Интерлюдия 28 (1/2)

Несмотря на то что над просторами Британии уже давно царила Ее Величество Ночь, далеко не все маги могли позволить себе спокойно почивать в своих постелях. И надо признать, у некоторых из них для этого были достаточно уважительные причины.

Стоя у окна своей комнаты, тяжкими думами мучил себя Эрни Макмиллан.

”Правильно ли я сделал, что согласился?” — раз за разом спрашивал он себя. И раз за разом не был полностью уверен в правильности и безальтернативности ответа ”да”.

Уже не первое десятилетие Макмилланы занимают достаточно высокое и стабильное положение в иерархии британских чистокровных магических аристократов. Но стабильность также означает, что и расти дальше — невозможно. Все теплые места наверху заняты, и делиться ими просто так, по-хорошему, понятное дело, никто не будет. А по-плохому, вырвать силой… Увы, но этих самых сил у рода хватает только на поддержание статус-кво. И тут внезапно появляется такой шикарный шанс: ниспровергатель устоев Волдеморт может очень высоко ”подбросить” своих последователей. То есть, на первый взгляд, союз с Темным Лордом для низших из высших, каковы Макмилланы, просто предопределен самой крепкой и надежной мотивацией — выгодой.

Однако в реальности это было немного не так. Точнее, совсем не так.

Лорд Макмиллан, пользуясь отсутствием рядом женщин и детей, не стесняясь в выражениях описывал своему сыну всю подноготную того политического кризиса. Прошлого. ”Прошлого” потому, что всем думающим было очевидно, что на подходе уже следующий. Макмиллан-старший рассказывал сыну про ”прекраснодушных мечтателей”, которые взрастили Волдеморта и, как свою пешку, толкнули на бастионы министерских прогрессистов. Смеялся, вспоминая удивление кукловодов, когда их пешка-марионетка сначала превратилась в ферзя, а потом и вовсе оборвала нити и стала игроком. Такого предательства интересов никто и никогда не прощал, поэтому Волдеморт был изначально обречен в политическом противостоянии.

”Это в принципе невозможно — выиграть, когда у твоих врагов полная крапленая колода козырей и ”заряженные” кости, — лорд Макмиллан любил повторять эти слова своего отца. — Как ни трепыхайся, как ни поднимай ставки, рано или поздно на тебя ополчатся все вокруг, и поражение, несмотря на все попытки переломить ход событий в свою сторону, будет неминуемым!”

Но неминуемое отнюдь не равносильно мгновенному. Было очевидно, что загнанные в угол Упивающиеся, поставившие на карту Волдеморта всё, ограничивать себя в средствах не будут. И чем отчетливее будет ощущаться приближающаяся развязка, тем меньше для них будет оставаться недопустимых приемов борьбы. Что в свою очередь будет порождать симметричную ответную реакцию. Таким образом, лезть туда, несмотря на весьма сладкие посулы и ”темной”, и ”светлой” сторон, было просто самоубийством для всего рода. Поэтому отлично понимающий расклад старый лорд Макмиллан эмиссарам Волдеморта отказал. Потом отказал Дамблдору. А еще немного погодя, отказал в предложении стать союзником и Министерству. Но независимость — невероятно тяжкая ноша, и очень мало кому по плечу. В реалиях гражданской войны отказавшие всем — легитимная цель для каждой стороны конфликта. Поэтому, не став проминистерским, защиту Министерства лорд Макмиллан проплатил. Щедро. Благодаря этому без потерь пересидел вместе со всем родом и подчиненными союзниками Магическую войну за спинами магов в красном. И в итоге спокойно отошел из своей постели в лучший мир шесть лет назад, оставив потомкам крепко стоящий на ногах род, положение которого в негласной табели о рангах за время войны практически никак не изменилось. Нет, конечно, были и такие, которые удачно выбрали сторону и возвысились, но… Гораздо больше было тех, кто очень многое потерял. Например, весьма похожий по влиянию род Боунсов решил за Высшее Благо повоевать на стороне Дамблдора и…

”А я ведь предупреждал эту глупую девчонку! ”Повлияй на своих!” И где они, эти храбрые Боунсы, теперь? Осталась ты одна? Дура! — с раздражением говорил дед Эрни каждый раз, когда разговор заходил про события Магической войны. Никто из изрекающих умные советы не любит, когда к ним не прислушиваются. — Никогда не лезьте в свару между политическими тяжеловесами. Те, кто уже не первую сотню лет управляют политикой, просто наступят на нас и пойдут дальше, не заметив даже, что к их подошвам что-то там прилипло! Никаким потенциальным выигрышем, даже очень большим, нельзя оправдать таких рисков! Одиночке не перебороть Систему!”

