Глава 13. И вновь суд (2/2)

— …собственность, и мое право ей распоряжаться! — на автомате договорил я. — Однако… — ”Что ж… Значит выбора нет и план Б становится планом А”. Я ненадолго задумался, сосредоточившись на попытке ощутить свою магию, и, получив положительный результат, с уверенностью произнес: — Однако я не буду делать этого. Зачем? Есть способ лучше! — я поднял правую руку, вытянул руку в сторону: — Вербейра Сангвинум! — с этими словами тонкая нитка беспалочковой плети крови ударила и рассекла купчую напополам, тем самым уничтожая материальную привязку чар подчинения.

Заклинание далось мне очень непросто. Резкий приступ слабости чуть не отправил меня в беспамятство. Да и пошедшая на нить кровь не втянулась обратно в тело, что говорит о ”грязном” исполнении заклинания. Однако факт остается фактом. Я мог сознательно колдовать без палочки, что и продемонстрировал всем желающим. Пусть даже и в такой древней и грубой магии, как магия крови. Пусть это было родовой особенностью Крэббов. Да, да и еще раз да, на каждое из этих ”но”. Все равно, для большинства моих нынешних одноклассников, или даже их родителей, беспалочковая магия — недостижимая вершина. А для некоторых такова же — и относительно несложная невербальная.

Тем временем, магия магией, а судейская процедура — судейской процедурой. И наглое, у всех на глазах уничтожение доказательств подсудимым в нее не вписывалось ну просто никаким боком. Зрители заволновались, а судейские и вовсе подскочили на своих местах.

— Это непозволительно! Лорд Крэбб! Ваше поведение выходит за рамки договора! В следующий раз я буду вынуждена приковать вас цепями! — чопорно пригрозила Боунс.

— Достаточно, судья. Я предлагаю ставку, — и обвинитель мгновенно замолчал. — Есть ли здесь кто-нибудь, готовый поспорить со мной?

Судебный поединок — та еще вещь в себе. В обычном мире его уже давно не применяют, хотя существует очень смешная дырка в законе. Несмотря ни на что, формально, он не запрещен! Много где, причем речь идет не о каких-то там племенах тумба-юмба, а о современных странах первого мира. К примеру, в США. А не назначается он там потому, что дуэли как раз законом запрещены однозначно. Зато вот в магическом мире, с управляющими им аристократами, мировоззрением застывшими в позднем средневековье, он вполне себе легитимный способ разрешения споров. И поэтому дуэльный кодекс не пылится у благородных на полках, а штудируется от и до, с детства, и наизусть. Даже, вон, одиннадцатилетки друг друга вызывают! Да что там о пацанах, у которых еще детство в одном месте играет, если даже пост Директора Хогвартса можно по Кодексу оспорить в поединке?! Кстати, вполне логичное на мой взгляд правило. Тут и естественный отбор, и гарантия безопасности учащихся. Ибо контролировать лучшую (она же единственная) школу магии должен реально самый сильный и удачливый маг.

Первое и основное правило дуэли, практически всегда соблюдающееся неукоснительно, это: дуэль происходят только между равными. То есть если тот же благородный Эрни по железобетонно обоснованной причине согласно всем правилам вызовет благородного Драко на дуэль до смерти, то отвертеться от нее и сохранить уважение общества Малфоям (всем Малфоям, в том числе и будущим поколениям) будет очень и очень непросто. Другое дело, если то же самое сделает Джасти... ”Хорек”, плюнув и рассмеявшись тому в лицо, будет полностью в своем праве. Ибо Джастин Финч-Флетчли может иметь хоть десять пэров или премьер-министров в родственниках, но с точки зрения аристократии магической он — никто. И нужно просто невероятное стечение обстоятельств, чтобы дуэль между настолько неравными соперниками вообще произошла.

Так, например, моя дуэль с Бейтсом (пусть чистокровным, влиятельным, но не благородным), с точки зрения аристократов-пуристов, меня изрядно испачкала. Не тем, что я убил своего противника, а тем, что убил я его именно на дуэли (а не просто так, как обычного смерда, поднявшего руку на благородного), чем серьезно унизил себя. Впрочем, не убей я его тогда, я бы потерял в репутации гораздо больше. То, что нес покойный Бейтс, действительно было по местным аристократическим понятиям непростительными оскорблениями.

Однако, из каждого правила есть исключения. И из этого таким исключением является именно судебный поединок. Ставка, как его называли в древней Англии и по сей день называют мечтающие о ”золотых временах” маги-аристократы. На таком, гипотетически, даже Волдеморту без всякого урона чести могли бы назначить в противники обычного маггла. И им пришлось бы драться. Обоим.

И такой вот поединок, Божий Суд (вызов на который был еще одной древней привилегией аристократов), я только что предложил любому, желающему подтвердить мою виновность, здесь присутствующему магу. Дуэль. Любому. Вплоть до самой Боунс.

