Глава 13. И вновь суд (1/2)

Подтверждение правильности своих догадок я получил очень быстро. В виде номера и формы зала суда, в котором должно проходить заседание. Большая комната со скамейками человек на пятьдесят зрителей, но отнюдь не полный пафоса зал. И, главное, никакого мерзкого кресла с магическими цепями, хотя волшебную палочку мне так и не вернули. Но это только пока… ”Ожидаемо… Тут можно провести параллель с маггловским судом: за кражу десятка яиц судить будет не Верховный Суд, а обычный, какой-нибудь районный. Вот только судья-то какой подозрительно знакомый…” — подумал я.

Кроме этой чертовой Боунс-старшей и сидевшей на месте свидетелей моей рабыни, в зале знакомых лиц не было. Да и вообще, этих самых лиц, даже незнакомых, было совсем немного. Порядка двух десятков скучающих физиономий женщин и мужчин средних лет, один из которых, судя по блокноту и перу, вообще — репортер. Ну и хорошо. Чем меньше зрителей — тем мне только лучше.

— Сонорус. Тихо! — произнес сидящий за конторкой маг-секретарь. — Сегодня, девятого октября тысяча девятьсот девяносто пятого года судом Визенгамота начинается слушание дела номер пятнадцать тысяч девятьсот один о владении темномагическим эликсиром ”Капля Жизни”, а также о факте применения подчиняющих заклинаний и артефактов на девице Рагнэйлт, который, согласно биллю Министерства магии Британии номер три тысячи восемьсот пять от первого апреля тысяча девятьсот пятьдесят второго года, классифицируется как закабаление. Обвиняемый: Винсент Логан Крэбб, лорд Крэбб. Судья: глава Департамента магического правопорядка Амелия Сьюзен Боунс. Согласно воле Магии, а также дарованному Договором от тысяча шестьсот восемьдесят девятого года праву Суда Справедливости, да восторжествует Правда!

”Фух! — про себя выдохнул я. — Как я и думал, ничего страшного мне не лепят. Эрни тот еще перфекционист оказался. Пока я не выучил список обвинений, за которые можно легко и просто присесть или даже ”пососаться”, он с меня, фигурально выражаясь, не слез. Дотошный парень, в хорошем значении этого слова. И благодаря ему я могу сейчас вести себя так, как должен вести себя лорд”.

— Слово предоставляется Обвинителю, — кивок секретаря на незнакомого мне мага.

”Его мне даже не представили! Совсем неизвестная никому ”шестерка” Боунс. Ну да так даже проще!” — прикинул я и бросился в атаку:

— Прежде чем начнется суд, прошу занести в протокол мое требование. Разделить обвинение на два отдельных дела, так как они совершенно не связаны между собой.

Секретарь посмотрел на Боунс, и та согласно кивнула.

— Ходатайство о разделении дела принимается. Обвинение ”о владении темномагическим эликсиром ”Капля Жизни” теперь относится к делу номер пятнадцать тысяч девятьсот один примо. Обвинение ”о факте применения подчиняющих заклинаний и артефактов на девице Рагнэйлт” теперь относится к делу номер пятнадцать тысяч девятьсот один секундо. Начинается слушание дела номер пятнадцать тысяч девятьсот один примо. Обвиняемый, что вы можете сказать в свою защиту?

— Защиту от чего? — продолжил я, притворно удивившись.

”В конце концов, если это не прокатит, то ждет меня максимум штраф. Кредит у гоблинов у меня опять открыт, так что я ничем особо страшным не рискую. А в долг жить… Это, конечно, плохо, но лучше жить в долг, чем не жить вообще! С этим любой согласится! Так что…”

— Я так и не услышал, как ее там… — Я помахал в воздухе рукой — А! Доказательной базы обвинения.

— Доказательства приведены в приложении к протоколу, — ответил блеклый маг-обвинитель. — Вот они, — мне кивнули на появившиеся на конторке секретаря свитки, — все подшиты к делу. Протоколы обыска Крэбб-мэнора, составленные аврорами, раз. Заключение зельевара, исследовавшего образец зелья, два. Что еще тут надо?

