Глава 59. Навстречу подвигу (1/2)
Сознание вернулось рывком. По открывшимся глазам больно резанул яркий свет, и я рефлекторно снова закрыл их.
— Ренервейт! — послышалось откуда-то со стороны ног(?) женским голосом, и тело пронзили весьма и весьма неприятные ощущения чар приведения в сознание. Вряд ли букет ощущений одновременно до боли полного мочевого пузыря, прикушенного языка, коснувшегося заряженного конденсатора, ошпаренных рук и замерзших ног чей-нибудь организм может посчитать приятными. Как и захотеть испытывать их вновь, даже оставаясь в беспамятстве. И пусть навеянные магией ощущения фантомные, а поэтому проходящие очень быстро, пусть пробуждение разума происходит практически мгновенно, но пару-тройку секунд, наполненных просто ”изумительными” впечатлениями, заклинание мне обеспечило. Вот только по истечении этих секунд заметно лучше мне не стало, так как сразу же накатила соизмеримая по отвратительности дикая головная боль, имеющая эпицентр где-то на затылке.
— У-у-у! — простонал я и машинально потянулся рукой к больному месту. Отняв руку, я увидел, что вся ладонь в крови. Моей крови.
— Вставай, Крэбб! — кто-то легонько толкнул меня ногой в бок, добившись только еще одного моего стона. — Не симулируй! Нам досталось больше!
”Сука Уизли! Вломила так вломила! От души! И это в ответ на мою протянутую руку помощи!.. Я ее, блин, в бордель сдам, отрабатывать мое желание!”
”Ну-да, ну-да… Какая неблагодарная девочка! — участливо согласился со мной внутренний голос. — Хотя-я-я, если подумать, неужели у нее на это совсем никаких оснований не было? Особенно мне понравилось про руку помощи. Не напомнишь, куда именно ты ее протянул?”
”Хех… Может ты и прав, — согласился я с подъебкой этого тролля. — Но, блин, все равно — больно же!”
Между тем быстрая оценка самочувствия ничего серьезнее разбитого в кровь затылка не выявила. Переведя взгляд на остальных, я сразу же понял, что Паркинсон не соврала. Обе девчонки действительно пострадали сильнее и смотрелись очень неприглядно. У Милли на руках и лице виднелись мерзкого вида прыщики, а поза была какая-то скособочившаяся. Еще хуже выглядела вторая девушка. У Панси все лицо было в глубоких царапинах. С учетом того, что часть из них была уже покрыта корочкой запекшейся крови, а часть продолжала слегка кровоточить, и она машинально стирала особо крупные капли руками… В общем, до ”снимаюсь в роли сенобита без грима” она, конечно, не дотягивала, но на роль жертвы маньяка могла претендовать легко. Не таким уж детским и безобидным на поверку оказался фирменный уизлевский летучемышиный сглаз. Хотя с подходом ”это же слизеринцы, чего их жалеть?” разве можно было ожидать чего-нибудь другого? Вот только что же гриффиндорцы возмущаются, когда получают ответки?
Впрочем, наше состояние меркло на фоне царящего в кабинете разгрома. Вот кому точно не повезло, так это ему. В отличие от нас, он легким испугом не отделался. Амбридж, когда вернется, будет просто в ярости. По тому, какой бардак сейчас наблюдался в комнате, создавалось впечатление, будто бы в ней порезвилась пара-тройка слонов-наркоманов. Стулья — сломаны. Стол — опрокинут. Обивка стен — местами свисает розовыми клоками ткани. Большая часть тарелочек побита, а на оставшихся котята в тесноте и ужасе жмутся друг к другу сразу по двое-трое. В витражном окне не хватает нескольких стекол. Люстра чисто средневекового дизайна типа ”колесо подвесили” — лишилась половины вечногорящих свечей. Лежащий на полу ковер порван и чуть ли не по щиколотку завален каким-то мусором.
”Выглядит ужасно! Но, подумать только, — пришла мне в голову мысль, — в магическом мире такой разгром чинится всего лишь взмахом руки с волшебной палочкой и парой слов! Или щелчком пальцев среднестатистического уродца-эльфа!”
— О-о-о! Хватит изображать умирающего дракона! Мордред! Милли, ты тоже давай, помоги мне! Хватит вспоминать, как лежала под Лонгботтомом! — проговорила склонившаяся надо мной Паркинсон.
— Панси! — взвизгнула Миллисента.
— Работай давай!
В четыре руки Булстроуд с Паркинсон подняли меня с пола и, не переставая при этом переругиваться, поставили на ноги.