Правда, было тут несколько нюансов, которые позволяли мне так нагло бросать вызов взрослым магам. Во-первых, в древности суды априори проводились в присутствии обеих заинтересованных сторон. Причем заинтересованность — здесь чрезмерно емкое понятие, включающее в себя все аспекты человеческих отношений. То есть если в то время у тебя были друзья и враги, то и те и другие в обязательном порядке присутствовали на суде. Вдруг пришлось бы защищать своего или подвернулась бы возможность свести счеты с кровником? Сейчас же, естественно, все было не совсем так, хотя тот же Малфой, в каноне, на всякий случай пришел на суд Поттера. Моих же личных врагов сегодня здесь, не считая Боунс, нет. Так что, если посмотреть с этой стороны, я не очень-то и нарываюсь.

Во-вторых, хотя по закону в некоторых случаях можно было выставить вместо себя другого поединщика, в данном конкретном случае по вполне очевидным причинам это было невозможно, как для меня, так и для принявшего мой вызов мага. То есть моему потенциальному недругу драться и рисковать жизнью придется здесь и сейчас, причем лично. ”Конечно, с одной стороны, противник — молод. А с другой — только что показал, что достаточно неплохой маг. Оно мне надо?” — так подумает простой колдун и плюнет на это дело. Надеюсь, конченых отморозков, готовых драться ради того чтобы драться, рисковать жизнью ради дозы адреналина, среди сидящих в зале незнакомцев сегодня не найдется.

Что же касательно Боунс… Вряд ли она полезет. Нет, она не трусиха и не слабачка, но… Ведь в дуэли ей нужно будет не только победить, но еще и выжить, не покалечиться и не быть пойманной за применением какой-нибудь запретной магии. А вот я… в своих действиях буду не так ограничен, ибо на кону стоять будет либо смерть, либо Азкабан — читай, моя дальнейшая судьба. Для Боунс же, наоборот, вопрос совсем несерьезный, не ”враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью”, чтобы за удовлетворение желания вцепиться мне в горло рисковать своей жизнью. Нет. Боунс не пойдет на обострение. А это значит, что суд я только что выиграл…

И, действительно, после длинной паузы за ритуальным: ”если есть другие доказательства иска — говорите сейчас или молчите вечно”, Боунс на первый взгляд равнодушно произнесла:

— По делу номер пятнадцать тысяч девятьсот один секундо, о факте применения лордом Винсентом Логаном Крэббом подчиняющих заклинаний и артефактов на девице Рагнэйлт, судом Визенгамота выносится оправдательный приговор. Слушание закончено.

”Вот оно, закрепленное законодательно сословное неравенство во всей своей ”красе”. Нет, грех жаловаться, приятно, когда ты на вершине пирамиды и оно на твоей стороне. Но думаю, ”попади” я в члена ”подлого сословия”, мыслил бы я совсем по иному. Да и сейчас для моего воспитания неравенство — плохо. От того и послевкусие от такой победы весьма неприятное. Да и эта зараза не успокоится и будет постоянно пробовать меня на зуб. Неужели обиды племянницы стоят такого? И вообще… Ну вот как тут можно быть хорошим? Спас племянницу — тебя настойчиво пытается посадить ее тетя. Спас сына — проститутка тебя обвиняет в изнасиловании! Ладно. Нужно идти…”

— Мою палочку, пожалуйста, — обратился я к секретарю.

— Что — палочку?

— Верните, я говорю, мистер секретарь суда. Немедленно.

— Да-да, — засуетился секретарь. — Конечно. Вот, возьмите. — На свет появилась вытянутая в длину и опечатанная авроратскими печатями коробка, в которой, как оказалось, и хранилась моя волшебная палочка. — Приношу свои извинения, лорд Крэбб.

— Адолерет Карнемиа, — не слушая оправданий бюрократа произнес я, направив волшебную палочку на красные пятнышки на каменном полу. Вряд ли тут найдется кто-нибудь заинтересованный, но лучше не рисковать и не оставлять своей крови. Безопасность должна быть безопасной.

Тем временем, о чем-то переговорив с Боунс, ко мне подошла Рагнэйлт.

— Когда я смогу забрать своего сына? — отведя взгляд, спросила она.

”Как же я ненавижу эти моральные дилеммы! С одной стороны, от обета я уже избавился, так что с формальной точки зрения Барти мне больше не нужен. Однако, я остаюсь его магическим опекуном, да и просто как-то не по-людски выбросить из дома сына того, кто спас тебе жизнь. Хотя некоторые местные моей жалостливости не поняли бы совершенно. Нет уж! Я такой, какой я есть, поэтому Барти останется со мной и никуда не пойдет.

