Глава 16. О декретах и кодексах (2/2)
Неделя, судьбой отпущенная мне на ”акклиматизацию”, пролетела невероятно быстро, и жизнь опять забила ключом. И как обычно, прямо по голове.
— А… Наша знаменитость, — ядовитой улыбкой встретил меня профессор Снейп на своем уроке нелюбимого мной зельеварения. ”А за что его любить, если я в нем практически бездарность?” — Ло-о-орд Крэбб соизволили почтить нас своим присутствием. Наверное, мы должны быть весьма польщены… — Снейп продолжил заливаться крайне ядовитым соловьем, но я уже отрешился от его речи.
”А зачем слушать и портить себе нервы? Тем более, что в профессии обливания помоями ближнего своего он, конечно, не меньший мастер, чем в зельеварении, но и я отнюдь в этом деле не новичок. Язык у меня острый и ядовитый, но, что хуже, честно признаю свой недостаток, очень слабо сдержанный. Зацепимся в пикировке, а кого потом круциатить за неуспеваемость будут? Уж точно не Снейпа! Мне больше интересен ответ на вопрос: все это обливание грязью — это что, ответка Дамблдора? Или просто форма ”доброты и всепрощения” лично профессора?”
— …Сегодня мы не будем варить ничего нового и сложного, а ради того, чтобы наш уважаемый высокородный ученик смог попрактиковаться, мы вернемся к программе начала года. Итак, основа Умиротворяющего бальзама. Рецепт возьмете в своих тетрадях, а мистер Крэбб — из учебника…
”Была бы тут Грейнджер, меня за такое надругательство над учебным процессом уже казнили бы с особой жестокостью… Впрочем, причем здесь она, если вон на соседних партах сидят сморщившиеся рейвенкловцы? Шляпа, похоже, весьма и весьма точна. Распределяет не по склонностям, а по мотивации. Грейнджер жаждет знаний не ради знаний как таковых, а ради хвастливого превосходства над окружающими. Не менее, но и не более того. А для того, кто хочет бороться и побеждать окружающих, пусть и в такой форме, есть отдельный факультет. Та же Лавгуд своими поисками невидимых или несуществующих животных в тысячу раз рейвенкловистее, чем даже миллион Грейнджер. Так что с такими побудительными мотивами и с таким поведением гриффиндорку вполне законно дразнили заучкой, тогда как целый факультет ”витающих в облаках” оставался нормой… — равнодушно размышлял я. — Увы, Снейп, стрела, пущенная тобой, просвистела мимо…”
Гораздо хуже любых издевок Снейпа, которые были рассчитаны на школьника, а у взрослого человека проходили по разряду белого шума, оказался тот факт, что у меня опять не вышло сварить зелье. Причем дело было не в какой-либо сделанной мной ошибке, окклюменция гарантирует, а в очередной раз просаженном магическом даре. Зато Снейп был просто в восторге:
— Мистер Крэбб. Что за маггловские помои вы опять мне принесли? Вы считаете, что это такая смешная шутка? Даже у мистера Уизли-младшего и то получается лучше! Я думал, что к пятому курсу вы уже впитали факультетские традиции в полной мере. Но, к моему глубочайшему разочарованию, это не так. Похоже, гриффиндорские бездарность и лень оказались для вас заразными. С кем же вы так много общались? С Поттером? Или, судя по проснувшейся одаренности в зельеварении, с мистером Лонгботтомом? Быть может, вам стоит сменить факультет и не позорить Хаффлпафф? Или вы признаете свое тупоумие, вследствие которого даже простейший экзамен, СОВ, вы сдать не в состоянии?..
”Нужно будет вспомнить подробно формулировку договора с Основателями: было ли там ограничение по времени или нет? Смешно будет, если защита разума после седьмого курса пропадает, а ”потребление” моей магии останется. Пусть только и в Хогвартсе, но сам факт! Хотя… А зачем мне он нужен после, этот Хогвартс? В качестве личной библиотеки разве что?..”
Размышляя о глупости Снейпа, пытающегося вывести меня из себя настолько топорно, что даже смешно, я упустил один важный нюанс. Происходит-то это все не с глазу на глаз, а при всех! И даже если лично мне пофиг на его словесный понос, то остальным-то откровенная травля меня — нет. Вода камень точит. Пара занятий со всей палитрой макания в грязь: от тонких намеков через насмешки к откровенным оскорблениям; пара разговоров с ”как бы случайно проходившим мимо” на обеде, когда концентрация учеников всех возрастов в Большом зале максимальна, и вот, неосознанно, все они относятся ко мне чуточку по-другому. Естественная психология коллектива с внутренней конкуренцией. И с каждым ”спущенным” мной наездом это ”чуточку по-другому” становилось для меня все более и более неприятным.
