Глава 36. Дуэль по-взрослому (1/2)
— Протего!
— Протего!
Согласно рекомендациям большинства дуэльных наставлений поединок мы оба решили начать от обороны. Помимо этого Бейтс трансфигурировал меч в широкий и высокий, но тонкий металлический щит. Как я и думал, мой враг к бою с магом крови оказался подготовлен неплохо, так что совсем не следует надеяться на легкую победу.
— Ступефай! — полетел в меня лучик первого боевого проклятья, попал в магический щит и взаимно уничтожился вместе с ним.
— Протего, — выставил я следующий.
— Бомбарда! — прокричал Бейтс. От этого луча я просто отклонился. — Ступефай! Диффиндо!
— Протего!
— Экспеллиармус!
Пора бы уже чего-нибудь делать. Дуэль, совсем не атакуя, не выиграть. Правда, арсенал у меня куцый, хоть и отработанный за последний месяц так, что от зубов отскакивает, так что с ним можно и поиграть. В конце концов, если придется побеждать не глядя ни на какие правила, есть натренированная в Тайной комнате авада. Но это уж совсем на самый крайний случай, если выбор будет стоять между смертью или Азкабаном. Как говорится, ”лучше пусть трое судят, чем четверо несут”. Ладно, пора начинать.
— Акваменти, — атаковал я Бейтса простой струей воды из волшебной палочки. Поставленное протего защищает от магии, но не защищает от физических предметов. Что может сделать простая вода? Сама по себе ничего. Вон Эгберт даже не поморщился и, надо отдать ему должное, ни слова вслух не сказал о таком ”детском нападении”. Собранный и серьезный, обновил свое протего. Видимо, ему тоже зачитали краткий ликбез о том, когда можно презрительно относиться к противнику. То есть только тогда, когда враг уже труп.
— Глациус! — бросил я второе заклинание из разработанной связки.
Приятно, что протего, вне зависимости от своей формы, плоскость ли, полу- или полноценная сфера, защищает только от магии и только весьма небольшое пространство. А вот лучику заклинания заморозки воды достаточно коснуться всего лишь краешка лужи, чтобы заморозить весь связанный объем воды. Если он, конечно, вменяемого относительно силы мага размера: Черное озеро таким образом не заморозишь.
Повинуясь моему заклинанию, обыкновенная и абсолютно безопасная вода мгновенно превратилась в твердую прозрачную ловушку. Бейтс дернулся и от неожиданности почти потерял равновесие. К сожалению, только почти. Да и толщина ледяной корки оказалась не настолько большой, чтобы задержать в плену здоровенного жлоба. Резко рванувшись, противник вырвался из объятий льда, разорвал дистанцию и обновил щиты, так что мои последующие, рассчитанные на неподвижную мишень проклятья пропали втуне.
Придется использовать вариант ”б”. Жаль, что задумка обездвижить немагически, ошеломить магией и заколоть броском ритуального кинжала оказалась несостоятельной. Ну хоть померзнет. Страшного в этом, конечно, ничего нет, но и приятного, прямо так скажем, мало, особенно для не привыкшего к холоду мага. Вряд ли Бейтс отважится на что-то типа эванеско. Палочку придется направить на себя, то есть временно убрать меня из фокуса и таким образом освободить от опасности, передав инициативу в поединке мне. Вряд ли он на такое пойдет, подумал я и не ошибся.
”…да Мак…” — прочитал я по губам Бейтса, и метнулся в сторону. Усиленный вариант взрывного заклинания моему протего не выдержать. — Экспульсо! Бомбарда! — Бейтс продолжал посылать в меня одно за другим серьезные боевые заклинания.
— Серпенсортиа! — выскочившая из моей палочки сотворенная ядовитая змея была достаточно ловко отбита подставленным металлическим щитом. А потом последовало:
— Випера Эванеско, — и змея превращается в невесомый прах.
”Фига себе! Он знает весьма и весьма нераспространенное из-за своей спорной полезности заклинание? Однако! И до Поттера, что ли, кто-то баловался призывами змей? Или это истинно рейвенкловская жажда знаний? Но важно не это. Важно то, что он совершил стратегическую ошибку. Ведь у заклинания Випера Эванеско есть очень серьезный минус. Оно длиннее, чем призыв! А поэтому…”
— Серпенсортиа! Серпенсортиа! Серпенсортиа! — стал я непрерывно засыпать Бейтса потоком призванных ядовитых змей, и тому ничего не оставалось делать, как забыть про атаку и сосредоточиться на своей защите. Вряд ли мой враг носит с собой безоар…
— Випера Эванеско. Випера Эванеско. Диффиндо! — сообразил наконец что к чему Бейтс, однако темп им был утрачен.
Я продолжил крутиться по отсеченному защитной полусферой куску дуэльного зала Малфой-мэнора и бросать в противника призванных змей. Наконец произошло то, чего я так долго добивался. Во-первых, Бейтс еще больше увеличил свой трансфигурированный щит, полностью закрывшись им от моих змей, а во-вторых, встал ногами на слегка подтаявший ледок.
А дальше в ход пошла одна из моих отрабатываемых в Выручай-комнате задумок. Вообще-то, я ее готовил на всякий случай против Крауча, еще до того, как тот получил Долг Жизни, но ничто не мешало мне применить свою заготовку здесь и сейчас против Бейтса. В конце концов, если меня убьют, зачем рабу-призраку какие-то наработанные в секрете серии приемов?
