Глава 21. Дуэль (2/2)

Вжик! В этот раз каменная пластина просвистела мимо. Почти мимо. На левом плече появилась глубокая болезненная царапина, а рукав повис, наполовину отрезанный.

”Клинч! Там нельзя метать. Трудно увидеть направление плети. Малое расстояние — не защититься. Ближний бой — единственное мое спасение! Вперед! Только вперед!” — подумал я и рванул навстречу своему противнику. Пока я бежал к немцу, в меня по касательной попало еще четыре или пять пластин, которые изрядно излохматили мою одежду и порезали тело. Но это все уже не важно. Сейчас ты ответишь! Сейчас я проломлюсь через сомкнувшиеся хлипенькой преградой трансфигурированные из песка пластинки камня. Вот, хрустят они, ставшие не толще слюды! Сейчас я тебя… И мне в лицо прилетает кулак Генриха. Надетые на его пальцы металлические кольца работают как нехилый кастет, разбивают мне в кровавое месиво губы, отталкивают голову и за ней тело назад и посылают меня в легкое грогги.

— Стоп! — поставил между нами разделяющий щит судья Флитвик. — Нарушение!

— Нарушение есть не. Нет артефактов или оружия. Руки не запрещены. Та? — показно удивился немец.

— Позвольте посмотреть ваши кольца.

— Они обычный украшений есть.

— Но почему они из толстого железа?

— Немцы выше всего ставят оружейную сталь! Она — лучше украшение мужчины, — ухмыляясь ответил этот обманщик.

”Собака! — я чуточку пришел в себя и сплюнул на песок кровь, правда, тут же ее быстро по-тихому убрал чистящим заклинанием. — Будет он мне втирать тут, что фрицы не любят золото. Что-то я больше никого не видел с такими ”украшениями”. Надел, гад, перед боем несколько металлических колец и превратил их в кастет. Ха. Это можно использовать. — Я переодел перстень-печатку лорда с мизинца на указательный и развернул камень наружу. — Чем тоже не своеобразный маленький кастет?” — И это было ничуть не нечестно. Потому, что перстень лорда — это не украшение и не оружие. Это неотрывная часть меня или, если можно так сказать, обязательная форма одежды. Принудительно убрать перстень лорда — невозможно. Даже простая просьба снять кольцо — серьезное оскорбление. Так что Флитвик, отлично знающий все эти тонкости, даже косого взгляда на мои руки не бросил.

— Встаньте по местам!

А вот это плохо. Теперь мне придется преодолевать расстояние до противника по новой. И почему-то мне кажется, что на этот раз вряд ли я дойду до него так легко.

Почти так и вышло. Почти, потому что я вообще не дошел.

Как только Флитвик скомандовал бой, на меня обрушился настоящий ливень каменных пластин. В этот раз ганс действовал тактически более правильно. Пару раз атаковав мне ноги, снижая мобильность, сам тоже на месте не стоял, держа выгодную для себя дистанцию. Кое-что мне удалось отыграть, но дойти до него я уже не смог.

К этому времени моя одежда уже давным-давно пришла в негодность и окровавленными клоками усеивала песок. Увы, чем-то нужно было жертвовать. Лучше порванная одежда и царапины, чем хороший кусок камня, глубоко вошедший мне в тело.

Глядя на мою фигуру и татуировку, на трибунах парни завистливо загудели, девчонки — зашептались и захихикали. Вот только здесь и сейчас для размышлений о высоких материях моей физической привлекательности явно было не то место и время. И противник не преминул мне об этом напомнить.

Дикая боль в колене подкосила меня, и я упал на песок. Удовлетворенный Генрих остановился и начал, теперь уже прицельно, бомбардировать меня своими трансфигурированными камнями. Дав зрителям немного насладиться видом моего полуобнаженного тела, дурмштранговец продолжил вбивать меня в песок арены. Пластины теперь летели и попадали в меня плашмя. Чертов бош явно не желал, чтобы я отключился раньше времени. Мстил мне, падла, за позорное начало боя, превращая мое тело в один огромный синяк.

Это. Было. Очень. Больно. И унизительно — извиваться на песке в попытках избежать очередного удара, потому что ничего другого я сделать не мог. На швыряемые мной заклинания немец теперь обращал мало внимания, закрывшись какими-то неизвестными мне щитовыми чарами. Они держали приблизительно три моих проклятья, а потом Генрих обновлял их. Да и уклоняться он не переставал.

