Глава 53. Немного о методах и последствиях правильного воспитания (2/2)

— Конечно. Глупое копирование, как говорят своим ученикам тьюторы, никогда не приводило ни к чему хорошему. Нашу систему образования копировали и немцы, и французы, и русские, и даже азиаты, но Империи, над которой не заходит солнце, к словам которой внимательно прислушиваются, у них так и не получилось! Ибо не создали они истинной аристократии, готовой властвовать над миром!

— Но империи-то теперь нет и у вас!

— Ха! Это только так кажется! Пусть формально это и так, но реально… Реально все осталось на том же уровне! Промышленность — принадлежит нам. Наука — передовая. Язык, на котором говорит весь мир, — не какой иной, как английский. А уж в политике… В политике нам достаточно указать пальчиком на черное ”это — белое”, а на белое — ”это — чернее черного”, и весь мир дружно с нами согласится! На такое даже ”кузены”, которые, несмотря на достижение формального первенства, все еще глубоко провинциальны, не способны. Кичатся своим долларом, не понимая, что деньги — ничто. Селяне-колонисты, рвущие изо рта друг у друга лишний доллар, вместо того, чтобы объединиться и взять тысячу у других!

— Ну-ну!

— Еще как! Вот, например, я, если захочу вместо СИС пойти работать в банк, я тут же окажусь в том, на который укажу пальцем. Хоть в Банке Англии, хоть в Эйч-Эс-Би-Си, хоть в Ллойде!

— А экзамены-собеседования? Опыт работы? Образование, наконец?

— Пф-ф! В том-то и разница, что все это для всяких головастиков из пошей. Таким, как мы, достаточно просто заинтересоваться, и место для нас тотчас же найдется. Специально введут должность или уволят кого… Ведь банк принадлежит отцу соседа по парте. Или через парту. Или его деду.

Поэтому так важна правильная школа. Она — навсегда: с самого детства и до глубокой старости. Только поступив, ты сразу же обретаешь огромную семью и первых друзей на всю жизнь. Потом, поступая в колледж, ты начинаешь пожинать первые плоды своих трудов. Ведь в колледже тебя уже ждет землячество, собранное из выпускников твоей школы. Старшие товарищи, раньше тебя закончившие школу и уже проучившиеся в колледже несколько лет, возьмут тебя под свое крыло. Там, где новичок или чужак будет в непонимании слепо биться лбом в стены, тебе все подробно расскажут и все хорошо покажут. Примут в братство. Если надо — помогут. Если надо — послужат арбитрами или защитой. Но жизнь в колледже не ограничивается одним лишь школьным землячеством. Наоборот, ты получаешь второй, на этот раз просто гигантский массив связей с теми, кто на самом деле правит Великобританией и всем миром. Так что, когда говорят: ”Итонский галстук открывает все двери и дает право на все”, — говорят абсолютную правду!

Захочу поехать ловить бабочек на Суматру, Королевское географическое общество соберет специально под меня экспедицию. Конечно, для чавов это будет залегендировано совсем по-другому, но мы-то будем знать правду! Захочу стать журналистом и взять интервью у Папы, через пару недель, несмотря на англиканство, я буду уже в Риме, в соборе святого Петра. Захочу — с распростертыми объятьями меня примут любые диктаторы: что китайский, что корейский, что русский. Если это не власть над всем миром, то что это?

Ну и, естественно, я на своем месте тоже сделаю для друзей все. И для их родственников… Абсолютная лояльность друг другу. И такая же абсолютная свобода!

— Просто идиллия какая-то получается. Прямо идеальное общество всеобщей свободы. Как в древнегреческих полисах по Платону: всеобщее равенство граждан и совместное владение рабами. Не подскажешь, почему идеально свободное общество почему-то всегда требует рабов?

— Нет. Но я поищу ответ на этот вопрос…

— Хм… Может, так и нужно понимать Общее Благо Дамблдора? В смысле, оно в самом деле действительно для всех, просто в множество ”всех” чужих не включают. Как раньше рабов считали даже душ не имеющими. Или как: ”Ферма — это всеобщее благо для всех [людей], но отнюдь не для выращиваемых там на молоко-мясо-яйцо-шерсть и потом забиваемых животных”.

