Эпилог (1/2)
Совет кланов, пусть и покочевряжившись, принял новый свод правил Гусу Лань, сочтя, что он всё-таки не испортит молодое поколение, несмотря на слишком прогрессивный подход к воспитанию. У Сичэня было ощущение, будто он сразился с толпой лютых мертвецов, и те его едва не растерзали. Рядом с этим клубком целующихся змей старейшины родного клана выглядели почти милыми и пушистыми, кроме, разве что, непреклонного дядюшки.
Лань Цижэня не смогло переубедить даже то, что с введением нового свода, включившего всего семьсот тридцать правил, прекратились всевозможные происшествия. Книги и бумаги перестали превращаться в труху. Старейшины, у которых проклятье поразило меридианы, стали чувствовать себя значительно лучше, — они очень удивились, когда заметили разницу. Насчет ферул и палок было непонятно, поскольку их отложили за ненадобностью. Некоторые адепты тихонько ворчали, что лучше бы их выпороли и отпустили восвояси, а тут вместо этого изволь делать что-нибудь полезное, но нудное, и не отвертишься.
Несколько экземпляров старого свода оставили для истории, решив, что учеников с ним знакомить всё равно надо, — чтобы видели, насколько им упростили жизнь в ордене, ценили это и, как некуртуазно выразился Вэй Усянь, «чтобы не борзели».
В положенный срок в Облачные глубины приехали приглашенные ученики, уже знавшие, что им придется легче, чем их предшественникам. Особенно их радовали две вещи. Первая — что легендарный своей строгостью учитель Лань ушел в затвор, и вторая — что глава ордена в новом своде правил сделал значительные послабления насчет еды. Теперь можно было попросить не три, а шесть мисок риса. Кроме того, раз в неделю можно было есть мясо и два раза — рыбу. Убивать в Облачных глубинах по-прежнему запрещалось, поэтому и мясо, и рыбу привозили из Цайи. Особенно радовались ученики из Цинхэ, среди них было много здоровяков, обладавших отменным аппетитом, что им гусуланьская кормёжка? Переделывая это правило, Сичэнь вспоминал юного Не Минцзюэ, который во время учёбы в Гусу вечно сетовал на скудные трапезы. Единственное, что немного портило праздник, была длинная подробная лекция, как та или иная пища и ее количество влияет на ци.
Вэй Усяня внезапно запрягли — поставили преподавать прикладную артефакторику и этикет. От последнего бывший темный заклинатель, известный своим наплевательским отношением к условностям, был в шоке.
— Поймите, господин Вэй, — мягко увещевал его Сичэнь, — никто лучше вас не справится с этой задачей! Ведь вы на себе испытали, что бывает с человеком, который этикетом пренебрегает, а значит, лучше всех сможете объяснить, где совершили ошибку, в чем она заключалась, и к чему это привело! И ученики на вашем примере быстрее поймут, как надо и как не надо делать.
— В этом есть смысл, — неуверенно пробормотал Вэй Усянь, всё ещё чуя подвох.
— Вот видите! — обрадовался Сичэнь. — Что касается артефакторики, то есть вещи, которым даже наш главный артефактор не сможет научить. А именно — создавать новые талисманы и амулеты в условиях жесткого недостатка ресурсов. В жизни может случиться всякое, и не всегда кладовые ордена будут к услугам адептов. У вас гибкий ум, вы изобрели такие полезные приспособления, которые теперь облегчают жизнь многим заклинателям и спасают жизни! Такой опыт необходимо передать будущим поколениям! Я видел, вы как-то объясняли Цзинъи, Сычжую и еще нескольким мальчикам, как именно вывернули амулет защиты от нечисти, чтобы из него получилась приманка. Они слушали вас, раскрыв рты!
Вэй Усяню ничего не оставалось, кроме как поддаться на уговоры.
«А кроме того, — подумал Сичэнь, — ты как никто сможешь научить их не попадаться и думать головой. А я помогу».
«Помогу» вылилось в несколько новых предметов. «Основы политики орденов», «Основы дипломатии» и «Частые проблемы и пути их разрешения в истории орденов» взялся вести сам Сичэнь. Мягко и ненавязчиво он вкладывал в юные головы главную мысль: в змеином гнезде выживает не самый сильный и даже не самый богатый, а тот, кто отличает лозунги от реальности и умеет плести интриги. Пригодится даже тем, кто напрямую не связан с политикой. Вот ему в своё время очень пригодилось бы, только что толку вздыхать теперь…
***
Вопреки мнению, что Лань Цижэнь наглухо заперся от внешнего мира, так его разочаровавшего, почтенный учитель очень чутко следил за новостями, которыми его снабжали целители, всё ещё присматривавшие за ним. Осторожно и под вэньский настой, пусть и не такой крепкий, как в начале лечения. И новости эти вызывали у Цижэня противоречивые чувства. С одной стороны, он был рад, что орден не только не развалился, но и вполне себе процветает. С другой стороны, было обидно, что племянники справляются без его чуткого руководства, а из Вэй Усяня вышел пристойный учитель этикета. Где это видано, чтобы порождение хаоса могло научить кого-то себя вести в приличном обществе! А вот могло, как оказалось. Ученики, от самых юных до самых старших, с удовольствием разыгрывали сценки-примеры, и правила этикета запоминались быстро и крепко. Представив, в какой балаган превратились уроки, Цижэнь схватился было за сердце по привычке, но при виде игл, которые Лань Чжушоу тут же достал, моментально «пришел в себя».