Дополнительную остроту вкусу беспомощности добавляло то, что против меня сражался ровесник. Более того, пацан гораздо младше меня, если считать реальный возраст!

”Сдаться? На глазах у всей школы, Попечительского совета и высокопоставленных гостей? Нет! Ни за что!!! Тем более, это все не по-настоящему. Это дуэль. Учебный поединок. Не сдаваться. Лучше пусть он меня вырубит. Не в моем возрасте сдаваться сосунку! Возраст! Ну конечно же!”

— Эй! Ты! Ты сражаешься, как трус! — прохрипел я.

— Ха!

— Раз у тебя третье имя Мария, может, ты девочка?

Глаза моего противника немного расширились, а летящие пластины повернулись ребром.

— Я. Ссать на тебя! — прошипел он.

— Что — присядешь надо мной? — ”Ой, как больно! — пластина по касательной прошла около моего бедра и срезала кусок мышцы. — Сука! Больно-то как! У-у-у! Не выть! Продолжать выводить его из себя!” — Кстати, кто тебя на бал пригласил? — хрипел я. — Может. Мне это. Сделать?

— Ахр! — рванулся ко мне немец, желая потрогать мое тело руками и ногами, но именно этого я и ждал.

”Воздух — это песок. Только сильно разреженный. Песок — это тот же воздух, только сильно прессованный. Плеть крови проходит сквозь воздух. Песок — не камень. Песок — воздух. Песок и так смешан с моей кровью. Плеть крови проходит сквозь песок, потому что он воздух”, — как мантру повторял я, заставляя себя отчетливо представить и поверить в это. Тренировка хорошего воображения для мага — профильное занятие.

— Вербейра Сангвинум! — прокричал я. Подошедший на пять метров Генрих мгновенно поставил перед собой пластинки щита, но направления удара не угадал. Как побег виноградной лозы, из песка выскочила красная нитка моей кровавой плети и снизу вверх, чуть наискосок, пробила ногу моему противнику.

— А-а-а! — дикий крик упавшего немца стал мне бальзамом на душу. — Бритише дрексау! А-а-а!

— У-у-у, — вторил я своему врагу, пытаясь встать на ноги. Бедро дико болело и кровоточило, но подняться и доковылять до тела соперника я был обязан. Добраться и придушить собственными руками, ибо сил на магию у меня практически не было.

Впрочем, сбрасывать со счетов и моего противника было еще рано. Кое-как поднявшись, он вырастил из песка что-то вроде каменной колонны, к которой и прислонился спиной, чтобы хоть как-то встать вертикально. И у него это получилось как раз вовремя для того, чтобы мой кулак с кольцом врезался в скулу, оставляя четкий отпечаток герба Крэббов у него на лице.

— Теперь. Ты. Клеймен. Мною. Бош!

— Фик дихь, аршлох! — прохрипел мне в лицо противник. — На!

Дикая боль резанула мою грудь.

— А-а-а, — во все легкие заорал я. В руке у немца была зажата все та же трансфигурированная каменная пластинка, которую сейчас он использовал как нож, рубанув меня наискосок по груди.

— Хуре! — выругался немец, и снова резанул меня камнем.

Ситуация оказалась патовой. Я не мог отойти хоть на шаг дальше, чтобы вырвать время на отдых и использовать плеть крови с максимальной эффективностью, а немцу сильно разорвать дистанцию, чтобы реализовать свое преимущество в дальнобойной технике, мешала серьезно раненная нога. Поэтому драка в клинче продолжилась со все возрастающей яростью.

Такое вряд ли кто из хогвартсцев видел вживую, своими собственными глазами. Это уже не было чистой и красивой магической дуэлью. Не было изящных пируэтов уклонения и яркой иллюминации от лучей проклятий. Нет. Это была кровавая и грязная бойня. Мы били, рвали и резали друг друга как обычные магглы. Осталось только вцепиться друг другу в горло зубами. Давно уже замолчали трибуны, с ужасом глядя на кровавое ожесточение схватки, которую по дуэльным правилам нельзя было прервать. Текли слезы из глаз девчонок, крепко стиснули кулаки мои друзья, не имеющие возможности чем-либо помочь мне. Но ни я, ни мой противник не собирались ни уступить другому, ни сдаться.