— Я не понял этого вопроса. Кто такой Дамблдор?

— Не важно, — ответил я и на всякий случай еще раз обновил империус. — Хм… — вспомнил я свои мучения на четвертом курсе, — еще вопрос. Вот тебе кейс…

— Фу!

— Что ”фу”? У вас не бывает кейсов? Это же вроде супер-пупер, самая современная технология обучения?

— Тесты и кейсы оставь тем, кто в будущем будет зарабатывать, нажимая кнопки на заводе или крутя хвосты на ферме!

— Хорошо. Сделаем еще одно отступление. Расскажи, как и чему вас учат. Менеджменту, поди? Или экономике?

— Шутишь? Ты бы еще предложил обучать управлению трактором! Для всего этого всегда были и есть специалисты, выращиваемые в колледжах попроще. В конце концов, это просто непрестижно!

— А что тогда престижно?

— Престижны древняя история, теология, философия, языки. Может быть, политология, современная история. То есть все то, что научит управлять теми, кто изучает экономику или тот же менеджмент! И никаких тестов или кейсов. Только свободное эссе на заданную тему. Иначе как понять тьюторам, научился ли думать правильно и писать то, что положено?!

— И как учат?

— Учат нас лучше всех! До десяти уроков в день. У всех учеников, и у буксиров, и у горожан одинаковая программа. Все делают все одинаково. Каждый день, как минимум, один поход в церковь. Много спорта, и он — обязателен, ибо закаляет характер. Заниматься тем, чем нравится, можно только в личное время. Для этого существуют разнообразные клубы.

— И что, естественных наук нет вообще?

— Конечно есть! Нужно же иметь представление: что и как можно сделать?! Но вот делать самим… Для этого всегда были, есть и всегда будут подчиненные!

— Понятно… Все как в старом анекдоте: ”сержант, поставьте мачту…” Ладно. Вернемся к кейсу. Представь ситуацию. Чтобы выжить, тебе нужно убить женщину и ребенка. Либо ты, либо они. Что ты сделаешь?

— Глупый вопрос. Тут очевидно, что моя жизнь стоит гораздо больше их.

— Ты даже не спросишь, что это за женщина с ребенком. А вдруг тоже аристократы?

— И что из этого?

— Да. Ты прав. Ничего. Ни-че-го-шень-ки. Так. Просто немного завидую вашему… кхм, эгоизму. Да. Еще вопрос. Если тьюторы и преподаватели вас учат только своим предметам, то кто воспитывает вас взрослыми в частности и людьми вообще? Мораль. Этичность. Кто прививает это вам?

— Старшие ученики.

— И только?

— Ну-у-у… Еще в редкие каникулы старшее поколение, если не занято какими-либо более важными делами.

— Ясно. Значит — ”старые мальчики”. А кто воспитывал их?

— Старшие ученики их времени.

— Но и их же тоже никто не воспитывал? Как они могут воспитывать то, чем сами не владеют? Никак?

— Ну если так посмотреть, то да, — равнодушно согласился Дэвид. И добавил: — Если бы это было на самом деле необходимо для нашего развития, то, несомненно, нас бы этому учили. Что же касается этичности… Пусть неудачники и говорят про нас: ”Выпускники Итона обладают хорошо развитыми телами, отлично развитыми умами и абсолютно неразвитыми сердцами”, но кому интересно мнение выращиваемой на ферме рабочей и мясной скотины? Для содержания в покорности которой и придуманы эти заповеди, все скопом которые аристократу заменяет честь? Почему мы, которым сам Бог отдал во владение всю Землю, должны соблюдать их?

— Отлично. Просто отлично! — поморщился я.