— Депульсо! — заклинание полетело в высунувшийся из-под протего край металлического щита. А дальше все за меня сделала магия. Получив мощный магический импульс, в противоположную от меня сторону полетел не только кусок металла, но и крепко держащийся за него мужчина. Естественно, об опасностях, которые обуславливает для владельца носимый на руке щит, и я, и Бейтс могли только читать, так как средневековым фехтованием не занимались. Я — точно, он — скорее всего, иначе бы заемный клинок в его руке остался бы именно клинком, а не принял форму щита. Но для понимания некоторой опасности от таскания с собой куска железа мне достаточно прочитанных книг и простого здравого смысла, а также замедленной реакции, похоже, уже начавшего уставать наследника рода. Вот только сейчас, получив легкое сотрясение и ошеломленно тряся головой, пытающийся подняться противник представлял из себя невероятно легкую и удобную мишень. А значит, наступил тот самый момент…
— НА! — метнул я свой любимый нож.
Каким чудом Бейтс смог извернуться так, что нож всего лишь прочертил ему по лицу глубокую царапину, я так и не понял, но факт остается фактом. Вместо того чтобы вонзиться тому в глазницу или в шею, нож теперь бездарно валялся за спиной у моего врага, скрытый от возможности призвать магическими щитами Бейтса. Серьезная неудача!
”Похоже, придется пускать в ход следующий план. А есть ли он у меня?”
Паузу на планирование я взял зря. Прямо из положения полулежа, с заливаемым кровью лицом Бейтс крикнул:
— Тэдиум! — и провел палочкой широкую дугу… И ничего видимого не произошло.
”Черт! Ублюдочная магия разума! Только у нее принципиально нет луча-„маркера“!” — успел подумать я, как на меня всей своей неподъемной массой упало полное безразличие.
Апатия. Крайняя апатия. То самое сумеречное состояние, в котором люди делают совершенно невозможные для себя-нормальных вещи: выходят из окна на улицу, режут вены, пускают пулю в висок, устраивают кровавые и бессмысленные убийства с постной и скучной рожей. Рука с волшебной палочкой сама собой опустилась. ”Зачем мне защищаться? Убьют? Ну и что?” — мне было абсолютно безразлично.
”Расскажите, мистер Крауч, а как оно там, ну… в Азкабане? И как вы выжили? Разве дементоры не выпивают все до дна?”
”Как там в Азкабане? Хе, — грустно и очень криво усмехнулся Крауч. — Очень, как говорил Долохов, hooevo, там. Я поклялся Магией, что лучше смерть, чем попасть туда снова. Холод. Сырость. Питание далеко не от Фортескью или со стола министра. И дементоры… Дементоры… Они быстро выпивают из тебя все самое лучшее, стоит только дать слабину. Хоть чуть-чуть! Нельзя! Нельзя опускаться там! Постоянная Бдительность! Только начнешь себя жалеть, если опустишь руки, вдруг не справишься с апатией и безнадежностью, то все. Совсем все. Быстро превратишься в пустой, выпитый boordjuk. Без магии, без мыслей, без памяти, без чувств, без души… Без всего! Пустая оболочка! Даже судьба призрака не так страшна, как Поцелуй. Кстати, несмотря на такое количество насильственных смертей, призраков в Азкабане нет, не было и никогда не будет. Дементоры выпивают все без остатка!
Охранники там, те еще скоты. Никто в здравом уме туда даже на двойную-тройную ставку работать не пойдет, ибо дементорам все равно кого подсасывать. Поэтому служат там те из авроров или добровольцев, для которых деньги в жизни далеко не самое важное. А вот покуражиться над беззащитными или медленно жестоко мстить своим кровникам — очень даже да. Плюс, воруют… С питанием такие чудеса случаются! Министерство отпускает на каждого заключенного, это я уже после побега от отца узнал, полгалеона в сутки. Полгалеона! Это очень немало! Прожить можно и на меньшую сумму… Можно было бы, если бы все средства не разворовывались охранниками и кем повыше. Остается только на миску похлебки и черствый кусок хлеба грубого помола, купленный на первой попавшейся ближайшей свиноферме из рациона тамошних хрюшек.
Но и этой едой стражи заключенных не балуют. Есть, например, следующее развлечение. ”День полукниззла”, как они его называют. Плошка жидкой похлебки, единственная пища за день, выливается в канавку у решетки, и приходится, изгибаясь и расплющивая лицо о прутья, вылизывать эту варенную из помоев похлебку буквально по капельке… Бывают еще ”голубиные дни”, когда похлебку не дают, а положенный по нормам содержания сухарь крошат мелкими крошками на пол. ”Клюйте!”
И при этом еще непрерывно издеваются! ”Как ты можешь есть такое? Ты же чистокровный аристократишка! Не ешь эту гадость! Фу! Что бы сказали твои батюшка и матушка, если бы увидели тебя здесь…” Твари! А ведь если не преломить свою гордость и брезгливость, если ничего не есть, то силы и воля к сопротивлению медленно подтачиваются, и вскоре ты становишься легкой добычей дементоров. Так многие, кто не смог стать выше себя… ушли. Те же, кто борется, те едят все, включая тараканов и очень редко заползающих в камеру крыс. Крысы тоже не любят дементоров…