назвать классическим образцом предателя крови!”
С информацией складывалось все слишком хорошо. Точнее — очень плохо. Настолько плохо, что Боунс, дабы проверить реакцию на угрозу, даже решила ”пробить” Дэвиса лично. Вызвала Питера в Министерство и намеками донесла до него, что знает о нем очень многое. К сожалению, Питер Дэвис оказался опытным политическим борцом. И никакого иного результата, кроме удивленно поднятых бровей и презрительного хмыканья, получено не было. Как не было выявлено последующей слежкой и каких-либо действий подозреваемого. Были, правда, в разговоре ответные намеки, но кто же на таком уровне балуется пустыми угрозами? Обычно, улыбаясь, без всякого предупреждения сразу бьют насмерть. Но она пережила войну и знает, за какую сторону волшебной палочки браться…
”…Вот только в своей интриге, дорогой мой Питер, ты немного просчитался. Выставил вперед молодого Крэбба. Неплохой ход, согласна. Совсем независимый лорд. И друзей мальчишка находит как-то невозможно быстро и вроде бы совершенно сам. Для последнего в нищем, полностью в долгах роду…
Верю-верю. Что делает он все сам и совсем без твой помощи. Отводя от себя подозрения, ты даже ничего про возможную помолвку дочери с ним в последнее время не говоришь. Вот только одного ты не учёл. У соплюх, без ума первый раз втрескавшихся в самого-самого милого мальчика на свете, язык совсем без костей. И как мне передает Сьюз (кто бы мог подумать, откуда именно придется черпать информацию!), по словам одноклассников — лучших друзей Крэбба, Трейси с полной уверенностью примеривает на себя титул леди Крэбб. А раз в курсе этого друзья, то общение парочки вышло совсем на иной уровень. Тот, когда скрывают пока от всех вовне, но уже не скрывают от своих. То есть все уже решено, но пока — тайна…
А ошибка твоя, Питер, в том, что стоит мне побить этот твой ”независимый” козырь, как всё преимущество пропадет, а обвинения — рассыпятся. Более того, правильная контрпропаганда качнет отведенный тобой маятник общественного мнения назад, сметая незадачливого интригана. И все приложенные тобой усилия пойдут на подъем моего авторитета, а не наоборот. Толпа любит униженных и оскорбленных, особенно если у них хватает сил громко и показательно расправиться с обидчиками.
Так что Крэбба определенно нужно серьезно и, важно, показательно придавить. Вот только как это сделать, если на его стороне мой непосредственный начальник — первый заместитель министра магии? Слова Долорес были предельно… однозначны. Как было бы хорошо, если бы Крэбб подставился сам! Поймать бы его на чем-нибудь очень серьезном, за что обычно судят по упрощенной схеме, а сейчас и вовсе!.. Например, ”схватить за руку” при покушении на министра! Или при попытке пробиться в Азкабан или Свалку? Эх, мечты-мечты…
А почему мечты? Что нужно сделать, чтобы Крэбб оказался в нужном месте в нужное время? Это… И вот это… И, наверное, так… Хм-м. А не так уж и много! О-о-очень любопытно-о-о! Начнем, пожалуй, именно с Амбридж. Недавно она как раз сетовала, что не знает, что именно подарить одному весьма серьезно выручившему ее юноше, любящему мужские игрушки…
”Выручившему”, ха. Старая развратница! Интересно, а мелкая Дэвис знает, с кем нарабатывает опыт её жених? И как она к этому относится? А если не знает, то не стоит ли ей открыть глаза?
…А что подарить? Да конечно же сильных и рабски преданных магов!..”
А вот Трейси Дэвис, в отличие от мучающихся бессонницей из-за дурных мыслей взрослых волшебниц, улыбаясь, тихо и спокойно спала в своей кровати. Ведь снился ей невероятно хороший сон. Сон, в котором она, прямо в центре Большого зала, на глазах у завистливых ”подруг”, выходит замуж за Винсента Крэбба, лорда Крэбб.
…Рядом стоят министр магии Фадж и директор Дамблдор. Первый обещает сделать ее своим заместителем вместо Амбридж, а второй предлагает репетиторство в изучении лучших косметических чар.
Одним лишь правителями дело не ограничивается. Зал полон народа, и каждый в порядке живой очереди подносит к столу преподавателей, за которым сидят молодожены, богатейшие подарки. Их уже целая горка, подобно сваленной варварами перед троном вождя после грабежа города добыче, скопилась на специальной платформе.
Только что в сторону отошла задавака-Гринграсс. ”Тоже мне, некоронованная королева! Сама новых чулок чаще раза в месяц не покупает, а гонору, гонору…” За Гринграсс на возвышение всходит Булстроуд. Милостиво, как никогда не получится даже у Гринграсс, Трейси кивает своей давней ”подруге”. Открытой и искренней улыбкой отвечает на ее стандартные пожелания счастья. И наслаждается подсердечной бессильной ненавистью в глазах Миллисенты. ”Уже поздно, милочка. Уже поздно — он теперь мой. Навсегда!”
…Центр Большого зала сейчас свободен, ибо наступило время танцев. От стыда за свою неуклюжесть все гости отошли к стенам. Поддерживаемые в воздухе магией Хогвартса, Трейси с Винсом легко и грациозно, подобно бабочкам, кружатся в воздухе в древнем прихотливом магическом танце, исполнявшемся, по преданиям, только на балах у сидов. ”Все завидуют нам. Все женщины хотят моего мужа, но он принадлежит мне и только мне…”
…Наступило время смены блюд. С ловкостью и умением Трейси отдает распоряжения домовым и покорному молодому мужу…
…Между делом она показывает Винсу письмо от Блейза Забини, не смогшего прийти на празднество из-за траура. ”Но моему мужу все равно. Его глаза видят только меня одну. Даже француженки-вейлы убегают из зала, осознав, что ни их тела, ни их магия не могут отвлечь Винса от меня…”
”Ничего, — сквозь сон проносится в голове у Трейси мысль. — Именно так все и будет! Никуда ему от меня не деться! От предсказанной судьбы не уйти! Скоро…”