Глава 12. Горизонты зельеварения и праздничный пир (2/2)
”Взять шесть змеиных клыков…” Расхождения с рецептом на доске только в том, что у Снейпа клыки идут с подписью мелкие, а в учебнике — все равно какие. Угу, вот они, в мешочке, колючие и мелкие, заразы. А в перчатках хрен их посчитаешь точно. Сыпать же реагенты ”на глаз”, как обычно делает гриффиндорец Финниган перед… взрывом своего котла, я не собираюсь. Пока руки отбирают, считают и измельчают клыки в ступке, голова свободна, так что можно спокойно поразмышлять о ”магической химии”.
Сначала зельеварение для меня было сродни повторению ката в карате — красиво, неплохо для здоровья, но абсолютно бесполезно для прикладного применения, то есть в драке. Потом, после договора Снейпа и Спраут, превратилось в какое-то ”обучение рукопашному бою по книгам”. Толку-то от тупого зазубривания наизусть в дисциплине, подразумевающей непременную практику? Хоть кто-нибудь пойдет на операцию к, например, нейрохирургу, обучавшемуся только по видеокурсам и ни разу в жизни не сделавшему ни единого разреза? И вообще найдется ли такой… хм, альтернативно одаренный, кто будет обучаться этому и таким образом? А вот у меня выбора не было. Но я, честно, не думал, что зазубренные учебники по зельеварению мне хоть когда-нибудь пригодятся…
”…Добавить четыре меры обычных волшебных трав и тщательно перетереть в ступке...” У нашего профессора слова тщательно в рецепте отсутствует, что намекает на то, что сушеная трава, так по виду похожая на высохшие лепешки из-под газонокосилки или дорогой ”цветочный чай”, должна иметь немного больший размер, чем змеиные клыки.
…Ан нет, пригодилось. В принципе, так в жизни очень часто и случается. Думает кто-то себе: ”Мне эта (подставить нужную на свой самый-самый верный взгляд лажу) точно в жизни не понадобится!” — потом встречаешь такого человека спустя годы, а он добился успеха именно благодаря ненужному, выученному из-под палки предмету или полученному ”ненужному” навыку. ”Ты прикинь, а все из-за того, что я тогда эту хрень учил! Кто бы мог подумать, а?” — приблизительно так в удачном случае он потом говорит всем. А в неудачном — тихо рвет на себе волосы и думает: ”Эх! Блин! Ну если бы я тогда не поленился, то сейчас бы мне это очень пригодилось…”
”…Налить в котел воды, нагреть до средней температуры. Добавить шесть жал веретеницы. Греть на небольшом огне в течение тридцати секунд…” От себя к рецепту Снейп на доску добавляет такие важные подробности, как ”не перемешивая” и ”котел с огня снять!”, и поправку — двадцать девять секунд. В принципе, довольно очевидные моменты, но до многих, например, может и не дойти, что если греть всего полминуты, а потом просто потушить огонь, то все равно пока туда-сюда будут двигаться руки и волшебная палочка, пройдет весьма заметное время, что обеспечит немаленькую погрешность. Быстрее просто снять. Именно поэтому, кстати, в школе зелья варят сначала в паре, а только потом — порознь. В паре начинающим проще. Кто-то, может, скажет, что мелочи и придирки? Но именно эти вот мелочи делают из ученика — подмастерье. К сожалению, чтобы стать мастером, это все хоть и необходимо, но уже недостаточно. Не создать новый сhef-d'ouvre, не проводя своих собственных исследований. Кстати, Снейп, несмотря на мое к нему отношение, в чем-то прав, обзывая большинство своих учеников баранами. Слишком малый их процент замечает, что между рецептом на доске и рецептом в учебнике есть какие-то различия, и еще меньший — задумывается: ”А почему?” Собственно, именно этот процент и заполняет потом вакантные места в группе у мастера-зельевара на продвинутых зельях.
Так. Что там дальше идет? ”Высыпать четыре стандартные меры размельченных ингредиентов в котел. Перемешать три раза по часовой стрелке”. Замечания Снейпа гласят, что следует отбросить в сторону одну щепотку из ступки, а только потом высыпать в котел. Логично. Толченые зубы-то тоже имеют свой размер, а рецепт гласит, что высыпать нужно именно четыре меры, и ни щепоткой больше, поэтому из ступки лишнее следует сбросить.
Помешать специальной лопаточкой, оловянной. Так, теперь в учебник. Котлы у нас тоже оловянные, так что, судя по таблице, настаиваться перед продолжением варки зелью двадцать три часа. Хотя у Снейпа на доске написано двадцать два часа и пятьдесят две минуты. Как только подсчитал? Хотя, имея такую статистическую базу — десять лет подряд ученики по многу раз за курс варят эту бурду, — можно и не такое еще заметить.