— Очень хорошо. Я даже верю, что его взяли, откуда там, по словам этого сосунка?..

— Просьба обойтись без оскорблений служащих Аврората, — секретарь попытался сбить меня, но я уже не собирался останавливаться.

— …с моего перчаточного столика? О да! Я всегда храню запрещенное прямо у порога, чтобы долго не искать перед выходом на промысел. А людей авадой убиваю прямо в атриуме Министерства, чтобы далеко до камеры не ходить. Что это за бред? Где настоящие доказательства? Есть ли следы моей ауры на флаконе? Есть ли в зелье мои следы варки?

— Такой анализ стоит очень дорого…

— И вы его, естественно, не проводили?

— Но…

— И это вы называете обвинением? Да пол... хм-м-м, чистый фарс это, а не обвинение!

Слишком дерзко? Откровенно нарываюсь? Ничуть. Вести себя излишне вежливо, как было на первом суде, здесь и сейчас, при таких смехотворных обвинениях, просто глупо. Примут за испуг или неуверенность, и будут безнаказанно прессовать, как лоха, не знающего своих сил и прав. А так я четко и ясно показываю суду свою позицию. Что подсудимый не только не боится, но и полностью в курсе своих прав, как и прав-обязанностей суда. Тем более, что это на самом так и есть. Я сейчас полностью в своем праве. Лордском. Том самом, которое признает только одно правильное мнение — свое, только один законный источник желаний — себя и только единственный суд — свое слово. А все остальное — не стоящая внимания мелочь. Я был воспитан в абсолютно другом обществе и на абсолютно других установках, но... В конце концов, когда-то надо начинать привыкать соответствовать своему статусу не только формально — на словах и по титулу, но и, главное, в делах и мыслях! И самое печальное, что выбора у меня иного нет. Нет потому, что если я не буду думать и вести себя как лорд, то покажусь местным, привыкшим жрать ближнего и дальнего своего, полным слабаком. Легкой и удобной целью. Едой. И тогда не только Дамблдор будет меня мягко прессовать, не только Малфой грозить долгами чести, не только министр пытаться подкупать, и не только Боунс грозить судом, но и сотни других, откровенных шестерок, захотят меня попробовать на зуб.

Конечно, лорды тоже подсудны. Как вот я сейчас, или как Упивающиеся лет пятнадцать назад и три года тому вперед. И если есть настойчивое желание судить лорда, для его удовлетворения достаточно какой-нибудь формальной причины. Однако для того, чтобы его осудить... О-о-о! Тут много чего надобно!

Это всякой шелупони из Лютного можно подбросить в карман ”дозу”, а потом быстренько склонить к чему-нибудь нехорошему. В отношении же лордов принцип презумпции невиновности не работает только в самых крайних случаях (как, например, в войну при Крауче, когда шла откровенная война всех против всех). Так, хочешь ”закрыть” лорда, для начала найди абсолютно железобетонные доказательства. Если брать мой конкретный случай, то за оные сошел бы только котел с варящимся зельем, который я лично помешивал своей волшебной палочкой. И все это должно было происходить на глазах авроров, ворвавшихся в лабораторию. И то, даже в этом случае, я мог бы отделаться легким штрафом, докажи я, что данный рецепт — родовой. А за родовой рецепт, в последние годы ужесточения министерской политики против темной магии, чистокровные научились выдавать разве что не аваду. Это было раз. Дальше, чтобы посадить, нужны предельно пристрастные судья и обвинитель. Еще хорошо бы иметь купленных свидетелей, желательно уважаемых и влиятельных магов. И даже все это не гарантирует, что хватит переломить защиту, например, такого вот вида:

— Я, лорд Винсент Крэбб, заявляю официально. Это не принадлежит и никогда не принадлежало мне. Да будет честь лордов Крэбб тому порукой.