Так было всегда.

Так в итоге все закончилось и с Волдемортом.

Но в один совсем не прекрасный момент ситуация резко изменилась. Насколько бы темную и запретную магию Темный Лорд ни использовал, но факт оставался фактом. Он снова был жив. Воскреснув из мертвых, Волдеморт сразу же сломал сложившуюся систему сдержек и противовесов. И теперь вполне может получиться так, что сколько бы раз бывшую пешку чистокровных реакционеров, а теперь без всяких шуток великого и ужасного Сами-Знаете-Кого, ни убивали, ровно столько же раз он сможет опять воскреснуть.

Такое расклад меняет кардинально.

”Да, ”невозможно выиграть, когда у твоих врагов полная крапленая колода козырей и ”заряженные” кости”. Но так же невозможно выиграть у того, кто в принципе не может проиграть потому, что вне правил! Как можно выиграть партию, если твой противник имеет впереди бесконечное время, а ты — нет? Колода козырных тузов и полный ряд ферзей — детские неприятности по сравнению с борьбой против бессмертного и очень злого на тебя мага. Московиты со своим Kosheеm, который до сих пор где-то неживет, могут тебе это подтвердить!” — пояснял Эрни отец. Ведь, к сожалению и одновременно к счастью, нет ничего неизменного. Следствием из этого является то, что отлично в прошлом работавшие приемы в настоящем внезапно могут привести к строго противоположному результату. Поэтому максима ”глупо играть против шулеров” теперь дополнилась: ”а против бессмертного — совсем безнадежно”. Лорд Макмиллан, достойный сын своего хитроумного отца, когда-то благодаря тому избежавший рабства, сейчас толкал туда своего сына. Тем более подвернулась такая удачная возможность стать не рабом, а соратником раба-вассала.

”Старайся использовать свои преимущества для того, чтобы по возможности нивелировать недостатки. Боевик ты аховый, как, впрочем, традиционно все в нашей семье. Зато в знании законов и традиций с нами мало кто может сравниться. И если Крэбб не дурак, а он не дурак, то рано или поздно он наберет себе нормальных солдат. Но верные и преданные нужны будут не только в бою. Даже больше, чем в бою. Поэтому скорее всего он, или его хозяин, переведет тебя на какую-нибудь административную должность. А там, верю в тебя, развернешься, и твоя полезность станет лучшим щитом от участия в драках”, — расписывал лорд Макмиллан сыну наиболее безопасный путь.

”В общем-то, с одной стороны, все правильно. С доводами отца не поспоришь. И выигрыш в будущем тоже может оказаться колоссальным. С другой же стороны, выигрыш пока только потенциальный, а мои личные потери уже ощутимые. Например, в целях прикрытия от возможного давления Министерства наследником рода назначен мой младший брат! Пусть об этом пока знают только те, кто поглядел на родовые гобелены. Пусть род превыше всего, я не спорю… Но все равно же обидно! Мордред их всех побери! Правильно ли я сделал, что согласился?” — в который уже раз спрашивал себя Эрнест Макмиллан.

Не спал и Энтони Гольдштейн, но по гораздо более приятной причине. Весь вечер и часть ночи он запоем читал подарок Амбридж. Книга, копию которой он всего один раз, на втором курсе, краем глаза видел в руках допущенного в Закрытую секцию библиотеки Хогвартса выпускника, долгое время была если не самой желанной мечтой, то точно одной из верхних строчек их списка.

”А ведь я всего один раз в этом году вспоминал про эту книгу. Собирался ее в следующем году, хех, ”позаимствовать” из Закрытой секции, и поэтому старательно глушил в памяти окружающих свой к ней интерес. А в единственный раз, когда говорил про нее, говорил не для Амбридж, а при ней. Тихо. В шумном коридоре. А она мимо проходила, и не только услышала, но еще запомнила и достала! — с уважением признал Энтони заслуги Амбридж. — Как генеральный инспектор она, конечно, м-да… Мягко говоря, неприятная особь. Спасибо, Винс вовремя подсказал не лезть к ней и спокойно перетерпеть проверки. Неизвестно, как бы без его предостережений все бы повернулось. Могло — совсем не подарками… Зато как приятно иметь дело с умными людьми!

Гребаный закон о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних! Мы же уже сдали СОВ! Бюрократы! Почему я должен ждать еще почти месяц, пока не пришлют результаты? Как же хочется поскорее опробовать свежевыученные чары! Нет. Нужно терпеть. Терпеть. Пора в кровать? Да. Надо бы… Прочитаю еще пару страничек и сразу же пойду спать!..”

