Глава 13. Проблемы с Близнецами (1/2)
Опять Больничное крыло. И я этому очень рад, ведь все могло кончиться гораздо хуже. Чувствую я себя весьма сносно, свои уважение и дифирамбы магической медицине я воздавал не раз и не два, так что этот будет далеко не первый.
Как обычно, у моей кровати стоял почетный караул. Мадам Помфри с диагнозом и директор Дамблдор с очередной нотацией об общем благе. Как только они так подгадывают прямо к моему возвращению в себя? Великая магия, иначе не скажешь.
— Мальчик мой, я же говорил тебе, что твое личное проклятье…
— Только в этот раз, — я перебил Дамблдора, пока он не успел загрузить мне мозги очередной порцией общеблагодельной чуши, — я смог отлично рассмотреть форму своего проклятья.
— И?
— Это были близнецы Уизли!
— Мальчик мой, нехорошо жаловаться по пустякам на своих товарищей. Дети этого не любят, и у таких бывают серьезные проблемы в коллективе…
Э как ты заговорил! Как тебе на слизеринцев доносить, так это благое дело, а как за серьезный косяк Уизли вложить, так ”стукачей не любят”.
— А то, что я чуть не помер, это тоже пустяк?
— Ну что ты. Тебе ничего не угрожало. Ты очень правильно заткнул себе нос обрывками ткани и так прекратил кровотечение. Я даже добавлю Хаффлпаффу десять баллов за находчивость.
”Десять баллов? Да ладно!”
— Мадам Помфри! Что со мной было и угрожало ли что-то моей жизни?
Она, конечно, всей правды не скажет, но хоть часть.
— У вас, мистер Крэбб, оказалась очень острая аллергическая реакция на компоненты той гадости, которую использовали Уизли в своем изобретении.
— И в чем это выражалось?
— Это выразилось в том, что действие зелья оказалось продлено вместо десяти минут на… очень долго.
— На очень долго — это навсегда?
— Если вовремя не применить соответствующее противоядие, то… — замялась Помфри и бросила взгляд на директора.
— Мальчик мой…
Но продолжить я ему не дал.
— То есть, не приди я в себя, то так бы и истек кровью? Вы, как Верховный судья, не хотите ли расценить такое как попытку убийства? Директор, я буду вынужден написать о покушении на свою жизнь отцу и в попечительский совет!
Намека тут не услышал бы только школьник. Ну же, договаривайся! И Дамблдор не обманул моих ожиданий.
— Мистер Крэбб…
О, я уже мистер, а не ”мальчик”.
— …Давайте не будем совершать поспешных действий, о которых впоследствии можно пожалеть, и отвлекать важных людей от их дел. Я серьезно накажу мистеров Фреда и Джорджа Уизли, а они принесут вам извинения и дадут клятву, что больше так не будут. Нужно всегда давать людям второй шанс. В конце концов, они же дети, и им хочется весело пошутить.
”Детский сад, штаны на лямках”, других слов у меня нет. ”Они больше не будут…” Будут, еще как будут. Впрочем, если клятва магическая, то, может, что-то и получится.
— Хорошо.
Как по волшебству передо мной появились эти двое-из-ларца-одинаковы-с-лица. Клялись, магически, что не будут больше меня кормить Кровотекучими конфетками. Обещали подружиться и просили прощения. Короче говоря, дело замяли.
Для дальнейшего взаимного потепления отношений меня выпихнули из Больничного крыла в компании с рыжими. Прямо за чертой они, переглянувшись и потупив взгляды, протянули мне горсть конфет.
— Вот. Угощайся.
— От чистого сердца.
— В качестве извинений.
— Хм. Ну, раз от чистого сердца, то почему бы не съесть, — ответил я и взял одну.
На вкус конфета была не очень, и подозрительно похожа на предыдущую. Чувствую, помокрело как-то в носу. Поднял руку вверх, липкое, красное. Кровь. Какой же я, оказывается, доверчивый лох! Но… Я удивленно посмотрел на них и сказал:
— Вы же потеряете свою магию!
— Мы клялись…
— …Не кормить тебя Кровотекучими конфетками…
— …А это — Кровопролитные конфетки.
— …Да и оттого, что мы предатели крови…
— …Как говорит директор, во всем есть…
— …И положительные стороны, наши…
— …Обеты и клятвы магия не считает непреложными!
— Это так смешно!
— У всех магов, когда они узнают…
— …Такие тупые лица!
Вздохнув, я развернулся и пошел обратно в Больничное крыло. Не заставлять же Филча, а именно он нашел меня на лестнице, таскать меня еще раз. Директор оказался прав — Близнецы использовали свой второй шанс. Так же, как и первый. Шанс накормить меня отравой.
Не знаю, делалось ли это с прямой подачи Дамблдора, с его молчаливого одобрения, или же я просто наступил на профессиональную мозоль Близнецам, не боясь их, как положено делать всем первокурсникам и не только, но проходу мне Уизли с тех пор не давали. Помню из канона и фанона, что практически всегда близнецы Уизли считались хорошими. И вот теперь, оказавшись здесь, я задумался, а почему? Чем так хороши Уизли вообще и пара Джордж-Фред в частности? Не знаю, как там Билл и Чарли, но из всех встреченных Уизли мне больше всех понравился Персиваль. Особенности возрастного восприятия в чистом виде. То, что ребенка привлекает, взрослого зачастую отталкивает, и наоборот. Парень был ответственным, серьезным и законопослушным. Чересчур правильным и законопослушным для Гриффиндора. Поэтому его не любили, считая занудой, а он изо всех сил пытался сделать Гриффиндор достойным того, каким он должен быть согласно написанных попечительским советом рекомендаций. Зря его в каноне так опустили. Отличный исполнитель, которому нужен в жизни только правильный лидер.