Выходило так, что Джастин, мягко говоря, еще и приуменьшил… омерзительную эгоистичность английской аристократии. Совсем не такой я себе представлял аристократию. Совсем не такой. Хотя, может, это просто я подзадержался в развитии на родоплеменном уровне, где князь и дворня-дворяне прежде всего защитники (хотя и там они работали, называя вещи современным языком, банальным рэкетом)? Может быть, так и надо? А если вспомнить, каких результатов добились жители маленького, лишенного ресурсов островка, может, именно так только и надо?

— Так. ”…Ненавидит деньги, эмоции и правду…” Про эмоции и правду я, кажется, более-менее уже понял. А как быть с деньгами?

— Пф-ф… — издал свой любимый презрительный фырк Дэвид. — Как ты можешь быть таким глупым, друг? Никаких проблем с деньгами у нас нет. Имея, помимо наследия Империи, еще под контролем всемирные банки и, что гораздо важнее, собственные суды, чьи решения признают как истину в последней инстанции во всем мире, говорить что-то о деньгах, право слово, смешно. А страстно желать их — неприлично. Они просто инструмент, который всегда под рукой и всегда в достаточном количестве.

— Инструмент?

— Инструмент.

— В достаточном количестве — для?..

— Для власти.

— Хм. Дальше. ”…Вон, мне отец рассказывал, есть клуб, в котором участники по традиции собираются и раз в год сжигают дорогой ресторан. Естественно, потом выписывают чек, чтобы с запасом покрыть убытки. И делают это для того, чтобы дать понять и себе, и другим, кто здесь настоящий хозяин…” Это правда?

— Да. Есть такой клуб. Но я в нем не состою. Я состою в другом.

— И что, никому нет дела до того, что… ах, ну да, ну да. Цензуры же нет, — с сарказмом произнес я. — ”…Джордж Натаниэл Керзон, первый маркиз Керзон Кедлстонский, оставил пост вице-короля Индии из-за проигранного школьного спора” — это тоже правда или очередная байка?

— Да, — мечтательно произнес Дэвид. — Это классический пример выполнения взятых на себя обязательств несмотря ни на что.

— Да ну нахуй! Это же бред! Школьный спор и должность вице-короля!

— Нет. Джентльмен не обманывает джентльмена. Ибо обманув, он перестает быть джентльменом, со всеми вытекающими из этого последствиями. Поэтому все друг друга не обманывают, — жестко отрезал молодой аристократ.

— ”…Регламентировано все. Начиная от фасона одежды и заканчивая цветом носков. Все это — строгий код, понятный только тому, кто входит в круг. Из-за этого наденешь туфли в джунгли и теплый смокинг в пустыню. Причем даже в том случае, если тебя никто не видит. Ибо это — внутри тебя!” Это тоже правда? — спросил я, прочитав вслух еще одну запавшую в память фразу Джастина.

— Конечно! Все ради показа классового единения! Очередная, как и особый, понятный только своим язык, степень защиты от проникновения со стороны. Это не говоря уже о том, что у нас просто все про всех знают. Кто родился, кто умер…

— Тогда самый главный вопрос. Кто же может числиться истинным джентльменом-аристократом?

— Тот, кто родился в семье аристократов и проучился в колледжах вроде нашего Итона.

— А остальные?

— Остальные — нет.

— И соответственно, правило ”джентльмен не обманывает джентльмена” на них тоже не распространяется?

— Именно так.

— А как тогда быть со словом (договором), данным, как ты называешь, не аристократам?

— Как угодно, — небрежно отмахнулся парень. — Это же очевидно, что все обязательства могут быть только между равными. И вообще — все они: от последних роющихся по помойкам чавов, через средний класс к пошам, которые не вылезают с экранов телевизора, обложек журналов и кресел управленцев высокого ранга — они для настоящего английского аристократа никто! Просто пыль под ногами! И много кто хотя бы задавался вопросом, что думает пыль, которую топчут наши сапоги?

— А если у аристократа друг не аристократ? Как тут быть? — задал я вопрос, ради которого, по сути, и затевался весь этот допрос.