Ворочаясь на шелковых простынях у себя в поместье, все никак не мог заснуть и Джастин Финч-Флетчли. Уже не первый за сегодняшнюю ночь раз он прогонял в уме всё случившееся в последние дни, и от открывшихся перспектив по-прежнему всё так же захватывало дух.

Надменно похваставшись дома новообретенной фамилией, Джасти дружно с отцом посмеялся. Что бы там ни думали о себе волшебники, как бы ни кичились своей возможностью колдовать, как бы ни тыкали под нос своей чистокровностью, но представители древней британской аристократии в лице наследного пэра Соединенного Королевства лорда Финч-Флетчли и его сына считали себя гораздо выше каких-то там джентри вроде Малфоев. Естественно, отрекаться от своей фамилии Джастин не собирался, но при этом хорошо зная историю родной страны, ничего принципиально нового или страшного в торговле титулами и/или должностями не видел. ”Вон, даже нынешний принц продал один из своих!” Даже немного обидно стало, что он раньше сам не догадался провернуть что-то такое похожее. Правда, все упирается в деньги…

”Не зря, ох как не зря волшебники отдали право денежной эмиссии другой расе! — с восхищением чужим мастерством интриги говорил Джастину отец. Глупо было бы предполагать, что, открыв существование целого мира в буквальном смысле словосочетания ”в шаговой доступности”, Финч-Флетчли-старший не заинтересуется им. — К людям найти подход было бы гораздо проще. Деньги, женщины, мальчики, драгоценности, благополучие близких, в конце концов! А так… Нет, в данном конкретном случае правильнее будет говорить не ”проще”, а ”принципиально возможно”. Впрочем, это вполне закономерно. Для протекционизма годятся любые способы. И тут я могу только поаплодировать тому, кто все это придумал. Так изящно защититься от попыток перехвата управления извне!”

Действительно, до сих пор все попытки очень, очень небедных Финч-Флетчли войти в магический мир на достойном их уровне упирались в то, что маггловские фунты в магическом мире официального хождения не имели. А на операции конвертации одной валюты в другую, которой (официально) занимались только гоблины, действовал неожиданно жёсткий лимит. При обмене сумм сверх которого гоблины применяли прогрессивную шкалу. Настолько ”прогрессивную”, что средневековые менялы тихо в уголочке плакали от зависти, а отец Джастина в сердцах бросил: ”С таким запросами нам дешевле всех этих магов посадить на цепь, а гоблинов раздать по зоопаркам, чем честно у них покупать галеоны!” В результате чего в этом августе будет уже шестой год подряд, когда в голову приходит одна и та же недовольная мысль: ”Как жаль! Будь все иначе, Малфой бы горючими слезами с первого курса плакал, глядя на настоящее богатство!” Думать о чем-либо ином, сжимая (после посещения Гринготтса перед традиционной закупкой к новому учебному году в Хогвартсе) в левой руке тощий кошелек с монетами магического мира, а в правой — все еще толстую стопку крупных купюр в фунтах мира маггловского, ни у Джастина, ни у стоявшего рядом отца не получалось.

По идее, проблемы никакой не было. Имея большие деньги и не меньшее желание их потратить, всегда можно договориться. Например, как это сделал Джастин с соседями по спальне — Хопкинсом и Смитом. Те, особо не афишируя, за определенный процент, выбирали доступные для их семей, как для полукровок, квоты на галеоны. Но что там были за объемы?! Слезы! А вот что-то серьезное… Что-то серьезное оказалось для Финч-Флетчли совершенно недоступно!

Нельзя сказать, что отец магглорожденного мага не пытался преодолеть или обойти выставленные на этом пути преграды. Пытался, конечно же. Прикидывал различные схемы, оценивал затраты и норму прибыли, даже варианты, что можно было предложить магам и гоблинам, подобрал, но…

Первая, сильно недооцененная преграда, с которой столкнулся лорд Финч-Флетчли, была в том, что ”в шаговой доступности” миры были только для магов! А для маггла… Для маггла посетить Косую аллею самостоятельно было просто невозможно! Чертовым магглоотталкивающим чарам было совершенно плевать на толщину кошелька! А те, кому было совсем не плевать, находились как раз за этой абсолютно неподкупной завесой! Таким образом, чтобы отправиться на переговоры с теми же гоблинами, лорду Финч-Флетчли нужно было либо ждать лета и ходить на встречи с сыном, либо найти какого-нибудь мага в качестве посредника. Но, к сожалению, ни одной приемлемой кандидатуры найти так и не удалось. И в этом была вторая проблема.