— Вербейра Сангвинум, — сил мне хватило всего лишь на маленькую, похожую по размеру не на кнут, а на перочинный ножик, нитку плети, но она оставалась все такой же опасной. Расширившиеся в ответ глаза немца сказали мне все. Он боялся. Очень боялся почему-то именно этого заклинания. Этим можно и нужно было воспользоваться. Я, гадко усмехнувшись, взмахнул рукой и…

— Б-з-з-з! — раздался странный звук.

— Стоп! — опять прервал схватку Флитвик и разделил нас щитом. — Что это? Артефакт?

— Это. Да, — хрипя оправдывался немец. — Я просить простить.

— Предупреждение. Использование артефактов запрещено!

— Я извиняться. Это есть просто связь-артефакт. Из дома. Спрашивают. Меня.

— Все равно. Согласно регламенту схватки, запрещены любые артефакты. Если такое повторится, то я вынужден буду засчитать вам техническое поражение. А пока — предупреждение. — Флитвик замялся, а потом очень осторожно спросил: — Быть может, вы хотите прекратить бой? Вы оба слишком сильно ранены и истощены. Я мог бы засчитать вам ничью…

— Нет! Найн! — в один голос ответили мы судье. Победа стала уже делом принципа. Хрен я уступлю этому немцу!

— Понятно. На места.

— Корошо! — ответил мне мой враг и, глядя в глаза, хитро улыбнулся. Половиной рта, потому что другая половина была хорошенько проглажена моими кулаками.

— Сука, — прошептал я. Таким вот нечестным приёмом немец решил победить, разменяв штрафные очки на жизненно необходимые ему время и дистанцию. Вряд ли я смогу быстро добрести до него.

Впрочем, и немец чувствовал себя далеко не так хорошо, как бы ему хотелось. Одно то, что на место в дуэльном круге Флитвику пришлось его переносить заклинанием, говорило о том, что потрепал я боша очень неплохо.

— Бой, — скомандовал Флитвик.

На этот раз немец остался лежать на песке, лишь перевернулся на бок лицом ко мне и вытянул палочку. Судя по тому, что в меня не полетел очередной град каменных пластинок, немец тоже выдохся, хотя на как минимум один щит его сил хватило. Как ни хотелось закончить все эффектным ударом издалека, но, похоже, придется все решить в ближнем бою. Вызвав плеть крови — теперь она была размером с кинжал, — я, осторожничая, стал приближаться к противнику. Когда расстояние между нами сократилось метров до трех, и я был готов к последнему рывку, сидящий на песке немец поднял палочку в направлении меня.

— Лютш майн шванц! — явно не пожелание здоровья и долголетия выплюнул мне в лицо Генрих и, сделав сложный жест волшебной палочкой, прокричал: — Фине! Фине! Фине!

На этот раз это были не пластинки. Острые, тонкие, четырехгранные вытянутые пирамидки, похожие на клыки какого-то хищника, они появились в воздухе и практически мгновенно долетели до меня. Увернуться я никак не успевал.

По сравнению с тремя ранами, нанесенными этими тремя камнями-клыками, все, что было до этого, можно было считать просто легкими шлепками и нестрашными царапинами. Удар! С неприятным хрустом и соответствующей болью ломаются мои ребра чуть ниже сердца. Удар! Второй клык входит мне в живот на полную длину. Удар! Лишь чуть-чуть третья пирамидка промахнулась мимо глаза, разворотив мне правую часть нижней челюсти и правую скулу.

— А-а-а, — упав на землю, я не сдерживаясь и не стыдясь завопил от дикой боли. — А-а-а!

— СТОП! — проревел в полнейшей тишине Флитвик. — Смертельный удар! Бой окончен. Победитель — Хайнрих Вольфганг Мария фон унд цу Флесхайм-Белоф.

Уплывая в манящее беспамятство целительного заклинания Флитвика, я успел заметить, как откидывается без чувств на землю полностью магически и физически истощенный схваткой Генрих.

”Эх! Чуть-чуть я его не дожал! Но ”чуть-чуть” не считается…”