Вот, собственно говоря, и все. Дальнейшие попытки взять меня нахрапом по откровенно сфабрикованному делу означают, что судья и обвинитель сомневаются в чести чистокровного лорда, чем опосредованно бросают тень на абсолютно всех и каждого члена Палаты лордов Магической Британии. Продолжит мадам Боунс (чей муж, кстати, тоже был лордом) атаковать меня — столкнется с озлобленными коллегами своего мужа и получит по самое не балуйся. А дурачка-обвинителя и просто где-нибудь живьем закопают. За такое вся Палата подпишется. Тот же лорд Малфой, какие бы у нас с ним ни были личные отношения, первый прибежит встать на мою защиту. Не потому, что надеется на услугу в будущем, или потому, что все лорды любят своих коллег до лобызания в сахарные уста. Вовсе нет. Там и кровников, и родовой, тянущейся веками, ненависти полно. Вот только одно дело внутренний междусобойчик, и совсем другое — посягательство на ”вечные права” лордов. Поэтому принцип ”моя хата с краю” тут не работает. Пока еще, во всяком случае. Здесь работает совсем другая логика: ”Сначала — его, потом — нас? А вот хрен вам!” Тех лордов, которые этого не понимали или которые в силу каких-то своих личных интересов пошли против воли соблюдающего традиции большинства, Палата от души ”одаривала”. Нет, не проклятием, и даже не совместным крестовым походом против паршивых овец. Все гораздо проще и красивее: простой, но полной обструкцией. Для лордов и их родов отступники и их кровные родичи как бы просто переставали быть. В итоге лишившихся защиты аристократов сжирали очень быстро, а меньшая часть навсегда заперлась в своих скрытых мэнорах и, по слухам, вымерла.

— Обвинение по делу номер пятнадцать тысяч девятьсот один примо временно снимается. Дело отправляется на доследование… — после длинной паузы спокойно, строго по протоколу, произнесла Боунс.

— Позвольте, уважаемый судья, а что тут еще можно доследовать? Где здесь какая-то неясность? Что это за бред? Мне подать на вас жалобу министру Фаджу?

— Вы в своем праве, лорд Крэбб, суд принял решение. Дело отправляется на доследование, — не показались ли мне в ее голосе нотки мстительности и разочарования?

”Что ж — тоже неплохо. Конечно, можно было бы принять три капельки и полностью оправдаться… Но это такой урон чести! Как же! Совершенно в открытую прогнуться под Министерство! В свете моей будущей работы с Люциусом, терять в уважении у лордов мне нельзя. Так что, пусть будет так… Ничего, зараза, сочтемся! Посмотрим, где это обвинение будет при Волдеморте и его карманном дурачке-Тикнессе! Главное — не забыть успеть похоронить дело, пока ”наши” будут у власти. Если, конечно, это ”ружье” не выстрелит раньше. Но вообще, странно как-то все это. На что вообще надеялась Боунс с такими шаткими обвинениями? Честно говоря, я сильно удивлен, что дело вообще дошло до суда. Нет, конечно же, всему есть своя цена, и если задаться целью, нагнуть можно любого, но… Вот только один молодой лорд, попавшийся на подброшенном треше, серьезных трений с Палатой не стоит. Тем более сейчас. Но если нельзя победить, зачем тогда все это было начинать? В чем подвох?”

— Начинается слушание дела номер пятнадцать тысяч девятьсот один секундо, — после паузы на фиксирование решения судьи произнес секретарь. — О факте применения подчиняющих заклинаний и артефактов на девице Рагнэйлт.

— Что вы можете сказать в свое оправдание?

— В свое оправдание, — ерничая бросил я, — могу спросить: ”где ваши доказательства?”. В конце концов, это совсем не то обвинение, по которому используется правовая практика презумпция вины.

— Вот! — обрадовался обвинитель. — Сам документ. — На столике появился заверенный личными, каплями своей крови писанными, подписями контракт. Магия крови как бы под запретом, но все серьезное делопроизводство, я тут имею в виду не всякое бюрократическое бумагомарание, по старинке продолжает заверяться подписью кровью. А все потому, что вековая надежность важнее сиюминутной политической конъюнктуры. — Вы же не будете отрицать, что подпись на нем ваша?