Это в Великобритании Финч-Флетчли могли практически все, а в Британии Магической… В Британии Магической они ценились не выше деревенских дурачков, обмануть которых совершенно безнаказанно сам Мерлин велел. С таким уровнем уважения надеяться на сотрудничество с кем-то серьезнее мелкой полууголовной гопоты было глупо. А мелкая гопота, в отличие от вменяемых личностей, хочет урвать кусок здесь и сейчас, совершенно не думая о будущем.

Таким образом, все, кого смог уговорить Джастин, его отца… тупо кидали! Брали деньги за посредничество и на встречи не являлись! Причем оставались живы и здоровы. Наверное. По крайней мере, одного из таких посредников Джастин как-то раз потом видел за столиком в Хогсмиде. Пьяненький маг, никого не стесняясь, во весь голос хвастал, как ”легко обманул наивного маггла”.

”Мозгов понять, что они собственноручно похерили великолепный шанс высоко подняться, что задаток намного меньше того, что можно было получить в результате долговременного сотрудничества, у них не хватает. Зато хватает, чтобы хвастаться… Идиот! Неужели ты совсем не боишься расплаты? Ладно, отец у меня маггл, но я-то — маг! Пора писать список, кого заказать ”круглоголовым”. Впрочем, зачем заказывать, если я сам в какой-то мере благодаря Винсу становлюсь им?! Какая ирония. Знали бы мои предки, чем станет их сын, что бы они сказали? — мысленно иронизировал Джастин. — Зато как сразу же ускорились планы благодаря моему участию в удавшемся спасении Амбридж! И плевать даже на фальшивую фамилию. Это, конечно, хорошо, но прожил я без нее спокойно пять лет, прожил бы и дальше. Но сейчас, когда у меня есть это…”

Понимание истины: ”главным условием нормальной жизни являются не богатство, не знания и не сила, а связи” — пришло к роду Финч-Флетчли еще пару-тройку веков назад. Это неудачник с грустью везде видит проблемы, а тот, у кого взгляд наметан, — возможности. Нет, ни отец, ни сын Финч-Флетчли ничуть не обольщались. Амбридж свой долг закрыла полностью. Ну и пусть. Мелочи. А вот то, что осталось личное знакомство с заместителем министра магии — это как раз очень важно. Со вторым лицом в государстве! Причем знакомство удачное, так что, как минимум, при следующей встрече Джастина хотя бы выслушают. А если это будет не просьба, а разумное, читай — очень доходное для Амбридж, предложение…

Так что теперь уже совершенно неинтересен был черный рынок, который существует везде и всегда. Во-первых, объемы обмена там были мизерными, а во-вторых, Финч-Флетчли после долгих подсчетов решили изменить сам принцип взаимоотношений с Магической Британией. Теперь было решено не пытаться завоевать деньгами положение в мире магическом, а за счет уникальных продуктов того мира возвыситься в обычном. Причем расплачиваться за нелегальные поставки предполагалось не наличностью, а бартером. Пищей, мануфактурой, металлами, драгоценностями, реагентами… В общем, всем тем, что ценится в магическом мире гораздо больше, чем в мире людей, и не оставляет таких отчетливых следов, как денежный поток.

”…А сколько могут стоить те же магические лекарства? При такой норме прибыли так ли важно положение в том огрызке средневековой Англии? Да пошли все эти чистокровные аристократы, как они говорят, ”к Мордреду”! Финч-Флетчли будут шикарно жить в нормальном мире, а из магического — только качать ресурсы! А недополученные знания семья своему отпрыску легко восполнит репетиторами. Связи, конечно, из-за отсутствия нормального образования будут на низком уровне, но для их получения есть еще и младший брат-немаг, который уже учится в Итоне…”

Еще один участник отряда Крэбба — Уэйн Хопкинс — не спал потому, что до сих пор отчаянно и самозабвенно продолжал сражаться… в солдатики со своим младшим братом.

”Признаю, — машинально потер Уэйн набитую подзатыльниками шишку и помятые радостными объятиями плечи, — упреки родителей в чем-то справедливы. Это так. Я действительно не умею правильно тратить деньги. Хотя бы потому, что их у меня никогда не было. Но разве можно было отказать себе в удовольствии шикануть и купить ближайшим родственникам по-настоящему нужные, хоть и дорогие вещи? Пусть даже эти деньги было бы разумнее отложить на черный день или отдать часть старых долгов, но… К Мордреду здравый смысл!”