Между тем Близнецы начали превращать мою жизнь в ад. Я на своей шкуре почувствовал все те тупые подставы, которые можно было подсмотреть в омуте памяти у Снейпа и в воспоминаниях Хвоста. Это было унизительно. Это было болезненно. Апофеозом стало попадание в Больничное крыло прямиком на рождественские каникулы. Вместо того, чтобы поехать на праздники в поместье Малфоев, я пять дней просидел на больничной койке, пытаясь научиться клевать еду с тарелки. Близнецы опять напутали с дозировкой ингредиентов в своем новом ”шедевре” — Канареечной помадке. Впрочем, может, оно и к лучшему. Не готов я еще к разговору с лордом Малфоем и Крэббом-старшим. Вторым бонусом стало то, что я вынужденно стал с помощью библиотеки Основателей быстрыми темпами прогрессировать в теоретических аспектах магической медицины (родовой дар, как-никак) и, под предлогом спасения собственной жизни, даже смог уговорить мадам Помфри научить меня нескольким простым заклинаниям.
Кстати, насчет принудительной трансфигурации. Ощущения были своеобразные. Я мог есть совершенно естественно, спать и осторожно двигаться, работая руками-крыльями и ногами-лапками как своими собственными. Летать, к сожалению, не мог, хотя это было первое, что я попробовал. Все же биомеханические решения, работающие при малых габаритах, в габаритах, превышающих определенную границу, приводят к печальным последствиям. А канарейкой я стал очень большой и толстой.
Нельзя сказать, что я сносил это все молча. Я жаловался своему декану, декан высказывала все Макгонагалл, та делала втык близнецам, близнецы отыгрывались на мне, и круг замыкался. Я пытался сопротивляться и магически, как мог, и физически. Но что я мог сделать? Близнецы старше меня на два года, что в данном возрасте огромная разница. Сильнее магически, знают больше. К тому же нападения всегда случались не один на один, а их сработанной двойкой или тройкой (Ли Джордан тоже иногда присоединялся). Никакой совести и чести. Хотя о чем это я? Когда это у откровенной гопоты она была? И то, что гопота эта не маггловская, а магическая, ничего принципиально не меняет.
Факультет, проявляя основополагающее качество, меня одного не оставлял и защищал как мог. Но мог он не очень многое и уж точно не всегда. Иногда меня спасал Толстый Монах, факультетское привидение, несколько раз — старосты, пару раз — лидеры, но большая часть шуток легко проходила через эту защиту и достигала своей цели. Меня. На ребят с факультета я не сердился. В конце концов, дружба дружбой, а свои проблемы нужно решать самому. Не можешь — терпи. Про ”сдаться” речи не было даже в мыслях.
Терпение лопнуло совершенно внезапно. Оказывается, далеко не все я знал о себе. Я спустил Близнецам даже подвешивание моей полуголой, в одних только трусах, тушки недалеко от входа в Большой зал, но это… Это прощать уже было нельзя ни в коем случае.
Невероятно омерзительный случай, абсолютный кошмар, капитально сорвавший меня с резьбы, произошел в один из февральских дней. Мы с Лили Мун, Меган Джонс и Салли-Энн Перкс медленно шли с уроков по коридору, обсуждая некоторые заковыристые рецепты зельеварения из учебника за первый курс. Почему именно со мной девчонки обсуждали эту тему? Да все потому, что, выполняя договоренность со Снейпом, я стал очень хорошим теоретическим зельеваром. Звучит, конечно, смешно, почти как теоретический спортсмен, но что есть, то есть. Лили Мун была моей напарницей на уроках, а две другие, слегка ленивые и невнимательные девочки, очень быстро поняли, как удобно у говорящей книжки спросить, где у них ошибка.
Где, как и когда Близнецы смогли подменить сладости девочкам, я так и не понял. На этот раз жертвой стала Салли-Энн Перкс, самая серая мышка Хаффлпаффа. Видимо, у нее тоже была какая-то магическая аллергия, потому что Канареечная помадка подействовала на нее… ужасно.
Невозможно словами описать то, во что превратилась мисс Перкс. Какая-то гротескная смесь таракана, спрута и птицы. Тонкие ножки не смогли вынести массы тела и мгновенно сломались, блестя белым на открытых сколах костей. Лишившись поддержки, тело химеры неуклюже упало на пол коридора, попутно распоров о камни и обломки костей тонкую кожу на брюхе. Из получившихся ран тут же брызнули кровь и гной, заливая нам, стоявшим рядом, обувь и подолы мантий.
Близнецы, кравшиеся за нами, испугались получившегося результата и мгновенно исчезли в коридорах. Стоявшие рядом со мной девочки тихо сползли в благословенный для них обморок. В итоге я остался наедине с умирающим монстром, в которого превратился маленький ребенок.
— Черт! Черт! Черт! Хогвартс! Взываю к тебе! Пожалуйста! Позови директора или Помфри! — тишина в ответ.
— Так. — Я стал быстро раздеваться. — Так. Извините, девочки! Ренервейт. Ренервейт.