Интерлюдия 14 (2/2)

— Империя! — послышался сзади чей-то очень знакомый голос. — Будешь выполнять его приказы.

”Какая такая империя?” — только и успел подумать Мелоун до того, как его тело стало абсолютно чужим.

— Иди сюда, — раздался абсолютно невозможный к неисполнению приказ, произнесенный другим, но тоже невероятно знакомым голосом.

Мелоун повернулся и пошел навстречу… своему другу Майклу.

— Раздевайся! — последовал следующий приказ, и Джон в ужасе ощутил, как руки сами стали расстегивать пуговицы. И увиденная невероятно сложная картина, словно списанная с обложки какой-нибудь сатанинской группы, на огромном, ровном, чистом и блестящем, как будто совсем недавно отполированном надгробии не так испугала его, как следующая команда.

— Ложись.

Подумав, что с ним сейчас будут делать его друзья, Джон, прочно запечатанный внутри своего тела, как мог задергался, но… это ничего не изменило. Тело все так же послушно исполнило приказ, кое-как разместившись в крайне неудобных углублениях в камне по центру фигуры.

Правда следующая команда Майкла его несколько успокоила.

— Да не лицом, а спиной, пидор ты латентный!

Джону хотелось очень многое сказать Майклу, особенно про то, кто из них станет пидором, когда это бессилие схлынет, но, к сожалению, что-то все так же безжалостно и дальше продолжало подавлять его волю. Оставалось только копить злость и… выполнять приказы.

— …Раскинь руки. Шире!

С громким клацаньем грозного вида кандалы захлестнули каждую по отдельности руку и… утонули своими цепочками в камне, надежно приковав к… алтарю?

— Раздвинь ноги. Шире! — аналогичные кандалы приковали его ноги.

Теперь Джон не мог двигаться, а мог только выгибаться шеей и тазом. Но и это запретила следующая команда.

— Не шевелись. Только дыши, — приказал Майкл и отошел в сторону. Вернулся он с кисточкой и банкой краски, которой спустя пару минут тупого пяленья в какой-то свиток (!) начал выводить узоры на теле прикованного друга. Мерзкое раздражение от краски на коже, переходящая в боль щекотка и невозможность даже рефлекторно дернуться приводила Джона в исступление, но изо рта не вырывалось ни звука. Ведь речь — это тоже ”шевеление”.

Сколько прошло времени? На этот вопрос Мелоун с уверенностью мог ответить — ”вечность”. Как он от такой изощренной пытки не сошел за эту вечность с ума? А вот на этот вопрос у него ответа не было. Разве что один: ”чудом”.

Наконец пытка кончилась. Кисточка отложена в сторону, и Майкл встает с явно читаемой гримасой удовольствия на лице. Причиной которой является редкое на этой тупой роже чувство восхищения прекрасно выполненной работой. Своей работой, что уж совсем удивительно.

— Сними империус, Хвост. Он должен быть в полном сознании, — бросает он Бобу.

Безволие спало с Джона. Опять руки-ноги подчинялись ему. ”Встать бы, да раскроить этим головы”, — ярился парень, но этому благородному желанию мешали оковы. Так что выплеснуть свое неудовольствие иначе, как потоком самой грязной, какой мог только припомнить, брани, Мелоун не смог.

Впрочем, внимания на это оба стоявших молодых мужчины обратили не больше, чем на чириканье купающихся в грязной луже воробьев. Как беседовали спокойно, так и продолжали, ни на минуту не прервавшись даже чтобы отвесить пинка в ответ на самые заковыристые проклятья.

— Он не пощадит тебя, ты же знаешь.

— Я знаю.

— А если сделаешь, то не пощадят другие.

— Эх… И это я знаю.

— Если хочешь, я могу…

— Нет. Империо здесь не поможет. Но спасибо, Питер. Я спокойно сделаю это сам.

— Не повторяй моих ошибок.

— Я сделаю свои. Но это — не ошибка.

— Твое дело…

— Вы что там бормочете? Вы что, мозгами поехали? Паленой дури купили у Бадди-на-углу? Отпустите меня! Вы знаете, на кого подняли руку? Я же говорил вам, тварям, что я — королевских кровей! Или это такая шутка? Съемка скрытой камерой, да? Для телешоу? Да! Я сдаюсь! Я реально испугался! — попробовал привлечь внимание своих друзей Джон.

И ему это удалось.

— …решусь. Выбора у меня все равно нет, даже если бы мне этого маггла было жалко. А это совсем не так. М-м-м… Теперь с тобой. — Майкл присел на корточки. — Друзьям ты, может, своим и говорил, но причем здесь мы?

— А…

— Посмотри вон туда вот, — махнул Майкл куда-то в сторону. Повинуясь указанию, Мелоун как смог приподнял верхнюю часть туловища, повернул голову в сторону, куда указывала рука приятеля, и… с ужасом увидел еще одного Майкла! И Боба! Это именно их, с данного ракурса никакой ошибки быть не могло, голые тела, непонятно, живые или уже нет, валялись поперек кустов.

”Это не они! Чертовы сектанты! Напялили маски, переоделись моими друзьями. Они меня в любом случае… Не выпустят…” — сообразил четвероюродный брат наследника. И осознав это в полной мере, Джон почувствовал, что силы оставили его. По воздуху пополз мерзкий запах туалета: остатка отнятых страхом сил больше ни на что, кроме как на обреченный, во весь голос, вой, у парня не хватило — даже на то, чтобы поддерживать у определенных групп мышц нужный тонус.

Мелоун продолжал выть тогда, когда его плотно притянули к камню поверх бедер жестким кожаным ремешком. Продолжал выть и когда его голову тоже аккуратно, но жестко и бесцеремонно охватил еще один. И лишь когда Майкл, строго по рисунку, в первый раз провел острейшим, но при этом не столько режущим, сколько с хрустом рвущим плоть ножом, вой перешел в дикий крик.