Поэтому отцу Уэйн преподнес стилизованные под маггловские краги кольчужные, зачарованные на крепость перчатки мелкого плетения, незаменимые в его работе, и бутылку отличного огневиски.

Из магазина ”Омолаживающие зелья мадам Примпернель” миссис Хопкинс получила набор дорогих косметических кремов. Ну а её ”хижина ведьмы” — маленький, не больше стенного шкафа закуток, прикрытый магглоотталкивающими чарами — обогатилась набором редких ингредиентов и долго и трепетно желаемым большим магическим котлом. В свободное время волшебница-полукровка поваривала несложные лечебные зелья для личного, так сказать, пользования. Для личного потому, что: а) ничего сложного и, соответственно, дорогого у нее не получалось; б) в Лютном конкуренты непонятливым самородкам рубили зачарованными, чтобы снова не отрастили, клинками руки по локоть; и в) стража, если ловила кого-то на преднамеренном нарушении Статута Секретности, например на торговле зельями с магглами, без всякой жалости выписывала нарушителю пожизненную путевку в Азкабан. Так что ничем большим, чем хобби, зельеварение для нее не было. Зато это хобби позволяло семье не тратиться на дорогущих маггловских врачей и лекарства. Медицина никогда не была дешевой, а на одних только маггловских аналогах бодроперцового в ужасном английском климате можно разориться.

А младшему брату… С выбором подарка ему было все гораздо сложнее. Отношения с братом-сквибом у Уэйна с самого начала не заладились. Сначала Уэйн завидовал Джону, который в силу молочно-пеленочного возраста отъел у него огромный кусок родительского внимания и любви. Внимания и любви, по праву принадлежавшей ему, Уэйну! И только ему! А потом, когда братья слегка подросли, уже Джон стал завидовать Уэйну. И у этого была весьма серьезная причина. Последние пять лет все в семье было подчинено только одному: накопить достаточную сумму для отправки сына-мага в Хогвартс. Если учесть, что семья Хопкинсов и без откладывания денег на обучение жила очень небогато: на скромную зарплату отца, работавшего на местной фабрике, и редкие подработки матери, — да приправить это знание совершенно естественной завистью сквиба к магической силе старшего брата: ”почему ему, а не мне?”… В общем, не ладили братья. Совсем не ладили.

Однако шло время. Уэйн повзрослел и стал понимать, что не прав именно он, да и поведение у него получается ”неконструктивным”, как любил выражаться Джастин. ”Будешь и дальше продолжать воевать с братом — рано или поздно проиграешь родителей. Отец и так, как и брат, не маг. А мать… Мать всегда встанет на сторону младшего. Ведь ты все время здесь, тогда как брат твой каждый день может капать им в уши. Подумай…” — так на заданный как-то раз после тренировки вопрос ответил Джастин.

”В общем, хотя бы из эгоистичных соображений ссориться в семье глупо. Уж кому как не тебе, родившемуся там и учившемуся, как и все, в маггловской младшей школе, знать, что магглы тоже могут быть очень полезны. Старший — ты, умнее — ты, примирение более выгодно именно тебе, так что и на мировую идти — тоже тебе”, — разложил все для себя по полочкам Хопкинс.

В связи с этим он выбирал подарок Джону так, чтобы поразить того необычностью и сразить своей щедростью наповал. У детей есть такое свойство — они могут сразу забыть много плохого, если произошло что-то очень хорошее. Поэтому Уэйн рассчитывал, что, подарив младшему брату какой-то очень интересный и, что важно, дорогой подарок, сможет переломить его предубеждение сразу и против магии, и против себя. Ну а если не сработает доброта и открытость, то за дело примется жадность. Джон не дурачок, и почуяв пользу от брата, сам захочет с ним помириться.

Магазина ”Шуточки Зонко” на Косой аллее не было. Наверное, потому, что основная его клиентура — дети — большую часть года обитала в Хогвартсе (рядом с которым и располагалась лавка), а взрослые шутили совсем по-другому. Спрос на такие подарки удовлетворяла ”Лавка доктора Фойерверкуса”. Однако подарки были нужны не только шуточные, поэтому практически каждый магазин помимо основной специализации приторговывал еще и смежным товаром, который можно было использовать в качестве презентов. Таким образом, если в кармане водились деньги, то выбор мест на Косой аллее, где их можно было потратить на милую безделушку, был достаточно обширен. А ведь есть еще и Лютный, где можно было купить что-нибудь не очень одобряемое…