Интерлюдия 21 (1/2)
Епископ Павел с интересом смотрел в небольшое окошко на то, как в специально оборудованной переговорной комнате брат Бернард, не зная, что за ним скрытно наблюдает посланник Конгрегации Вероучения, совершал сразу несколько грехов. Причем некоторые из них вполне могли трактоваться как непростительные.
”Конечно, родного брата теряешь не каждый день, но… это совсем не повод для пастыря, на которого обязана равняться паства, позволять себе такое богохульство! Причем хулит он не только словом, но и действием!” — подумал епископ, точнее, если называть вещи своими истинными именами, инквизитор и перевел взгляд на собеседника пресвитера. Тот ему был гораздо более интересен: отступников и еретиков, к сожалению, хватит еще не на одно поколение будущих пасторов, а вот колдуны… Несмотря на профессию, встречаться с колдунами, тем более с ”дикими” колдунами, Павлу приходилось далеко не часто. Хотя именно этого он видел уже во второй раз.
— А это — не он? — тихим шепотом спросил юноша, стоящий рядом с одетым полностью в мирское епископом.
Когда почти полтора года назад в подворотне брат Павел впервые встретил Дэниела — Мэттью, то подумал, что мальчику всего восемь, максимум — девять. На самом же деле, после того, как были подняты все документы, оказалось, что парню было уже больше одиннадцати. Просто пацан был очень мелким и набалованным родителями.
Опекуны же (оформление опеки над ребенком протестантов на подставную католическую семью в силу определенных исторических причин стало тем еще ”приключением”) портить ребенка в угоду ложной жалости не собирались. Поэтому за прошедшие полтора года найденыш вытянулся и раздался в плечах, так что глядя на серьезное лицо и отлично развитую (пусть и низкорослую) фигуру, мало кто дал бы ему меньше пятнадцати-шестнадцати. Вот что делают с человеком тяжелые испытания и правильно подобранная программа тренировок! Но главное, парень воистину оказался Божьим даром! Он был абсолютно иммунен ко всем проявлениям магии!
Правда, не обошлось и без проблем. Своеобразный импринтинг там, в грязной подворотне, наделил парня не только безоглядной верой словам и делам нашедшего его епископа Павла, но и лютой, фанатичной ненавистью ко всему волшебному. Что там говорить, если в новой школе за первую неделю он несколько раз успел подраться из-за такой мелочи, как упоминание в доброжелательном ключе магии в фантастической книжке! Будь сейчас средние века, инквизиция с руками оторвала бы будущего безжалостного исполнителя. К огромному сожалению, сейчас у Церкви с колдунами был мир. А поэтому Павел ответил так же тихо:
— Не знаю. Но мы непрерывно ищем. И поверь, мы не забыли и не забудем. Поэтому, как только все станет ясно, именно тебе мы поручим принесение воздаяния…
— Почему это вообще произошло? — продолжился их бесконечный разговор. Вера верой, но Дэниел не переставал пытаться понять, почему такое горе постигло именно его семью. Почему, для чего или… за что?
— Все хорошее совершается по воле Господа нашего, а плохое — с Его попущения. Самое печальное, что иногда нам, смиренным детям Его, сложно понять суть испытаний, посылаемых нам Им. Однако даже Божье попущение идет на пользу Замыслу, ибо Господь сильнее Врага своего!
— Это как? — все же парень, так и не ставший послушником (и который никогда им не станет, ибо против всех правил возводить в сан откровенного убийцу, путь и действующего по воле Церкви), сильно плавал в догматах как родной протестантской, так и тем более католической веры.
— Вот, например, этот… не очень хороший человек использовал доверенное ему право в исключительном случае приказывать колдуну всего лишь ради того, чтобы отомстить за своего родного брата. Право, которое мы приобрели тяжелым и опасным трудом. Не так уж легко выбить из колдунов даже одно слово, а мы смогли склонить этого колдуна отслужить нам трижды! Но даже несмотря на совершенную нашим братом ошибку, а точнее благодаря ей, Церковь спасет еще одного раскаявшегося грешника! Не это ли лучшее доказательство того, что все в руке Его?
— Почему раскаявшегося?
— Потому, что стоит нам лишь только намекнуть колдунам, властвующим над их богопротивным миром, что этот юноша убивал их по приказу инквизиторов, как на него откроется настоящая охота! И найти приют и спасение он сможет только у нас! Это стоит одного потраченного желания…
— Но он же колдун! И убийца! Отцеубийца, как вы говорили! Разве это не так?