— Дружба — это прерогатива равных. Между неравными по положению так называемая дружба — это не дружба, а покровительство со стороны высшего и верная преданная служба — низшего. Поэтому дружба аристократа с простолюдином — это… это просто невозможная ерунда. Жесткая верхняя губа, помни. И ненависть к прямоте и правде. Не стоит показывать даже быдлу, что ты умнее и выше, а дружелюбие и пустые уклончивые слова приносят гораздо больше пользы, чем открытая правдивая конфронтация. Надо просто позволить им обмануться самим, и все будут довольны.

— То есть и данное слово, и предоставляемая информация, и действия — все они могут идти вразрез обещаниям?

— Конечно! Не-е-ет. Если, конечно, аристократ захочет, он сдержит свое слово. Однако если захочет нарушить — то сделает это без всякого внутреннего конфликта и последствий. Ибо он не обязан, как если бы оно было дано другим аристократам, равным, держать его. Никакого урона чести здесь не будет.

— Какая, однако, благостная-благостная картина вырисовывается. Неужели вся аристократия прямо только лепестками цветов друг друга осыпает, и даже пальчик не прижмет? Не поверю!

— Ну-у… — тут Дэвид попытался вильнуть взглядом, но заклинание подвластия не позволило ему уклониться от ответа. — Нет, конечно же. Друг друга рвут еще как. Просто против других, какие бы ни были отношения, аристократы всегда выступают единым строем.

— Здорово. Итак. Давай подытожим. Отличительные черты ”настоящего британского аристократа” (тм) — это:

Вырванное с корнем еще в шесть лет сердце, которое заменяется неподвижной маской. Манеры, которые подобно строгой смирительной рубашке сначала формируют или, скорее, жестко форматируют некий внутренний объем личности, а потом, подобно закостеневшему хитиновому экзоскелету, не позволяют развиваться дальше. Да?

— Да.

— В силу такого воспитания из аристократов получаются отличные актеры, политики, агенты влияния и разведчики. То есть те профессии, где нужно с предельно честным видом нагло врать в лицо своему собеседнику.

Вот только каким нужно быть, кх-м, человеком, чтобы обречь на такое своего сына? Про воспитание девочек я вообще молчу. Просто даже думать не хочу! С другой стороны, если родители сами прошли такое и вполне довольны результатом, то зачем что-то менять в обучении? Так что даже проучившийся в младшей школе для аристократов всего лишь (сколько ему там было при поступлении в Хогвартс, как и всем — одиннадцать полных лет?) пять лет Джастин мог вполне ответственно заявить: ”…Драко Малфой? Я не обижаюсь на его слова, нет. И даже не завидую. Я его презираю, ибо так вести себя…” Это правда?

— Я не понял вторую часть, но первая — да.

— Жесточайшая привычка подчиняться, сопряженная с постоянными унижениями, в том числе сексуальными. С учетом всего этого ”фагов” можно вполне перевести как ”заебанные”. ”Духи” и ”петухи” — вот еще пара самых близких по смыслу определений на русском языке.

И при этом вторая половина школы проходит под знаменем увеличивающейся с каждым следующим годом свободы. А также власти над теми, кто ниже. Забыв о своем страшном детском прошлом, спрятав под маской спокойствия жестокие душевные раны, во взрослую жизнь из ворот школы выходят юноши, готовые спокойно издеваться и насиловать детей.

— Я не понял в начале, но, в принципе…

— Да это и так понятно, — перебил я Дэвида. — Абсолютная вера в собственное превосходство во всем, подкрепленная мистическими и религиозными догматами. Да?

— Да.

— Проистекающая из этого готовность заняться чем угодно. Но, что важно, не управлять, а именно владеть. При этом характерное, даже нарочитое отсутствие профессиональных навыков в какой-либо сфере. Работать — это не для аристократии. Пусть работает плебс. Этакие идеальные господа. Как там Джастин со слов своего отца говорил? ”Я могу решить что угодно. Разбираться в вопросе не обязательно”. Это так?

— Да.

— Жесткие границы касты. Даже те, кто учатся в Итоне и похожих школах-колледжах, но не из рядов коренной британской аристократии, не нужны и навсегда останутся людьми второго сорта. Да?