Понимал ли я это? Конечно. Пытался ли я помириться? Естественно. Вот только это Волдеморту было легко изрекать: ”Любую проблему можно решить тем или иным способом”. На все мои заходы ”зарыть топор войны” Снейп ожидаемо и всем своим видом, и не имеющими альтернативной трактовки словами подтверждал, что он и дальше будет продолжать действовать именно так, и никак иначе. Прессовать меня до тех пор, пока не почувствует себя полностью отомщенным. То есть — или никогда, или пока окончательно не втопчет меня в грязь. Глубоко. Ну а когда я, не сдержавшись, намекнул ему, что и роль изгоя, и способы ее получить отлично известны Снейпу из собственного детства… Короче, даже призрачная возможность мира растворилась, как мираж в пустыне. Дошло до того, что я стал прикидывать, как решить проблему со Снейпом, который своими наездами ломал мне и без того весьма и весьма шаткие планы, хм… кардинально. ”Эх, если бы мне не нужен был канон… Но помечтать-то можно! Хорошо еще, что все закладки, завязанные на мой личный авторитет на факультете, я успел установить до того, как мои позиции там стали расшатываться деканом Слизерина!”
Кстати, о факультете серебристо-зеленых. В своих нападках Снейп оказался не одинок. За почетное место ”первого к стенке” с ним успешно конкурировал Малфой-младший. Я бы даже сказал, что у Малфоеныша получалось жалить меня гораздо больнее Снейпа. Ведь, положа руку на сердце, декан Слизерина был сильно ограничен в возможностях прессинга моим статусом совершеннолетнего ученика-лорда. На оскорбление могу огрызнуться в ответ. На несправедливо назначенные отработки я забью, о чем, быть может, даже прямо в лицо скажу, а больше никакой власти у него надо мной нет. Баллы снять? Смешно! А вот этот… ”сюзерен”. Сюзерен может приказать.
И чертов Малфой приказывал. Причем в этом году его приказы были гораздо прагматичнее и… хитрее, что ли? Изощреннее точно. Теперь я уже не получал глупого и пошлого приказа идти и подглядывать за девочками в душе. Нет… Все стало гораздо серьезнее и унизительнее для меня, но впрямую не затрагивало окружающих. Хорошо еще, что по понятным причинам такие приказы мне Малфой отдавал с глазу на глаз.
Однако нет худа без добра. Иногда я чувствовал, что могу не подчиняться указанию сюзерена, ибо оно касалось уже не просто парня Винсента, а лорда Крэбба. Такие приказы я… тоже безропотно исполнял, не подавая пока вида, что Малфой зарывается в своих ”хотелках”. Исполнял и продолжал собирать статистку, чтобы понять, по каким условиям одно и то же задание, например сбегать в Хогсмид за огневиски, вчера воспринималось непреложным обетом, безусловным к выполнению приказом, а сегодня — просто просьбой. Другого варианта, кроме как выяснить это чисто опытным путем, у меня не было.
Беспокоила меня и заработанная в результате экспериментов Учителя магическая импотенция. Помимо зельеварения, хоть и не так в ноль, но тоже достаточно ощутимо просели самые ”магоемкие” дисциплины: чары и боевая магия ака ЗОТИ. Ну, с последней — с ней все понятно. Уж что-что, а при наличии весьма лояльно относящегося лично к тебе профессора получить за эту лажу на экзамене, всего лишь вызубрив учебник, положительный бал — совсем не проблема. Для меня. Хуже с чарами, но тут с Флитвиком я поладил. Полугоблин весьма кстати оказался вполне договороспособен. И почти по-гоблински сребролюбив. Согласился он как на платные дополнительные занятия, пусть и не в полном, по понятным причинам, объеме, так и на то, что удовлетворительную оценку на лекциях мне он будет ставить за безупречное выполнение жестовой и вербальной составляющей заклинаний даже при формальной слабости получаемого магического эффекта. Временно, конечно же. К СОВ мне очень настоятельно пожелали поправиться.