Глядя на то, как вслед за моими действиями ингредиенты превращаются в однородную жидкую массу темно-синего цвета, а не остаются, как у маггла, мусором в воде, я подумал, что да, Снейп прав. В кипящем котле действительно есть свое очарование. Кстати, и в вытянувшемся лице профессора оно тоже присутствует. Это самое ”неповторимое очарование”. На него стоит сейчас внимательно посмотреть, а потом перелить в омут памяти на благо будущих поколений. Бедный Снейп! Он все ждал, ждал, ждал и никак не мог дождаться, когда же мое зелье окажется испорченным… Так и не дождался в итоге. Какая незадача, однако.
— Хм… — зельевар внимательно оценил качество моей заготовки под зелье против сна и недовольно посмотрел на меня. — Приемлемо, — выдавил он из себя низшую из положительных оценок. — Мистер Крэбб, задержитесь после занятия.
Обычно по окончании урока у Снейпа желающих, добровольных желающих, ”остаться после” не находилось, и сегодняшний день не стал редким исключением из правил. Снейп не стал тянуть резину и, после того как за самым нерасторопным студентом хлопнула дверь кабинета, прямо с ходу озвучил мне свое решение.
— Наш договор расторгнут, мистер Крэбб. С этого дня, в связи с тем, что вы неведомым мне образом избавились от своей магической, хм… немощности в преподаваемом мной предмете, я больше не буду ставить вам оценку за одни лишь посредственные теоретические знания.
— То есть теперь я могу не зазубривать всякую хрень из справочников, а просто варить зелья. Даже кое-как?
Снейп подошел ко мне очень близко, пристально взглянул мне прямо в глаза (с ума сойти, я почти догнал его в росте) и с нажимом в голосе сказал:
— Вы. Можете. Попытаться… Свободны.
Я вежливо слегка поклонился и пошел к выходу из кабинета. Впереди был праздничный пир, и к нему следовало переодеться.
— И имейте в виду, что о курсе продвинутых зелий вы можете даже не мечтать. Вам понятно? — пустил мне в спину парфянскую стрелу декан Слизерина.
— Да, — ответил я. Вот только это какой соблазн, оставить последнее слово за собой! И я этому соблазну уступил: — Я понял, что вы, профессор, меня учить продвинутому зельеварению пока не собираетесь. К счастью, несмотря на общее падение преподавания магических дисциплин в Британии, вы не последний мастер-зельевар...
Интересно, когда я за собой закрывал дверь кабинета, скрежет, который мне послышался, точно шел от дверных петель или… зубов Снейпа?
Зайдя после занятий в факультетскую гостиную, я застал там форменный бардак. Куча детей носилась туда-сюда; девчонки что-то пытались спешно подправить в своей одежде и внешности: что-то из ткани подрезали, что-то вроде волос наоборот — наращивали. Стоял перманентный крик и гам: ”Где флакончик духов с приворотом?”, ”Верни артефактную расческу!”, ”Зелье! Ну, то самое! Поделись!” — и прочие аналогичные женские реплики, обязательно сопровождающие подготовку к серьезному выходу в свет.
Вот ведь странные люди, эти девушки! К чему такой ажиотаж? К грядущему пиру, их, кстати, по сути будет два подряд, они готовились все предыдущие два месяца и уж точно успели все наверняка сделать заранее. А чего не успели… Ну под мантиями, являющимися обязательной школьной формой, все равно же ничего видно не будет, а до рождественского пира, где можно поблистать украшениями и туалетами, еще два месяца…
Кстати, о праздничном пире. Сидя на своем месте за хаффлпаффским столом, я про себя еще раз похвалил свою предусмотрительность. У Дамблдора просто не было времени на то, чтобы заняться мной. Наверное, думает, оно появится у него, как только выберут чемпиона… Что ж, его ждет приятный сюрприз!
В отличие от канона, хотя я уже точно не помню, где именно члены европейской делегации сидели там, здесь для гостей были подготовлены два отдельных стола: перед возвышением профессорского и параллельно ему. Таким образом дурмштранговцы и шармбатонцы оказывались как бы между молотом наших профессоров и наковальней учеников.