— Это не совсем так. Да, всем им никогда не стать первыми, ибо они чужаки, но вторыми-третьими — почему бы и нет? В конце концов, нам от этого только польза. Верные и богатые слуги всегда нужны, и им будет разрешено занять второй-третий эшелон элиты. Это — их невероятное достижение. Если мы признаем их достойными служить нам! Ну а всякая мелочь, типа актрисок-репортеров-бизнесменов и прочих, — тоже нужна. Одноразовые не пешки даже, а просто мелкие разменные монетки.

— Понятно. Особая речь, которую не понимают низшие классы. Групповая сплоченность. Безжалостность к изменникам. Равнодушие или даже непризнание человеческого достоинства за низшими классами. Да?

— Да.

— В общем, как там было:

”Земля и все на ней — твои,

И, что важней, ты станешь Человек, мой сын…” — процитировал я английского поэта времен расцвета Империи. Раньше я этого стихотворения не понимал… правильно. А теперь… теперь оно заиграло совсем другими красками. Если писалось оно с таким же подходом, что с гордостью мне тут сейчас демонстрировал мой собеседник, то в термин ”Человек” тут явно вкладывается немного другой смысл, чем кажется на первый взгляд. Смысл: ”остальные — не люди”.

— О? Киплинг? Да. Он отлично передал английский дух! Вот только слышно это только понимающему уху, — подтвердил мои догадки Дэвид.

— Хорошая система воспитания и власти получилась. Даже завидно.

Да, конечно, тоже не идеальная. Да, конечно, бывают у системы и сбои. Куда же без них, если единственным ограничителем является такая зыбкая вещь, как превосходство здравого смысла над заоблачным самомнением?

Купившие офицерские патенты военачальники отправляют подотчетные войска в самоубийственные атаки, а иногда возглавляют их сами. (Как это по интернету знакомо! Спроси там первого попавшегося — и окажется, что именно он лучше знает, как именно нужно побеждать! И страшно подумать, что будет, если в руки таким людям попадет власть…)

Сконструированные не прислушивающимися ни к чьему постороннему мнению гениями корабли, попадая в руки таких же гениев-флотоводцев, таранят соседа по линии или переворачиваются и тонут даже от легкой зыби.

Из чисто эгоистических соображений личного обогащения колониальный чиновник организовывает налет на соседнее государство, в результате которого его (чиновника) Империя оказывается втравлена в тяжелейшую колониальную войну с десятками тысяч только убитых солдат. Что совершенно немыслимо, ибо отряды, захватывающие территории, сравнимые по площади с Европой, бывали в десятки раз меньше, чем одни только понесенные потери!

Во время расцвета необъявленной войны некоторые английские аристократы спокойно по причине своего искреннего желания позволяли себе работать на разведку врага. И, что характерно, им за это (в отличие от десятков других, попавшихся за таким опасным делом, которых во всех странах в это время расстреливают, вешают, сажают на электрический стул или, в самом лучшем случае, отправляют в казематы пожизненно) ничего не было. ”Просто аристократ реализовал свое право на свободу, у кого какие вопросы? — А я? — А вот вас ждет расстрел. Не вышли вы происхождением, чтобы рассчитывать на особое отношение…” Ну и так далее, и тому подобное. Подтверждающих фактов накопать даже в одной только известной широким массам мировой истории можно море.

Однако в целом система очень жизнеспособна и агрессивна. Ну и майорат же. Куда податься вторым и дальше сыновьям? У которых нет ничего, кроме личного гонора, связей, амбиций, ”образования господина” и желания заниматься чем угодно, кроме как общественно полезным трудом?

И вот естественным путем на место выбитых чванливых стариков приходят другие офицеры, молодые и хитрые, и поражения сменяются победами. На место самодовольных инженеров в бюро приходят умные, и вот опять Британия становится локомотивом технического прогресса и законодателем инженерной моды. Не стесненные указаниями своего правительства, формально частные лица присоединяют огромные по богатствам территории, громя орды диких аборигенов контингентами таких размеров, что в Европе их бы не хватило даже на самый скромный военный парад.