— Господь наш не отказывает в спасении ни единому раскаявшемуся грешнику. Как спасен был первым Дисмас, искренне раскаявшийся и уверовавший в божественность Господа нашего Иисуса Христа, и как низвергнут был в ад Гестас. Ибо достаточно только покаяться и деяниями доказать свою веру… Ладно. Мы поговорим об этом позже. А сейчас, — Павел повернул кольцо-артефакт, глушившее все звуки, раздающиеся внутри небольшой сферы, — следует поговорить с нашим заблудшим братом. О доверии…
Шок, который испытал брат Бернард, увидев появляющегося из-за закрытой двери сегодня, как он доподлинно знал, пустующего секретного помещения, трудно описать словами. Он, ослепленный ненавистью и жаждой мести, как-то забыл тот факт, что его родная Римско-католическая церковь — это такая организация, в которой традиции пристального перекрестного контроля над персоналом взращивались и оттачивались столетиями. Недаром же перенеся столько штормов, столько внутренних бунтов, что другую бы разорвало на мелкие кусочки, она осталась не только живой, но и очень даже влиятельной. Настолько влиятельной, что отметившись в истории океанами пролитой крови (за маленькие, по сравнению с ними, ”озерца” государства и правители признавались воплощениями Зла и безжалостно стирались с лица земли соседями), в ответ на обвиняющие упоминания папы позволяют себе всего лишь скорбно разводить руками и иногда аккуратно сожалеть о прошлом.
Пока Дэниел с интересом смотрел на происходящее в комнате через зеркало Гезелла, епископ что-то тихо выговаривал в дальнем конце коридора согрешившему пресвитеру. Несмотря на то, что голос Павла был тих, а вид, как и положено скромному пастырю, воистину скромен и благочестив, брат Бернард отчего-то с каждым следующим услышанным словом бледнел все сильнее и сильнее…
Вволю насмотревшись в односторонне прозрачное окошко на то, как одетые в белые защитные костюмы специалисты аккуратно снимают со стула и части стола, где лежали руки колдуна, тонкую и совершенно незаметную пленку, а потом тщательно упаковывают ее в герметичные кейсы, Дэниел заскучал. Поэтому как только епископ оставил наконец в покое пресвитера (тот после ”спокойного” разговора остался прислонившимся к стене в полуобморочном от страха состоянии) и зашел обратно в комнату, с детской непосредственностью парень сразу же насел на него с вопросами:
— А что они делают?
— У каждого существа — свой уникальный запах…
— Это как отпечаток пальца или сетчатки глаза из фильмов? — догадался Дэниел.
— Да. Не перебивай. На этом принципе веками был основан розыск и определение виновного с помощью собачьего нюха. Как ты видел, колдуны умеют легко менять свой внешний облик. Но этот, по вполне понятным причинам, пришел в своем настоящем облике. А значит, и со своим настоящим запахом. В прошлом особые псы, годами специально тренированные и благословляемые перед охотой, часто и без участия святых борцов с нечистью находили и убивали скрывающихся от воздаяния чернокнижников... Но, как оказалось, в основной своей массе колдуны такие же забывчивые, как и люди. В этом мы невероятно похожи: в заблуждении не веря в Бога, многие забывают, что Дьяволу их неверие только на руку… — разговор прервался, ибо епископ забормотал молитву.
— И? — забывшись, Дэниел задергал его за рукав, но тут же, увидев суровый взгляд, рефлекторно отпрянул. Все же в школе, которая, маскируясь под обычный для Англии частный пансион с упором на физическое развитие, подготавливала будущих мирских служителей Римско-католической церкви, уважение к сану ему привили... Или, если вспомнить методы прививания, будет правильнее сказать вбили?
— Все делается ради торжества Церкви, матери нашей, несущей свет справедливости и процветания заблудшим во тьме душам. Это хотя и невероятно тяжкая, но почетная и богоугодная ноша. И во исполнение этого служения, Ad maiorem Dei gloriam, не может быть ни усталости, ни лености, ни запретных приемов!
Поэтому и комната такая странная, изолированная. И зеркало прозрачное с одной стороны. И стены из папье-маше, которые на вид, как настоящие, но легко пропускают звук и… пули. И герметичность комнаты с вентиляцией, к которой подключены баллоны с самыми разными боевыми отравляющими веществами: начиная от банального хлора и заканчивая Ви-и… хм… Ты ничего не слышал! — с выражением произнес Павел.
— Да-да-да! — с горящими глазами согласно покивал головой Дэниел. — А что еще?
— Еще потолок, который нажатием скрытой под слоем пластика кнопки — чистая механика без всякой химии или электроники — в случае чего можно обрушить, размазывая колдунов по полу или образуя непреодолимую преграду. Но это все мелочи… Самое важное что, скажи мне, отрок?
— Знания!