После того, как все ученики Хогвартса расселись, слово взял Дамблдор. Занимая оперативную паузу перед торжественным появлением гостей, он произнес весьма прочувствованную речь, ключевыми тезисами которой стали такие понятия как: ”не посрамить родные стены”, ”показать все, на что способны Британские маги, наследники самого Мерлина”, ”честная игра”, ”пусть победит сильнейший” и, конечно же, ”высшее благо”, куда уж без него родимого. Наконец высокие врата Большого зала тихонько, без малейшего скрипа, приоткрылись, и в образовавшуюся щель просочился Филч. Сегодня он был одет в довольно добротный, пусть и старомодного в маггловском мире кроя черный костюм-тройку, так что в таком виде он стал больше походить на классического английского дворецкого, чем на завхоза. Тихо прошептав что-то на ухо директору (впрочем, догадаться, что именно, было совсем не сложно, что-то вроде ”они идут”), Филч отправился на свое рабочее место, то есть ко входу в Большой зал.
— А сейчас, — произнес Дамблдор, — пожалуйста, поприветствуйте очаровательных юношей и девушек из Шармбатонской академии волшебства и директора мадам Максим!
Двери широко распахнулись, и в проход между столами студентов Хогвартса впорхнули, иного слова я не могу подобрать, девушки в легких ярко-синих платьицах, туфельках на немаленьких каблуках и кокетливых шапочках, которые лично мне своей формой напомнили, хм… женскую грудь. По Фрейду они, что ли, себе костюм подбирали?
Естественно, никаких там бабочек, вылетающих из рукавов, не было. Девушки, одна другой краше, причем все разные по фенотипу, просто прошли к своим местам, но как они это сделали! Легкая, почти летящая походка, высокие каблуки, заставляющие прикипать к стройным ножкам, выглядывающим из-под совсем недлинного подола. Волны, волны бирюзового шелка, плотно облегающие округлости девичьих тел в некоторые моменты движения. Приветливые, слегка таинственные улыбки на лицах… и таранный удар в мою защитную печать от ментальной магии.
Насколько аура приворота была мощной, можно было понять, посмотрев на хогвартских парней. Гриффиндор и Хаффлпафф были повержены почти в полном составе. Об окклюменции даже просто слышали тут считанные, в основном, чистокровные, единицы. Рейвенкло — серединка на половинку. Лучше всего с испытанием справились на Слизерине. Малфой вон, к примеру, даже взглядом не повел. Видимо, папаша его знал, что будет, и упаковал свое любимое чадо артефактами как надо.
Смотреть на то, как француженки выбивают и так немногочисленные мозги мужскому контингенту Хогвартса, было скучно, поэтому я перевел взгляд чуть дальше.
Мадам Максим… внушала. Габаритная. Настолько высокая, что сошедший с трибуны поцеловать гостье пальчики Дамблдор был ей едва по локоть. Но при этом настолько соразмерная (ох уж эти размеры! ух!) и грациозная, что это не она казалась полувеликаншей или человеком-переростком, а мы все вокруг — мерзкими лилипутами. Помнится, в фильме она была редкостной, мягко скажем, некрасавицей, а здесь вполне могла посостязаться в искусстве обольщения со своими, вдесятеро ее моложе, ученицами. И еще дать фору. Наверное, древние германцы именно так представляли в своих молитвах Фрейю.
Я отвел взгляд. Несмотря на привлекательность француженки, лучше от нее держаться подальше. Пусть вон лучше Хагрид получит свою минутку счастья.
Тем временем мой взгляд, соскользнувший с роскошных форм директора Шармбатона, уперся в скромно стоящую позади мадам Максим четверку молодых парней.
Нет такого человека, который бы не знал ”Трех мушкетеров”. По книге ли, по старым, ставшим уже нестареющей классикой советскому или французским фильмам, или убоищным американским, не важно. Важно то, что такая вот узнаваемая четверка сейчас шла за мадам Максим. Высокий, мощный и грубоватый ”Портос”, изящный и утонченный ”Арамис”, печальный, как Пьеро, ”Атос” и боевитый ”Д'Артаньян”. И при этом все как один — красавчики в пределах своего образа. Похоже, французы вполне логично решили не отбрасывать женскую половину целевой аудитории обольщения, подготовив и для англичанок привлекательную наживку. Ведь женщины тоже любят ”сладкое”, а ”медовая ловушка” — это не только роковые податливые женщины, но и обольстители-мужчины, можно вспомнить для примера хотя бы того же Бонда.
”А вот и охрана”, — проговорил я про себя. Интересно, в каноне их вроде бы не было, или на фоне таких красоток их просто не заметили?
— А теперь — наши друзья с севера! — сбил меня с мысли Дамблдор, усадивший наконец Максим на место за столом справа от себя. — Поприветствуйте гордых сыновей и дочерей Дурмстранга, а также их наставника мистера Игоря Каркарова!