— Насколько я помню, это не означает абсолютно ничего. Вы же не хуже меня знаете, под чем именно там стоит моя подпись. — ”Спасибо тебе, Темный Лорд, что, когда у меня появилась магическая рабыня, ты просветил меня об этом казуистическом моменте. Лично закабалять кого-то — наказуемо и вообще моветон, а вот владеть и торговать рабами — нет! Как это… по-британски! Здесь еще не научились, как в нормальном мире, работорговцев без суда вешать на рее! Впрочем, если вспомнить рынок Гильдии…” — Так что не нужно пытаться вызвать у судьи ложные впечатления моей фальшивой виновности… — ”У нее и без этого их, собственных и ярких, достаточно для закатывания меня в Азкабан. Знать бы еще, чем и где я ей так перешел дорогу? Вроде бы со Сьюз я не ссорился… Или она тоже на меня запала и после министерского приема у Малфоев затаила злобу? Кстати, может быть, может быть… Ведь до того бала ничего такого не было! Этого только еще мне не хватало: кошачьих клубков из влюбленных в меня одноклассниц! Тем более им все равно ничего не светит… Ах, Летиция, Летиция, мечта моя… Блейз Забини, ты попал! Раз уж я все равно вернулся в Хогвартс, я с тебя, паразита, не слезу, пока ты почтовой совой не отработаешь! Ладно. Не время растворяться в розовом тумане. Амелия Боунс. Если раньше я прикидывал попробовать, как и Седрика, тебя спасти от неминуемой гибели, то теперь — увы. Пожалуй, отойду-ка я лучше в сторонку и предоставлю тебя твоей судьбе. Я не святой, чтобы жалеть и миловать своих врагов. Теперь уже именно врагов. Ты сама выбрала!”

— Это так. Однако, — продолжил обвинитель, — девица Рагнэйлт дала показание, что именно вы заставили ее обманом подписать рабский контракт. А так же заявляет о многократных изнасилованиях…

— Да-а-а?.. — я в молчании пристально посмотрел на свою рабыню. Некоторое время она бодалась со мной взглядом, а потом отвернулась. — Да-а-а? Она? Дает? Показания? Ну-ну, — мерзко усмехнулся я.

”Хм… Вот в чем дело! Действительно — неожиданно. Вот и спасай после этого кого-нибудь! Похоже, в своей людоедской позиции ”хороший свидетель — свидетель мертвый и самолично поднятый как инфернал, чтобы даже трупом не раскрыл тайн” в данном конкретном случае Волдеморт оказался прав. А я вот в предположении, что проблем от Рагнэйлт у меня не будет, оказывается, ошибался. Правда, беда пришла с совершенно неожиданной стороны. А ты, дамочка, молодец. Тут ты меня, Боунс, подловила. Впрочем, чего я хотел? Разбираться в подставах — пусть и, судя по твоей доброй славе справедливого судьи, с другой стороны закона — ты умеешь хорошо. Но! Но. Что с того? Раз толку-то с этого все равно абсолютно никакого? Первая подпись на контракте не моя. Даже в обычном суде я бы… несложно вывернулся. А уж здесь! Но как поступить? И что делать с рабыней? А если…? Хм… А ведь это действительно решает все проблемы! Конечно, пафосный жест получается весьма недешевым, ну да и ладно. Все равно: убытки — это не Азкабан…”

— Вы знаете, я бы мог поступить проще и приказать своей рабыне сказать правду…

— Суд запрещает вам, лорд Крэбб, отдавать какие-либо приказы здесь своей рабыне, — быстро произнес перебивший меня обвинитель.

— Ха-ха-ха! Ни у кого здесь нет с собой зеркала? Хочу посмотреть, где у меня на лице написано, что я идиот! Какое мне дело до ваших запретов, если они не имеют надо мной никакой власти, ни магической, ни юридической? Это моя…

— Магический контракт говорит в вашу пользу, но есть еще и слова свидетеля. В таких спорных случаях решение принимает судья.