— Милли, сколько я провалялся? — пошатнулся я и почти повис на крякнувшей от натуги девушке. ”Нужно предотвратить набирающий обороты скандал. Что я там пропустил, выясню потом, тем более, судя по виду девчонок, ничего остренького там не было”.
— Минут десять, — ответила за нее Панси, перетягивая часть моего веса на себя.
— М-да… — обвел я окружающий пейзаж выразительным взглядом, переведя разговор на другие рельсы.
— Сильна, ведьма, сильна… — согласился со мной сидящий на наколдованном стульчике Гойл. Обе его руки были как-то весьма хитро вывернуты. — Не была бы она предательницей крови, желающие заключить брачный контракт выстраивались бы в их гномятник длинной очередью…
— Гойл! Я не хочу об этой твари даже вспоминать! Понятно?! — Панси возмутилась похвалой в адрес предательницы крови настолько, что даже отпустила моё плечо. Эффект такого опрометчивого действия не замедлил сказаться. Миллисента, и без того еле-еле удерживавшая меня вертикально, пискнула и под моей нетвердо стоящей на ногах массой опять, как это случилось чуть раньше, пошатнулась. Но теперь Панси подхватить меня не успела, из-за чего мы вдвоем с Булстроуд грохнулись вниз. По счастью, не на пол, а в удачно подвернувшееся кресло, которое ко всему прочему честно выполнило свой долг и под нашей массой устояло не перевернувшись.
”Хех… Похоже, по гороскопу у нее день сегодня такой, подлежащей”, — тухло схохмил внутренний голос.
”Главное ”а руки-то помнят!” держать на привязи!” — подумал я. Напрягая все силы, я встал с дико покрасневшей девушки и с извинениями подал ей руку. Голова все еще сильно болела и кружилась, но хотя бы не тошнило. То есть сотряса я вроде бы не получил, но наведаться вместе со всеми в лазарет, чтобы немного починить голову, все же было необходимо.
— В Больничное крыло? — буднично спросил Гойл.
— Угу, — кивнула Булстроуд. Достала откуда-то совсем миниатюрное, со стеклом размером буквально с ноготь зеркальце. Небрежным жестом волшебной палочки увеличила его до ростового и, посмотревшись в него, с неудовольствием поправила растрепанную мантию.
— Дай мне, — слегка подвинула подругу плечом Панси и с ужасом ахнула. — Как? Как же… Уиз-с-с-сли! — зло прошипела она, ощупывая прыщи на лице.
— Хватит. Фините. Пойдемте уже, — подхватывая ставшее опять очень портативным зеркальце, поторопила нас Миллисента.
— Давайте. А то… неприятно, — согласился Гойл, покивав на вывернутые руки.
— Да. Адолерет Карнемиа! — с мыслью ”безопасность должна быть безопасной” бросил я испепеляющее заклинание на кровавые пятна и вышел вслед за остальными, закрыв за собой дверь кабинета профессора ЗОТИ.
Кое-как доковыляв до Больничного крыла, мы упали в мягкие объятья кроватей, всегда готовых принять новых (или старых и хорошо знакомых, как это было в моем случае) постояльцев. С тяжелым вздохом и глухим ворчанием мадам Помфри достала волшебную палочку и начала лечение.
”Я обожаю магическую медицину!” — в который уже раз подумал я, глядя на ее работу. В связи с тем, что сегодняшний день был предпоследним в учебном году, волшебница не стала нас, что было для нее обычным делом, в воспитательных целях подолгу мариновать на койках Больничного крыла. Нет, сегодня она практически мгновенно излечивала все наши магические и физические раны. Повинуясь взмахам ее волшебной палочки, прямо на глазах исчезали прыщи и синяки с кожи девчонок, а кожа и брови приобретали такой идеальный вид, что хоть сейчас на прием к королеве. Встали на место руки Гойла, и, не оставив никакого следа, заросла ссадина у меня на затылке.
— Надеюсь, вы приложите все усилия, чтобы в следующий раз я увидела вас здесь не раньше следующего года? — с явно слышимой угрозой в голосе проводила нас на выход мадам Помфри. И не слушая горячих заверений (наверняка за столько лет медицинской практики в школе она такого, произнесенного с абсолютно честным видом, вранья наслушалась вдоволь), плотно закрыла за нами дверь.
— Так. Куда дальше? — спросил Гойл.
— Хватит на сегодня приключений!
— Нужно в ванну!
— И зелья!
— Лечебная магия сильно истощает кожу! — затрещали девушки.
— Мы, наверное, тогда к себе… — согласился Гойл. Совместно пережитое поражение ненадолго истончило ледяную межфакультетскую стену.
— Крэбб? — окликнули меня уже в спину. — Не бегай по лестницам.