С другой стороны, все-все-все из моей прошлой жизни в один голос осудили бы меня. Это однозначно жестоко — разлучать… нет — отбирать у матери ее дитя. А с третьей стороны, отдавать новорожденного ребенка той, у кого нет ни кола ни двора, ни даже куска хлеба, чтобы накормить сына, — просто глупо. Барти погибнет. Нет, можно, конечно, оставить все как есть… Однако, неужели она думает, что я приму ее обратно и буду и дальше содержать? Этакую откровенную и неприкрытую ”пятую колонну”? После откровенной и немотивированной подставы на суде?! Постоянно ждать удара в спину? Хрена тебе лысого! Пусть это будет уроком, предательница! Так что ответ будет…”

— Никогда.

— Справедливости! — взвыла молодая женщина. — Я требую справедливости! Я — свободная женщина! Я больше не твоя рабыня! Я имею на него все права! Он — мой сын! Я заберу его!

— В связи с невозможностью, из-за крайне плачевного финансового состояния, матери в должной мере выполнять свой родительский долг, я, Винсент Логан Крэбб, лорд Крэбб, крестный-в-магии мальчика Бартемиуса, сына Рагнэйлт, принимаю его к себе на воспитание.

— Я все равно приду и заберу его!

— А ты знаешь, куда идти? — нарочито удивился я. — Надеюсь, никто здесь не будет спорить, что это мое естественное и непреложное право, решать — кто из ”свободных граждан” имеет доступ в мой дом, а кто — нет?

— Нет! Ты не можешь так поступить!

— Ты сама выбрала, — равнодушно пожал плечами я и пошел к выходу из зала суда. Но дойти до общественных каминов атриума я не успел.

Чтобы превратить ситуацию в фарс окончательно, не хватало одного маленького штришка. И на картину мира судьба все же решила его нанести. Из только что пришедшего лифта, расталкивая небольшую пробку из уходящих зрителей, к идущей по коридору чуть в стороне от меня Боунс снитчем подлетел один мой старый знакомый.

— Я! Я готов принять ставку!

— Мистер Бейтс. Заседание давно закончено, — равнодушно прокомментировала Боунс, проходя мимо. — Вы опоздали.

— Нет! Я не опоздал! Ты, Крэбб! А ну, стой, тварь! — выплюнул он в мою сторону оскорбление. — Что, не нравится? Так все можно решить! Я, Элфи Кертис Бейтс, вызываю тебя, лорд Крэбб, на дуэль! До смерти!

”Как же вы все меня задолбали! Постоянно и всем, всем без исключения, что-то от меня надо! Оставьте наконец меня в покое! Неужели я так многого хочу? А ведь когда-то я этого не собирался делать… Не хотел налево и направо пользоваться привилегиями, которые заработаны не мной. ”Нечестно это. Может в прок не пойти…” — думал я тогда. А еще не хотел становиться похожим на презираемых мной вырожденцев — этих старых аристократов с позицией ”все вокруг грязь и быдло, один я весь в белом”. Всех этих старых пердунов и мелких шавок, оправдывающих свое превосходство исключительно одной лишь хорошей родословной. Чертовы… картофелины! У них тоже все лучшее — в земле! Впрочем, на этом суде я уже достаточно сильно отступил от своего благого намерения не прятаться за лордский титул. Печально, но, сказав ”а”, глупо уже стыдиться сказать ”бэ”. Придется играть по правилам общества, которому я теперь принадлежу. Так что, как когда-то высказался один очень ушлый тип, ”друзьям — все, врагам — закон”. Нужно дать им понимание, на кого они вообще наехали, а то совсем страх потеряли! В конце концов, судя по тому, что этот Бейтс приперся сюда увешанный артефактами, как рождественская елка — блестками, меня тут убивать собрались! Так чего же мне стесняться? Того, что я защищаю собственную жизнь?”

— Ты! Грязь! — сорвавшееся с кончика моей волшебной палочки невербальное заклинание опрокинуло Бейтса на пол. Шедшие зрители мгновенно приняли в сторону, но не убежали, а с удовольствием стали наблюдать за внезапным продолжением вроде бы только что уже закончившейся истории. — Экспеллиармус! Петрификус Тоталус! Виллан! Грязный плебей! — все долго копившееся напряжение внезапно даже для меня самого выплеснулось в один миг на этого вот мага. — Знай свое место! — с громким треском волшебная палочка врага моими руками была переломлена пополам. — На! — швырнул я обломки на его тело. — Я не буду с тобой драться! — перенес я вес тела на поставленную на лицо Бейтса ногу. Края терять — так по полной! Лучше пусть думают, что я полный отморозок — меньше лезть будут! — Кру… — ”Стоп! Этого еще не хватало!” — Стимулус Максима! Нравится, тварь?! Еще раз встанешь у меня на пути, я прикажу запороть тебя насмерть! Ты понял меня, червь?

”И пошли вы все нахер стройными рядами! Хватит прогибаться под всех! Заебали, чертовы англичане!

А я кто?..” — пришла в голову неожиданно холодная мысль.