Вот только лично для меня все это очень печально.

Я никогда не впишусь в такое общество.

Никогда.

В принципе.

Как бы я ни пытался, всегда найдется какая-нибудь мелочь, на которой проколюсь. А в силу совсем другого в детстве воспитания, как бы меня ни трепала здесь жизнь, я НИКОГДА не смогу стать им своим. Все же это не у меня вырвали в шесть лет сердце, заменив его куском льда.

И никакая магия этому не поможет!

— Да-а-а, — не выдержал и повторил свои выводы вслух. — Какое же счастье, что магическая аристократия все еще застыла в развитии на временах века этак тринадцатого-четырнадцатого. Например, тот же Драко на говно изошел, пытаясь доказать окружающим и, скорее всего, в первую очередь себе, что он выше всех этих грязнокровок. У этих же парней такой проблемы не стоит от слова совсем. Все вокруг быдло просто по определению! Бескомпромиссную уверенность в этом они впитывают если не с молоком матери, то со школьными завтраками точно.

Как же это хорошо, что с британской элитой мне не общаться!!! Если в магическом мире я еще смогу сойти за этакого недалекого феодала, рубаку-барона из романов Вальтера Скотта, то в маггловском…

Также понятно, почему Джастин потянулся на Хаффлпафф. Хороший и добрый мальчик он. Романтик… Подальше нужно держаться от таких романтиков! И Джастин, и Эрни… Все они одним миром мазаны. Ладно. Это уже проблемы будущего. До конца школы они никуда не денутся. Страх будет держать крепче всяких цепей. А после… А после (и до тоже) приглядывать за ними нужно будет в оба глаза. И на магию надежды тут мало. Сильно помогли клятвы Волдеморту?

— Ну что, Дэвид, спасибо тебе. Пора прощаться, — проговорил я, поддержав маскировку глотком оборотки и преобразовав одежду обратно к образу колониального аристократа. Думаю, здесь вечером он гораздо лучше подходит для спокойной прогулки и отсутствия проблем с местными и полицией, чем чавообразный прикид. Не из-за этого ли на меня так презрительно смотрели все в общем зале?

— Я запомню твои вопросы и постараюсь найти на них ответы… — произнес после паузы Дэвид, восприняв перерыв в беседе как требование вставить утвердительную реплику.

— Это навряд ли, — проговорил я. Как учил еще Локхарт, я мысленно сосредоточился, направил на англичанина волшебную палочку и произнес: — Обливиэйт.

— И радуйся, — добавил я, глядя в остекленевшие глаза, — что только он, а не, как мне очень бы хотелось, авада. И дикари, и хищные животные, за которых такие, как ты, держат остальных, бывает, очень больно кусаются!

Закрыв за собой дверь, я прошел через общий зал, вышел на улицу и в свете фонарей пошел куда глаза глядят, с грустью переваривая только что собранную информацию.

Все же, как обидно, что английская аристократия на самом деле оказалась совсем не такой, какой я от нее ожидал. Конечно, я понимал, что вся эта красивая картинка на самом деле — просто хорошо поставленная за века пропаганда. Понимал мозгом, но в глубине души подспудная надежда (которую пропаганда и предназначена была взращивать) все же оставалась. До сегодняшнего дня.

Одно дело честно признать убедительное превосходство и в той или иной степени подчиниться самому сильному, самому умному, самому хитрому, наконец! Но подчиняться вылизанным красавчикам, ментально на самом деле являющимся полной копией шпаны из подворотни? Подчиняться и ставить себя ниже самых наглых и самых подлых? Это омерзительно! Не так, совсем не так я представлял себе аристократию!

”И так ли неправы министр и Дамблдор, на двоих отодвигая аристократов подальше от власти, пусть, зачастую, и на пару метров под поверхность земли? — пришла мне в голову крамольная мысль. — Ведь Министерство хотя бы декларирует заботу о народе, а вот аристократы… А если они все такие, зачем они мне нужны?..”