10. прощай? /post-apocalypse (1/2)

Уходить странно. Как будто план был какой-то другой. За эти несколько месяцев Эйден будто впервые за последнее время снова вернулся к жизни, если его топтание земли ногами до Вилледора можно было назвать жизнью вообще. Он, оказывается, столько всего не знал, столько всего не чувствовал. Это не новость — пилигрим всегда понимал, что мало знает о допаденческих временах, но никогда не мог бы представить, как ему всего этого не хватало, с какой легкостью вся эта новизна подошла ему и заставила сначала выглянуть из кокона, а потом даже осмелиться выйти.

Среди лесов, рек и безлюдных местностей было парадоксально спокойнее, чем среди себе подобных в Вилледоре — если тебе и нужно спасать чью-то жопу, то только свою. И Хакона, конечно, но не то чтобы ему это сильно требовалось. Пальму первенства в попадании в передряги всегда брал Эйден. Когда же она доставалась Хакону, пилигрим мог умело зашить и обработать раны.

Выход к морю, который они нашли, был просто неописуемый: длинная береговая линия, раскидистые пальмы, где-то даже куски лежаков валялись. Это был явно богатый район, потому что по пути они успели приметить пару коттеджей, а их там явно было больше.

Хакон неподвижно стоял у места, где лазурная вода встречается с песком и камушками. Вид со спины открывал только на редкость неспокойные руки, ссутуленные плечи и видавший виды жёлтый мешок, на котором заплаток было больше, чем предметов внутри, особенно полезных. Мужчина не двигался и молчал, словно не мечтал об этой обстановке добрую половину жизни и словно они не шли сюда несколько утомительных для него месяцев. Словно сделай он шаг в воду — растворится. Или он, или вся картинка.

— Чего? Не нравится, обратно пойдем? — Эйден скинул свой тяжёлый рюкзак и повертел затекшими плечами. Наверное, шок у него. Только парень ожидал, что Хакон сойдёт с ума и будет буквально прыгать и скакать от счастья как придурошный.

— А? Нет, — Хакон развернулся с какой-то больной улыбкой, будто вдруг вспомнил о чем-то важном. — Здесь нереально красиво, я просто не могу поверить, — лёгким движением он снял одновременно и мешок, и зелёную накидку, оставшись только в потрепанной когда-то белой легкой кофте. Под нее сразу забрался ветер, и Хакон закрыл глаза и расставил руки в стороны.

— Привыкнешь. Тебе ещё здесь жить, даже надоест, — Эйден улыбнулся и сел на песок. Оказывается, приятно исполнять чью-то мечту, особенно когда человек тебе дорог. Чужая радость как-то передается и самому.

— Ты не останешься? — Хакон мгновенно выпрямился и подошёл ближе, так и не коснувшись воды.

— Не знаю, — Эйден копался в рюкзаке — море морем, а чего-нибудь пожевать сейчас было бы кстати. А потом костер развести. — Сначала отдохну, мы тебя заселим куда-нибудь, — он указал рукой на постройки, — а потом…

— Куда ты пойдешь? У тебя есть план? — Хакон сел рядом и стал выводить какие-то линии на песке, перебирая камушки и ракушки.

— Впервые — нет, — пилигрим пожал плечами и молча предложил Хакону бутылку воды. — Немного тут потусуюсь с тобой, обустроим тебе жилище, а дальше… у меня остаётся целая жизнь, чтобы придумать что-нибудь.

Хакон кивнул и снова улыбнулся как-то неестественно. Эйден решил не заострять на этом внимание. Сделать вид, что ничего не происходит — лучше, чем надумать себе чего-то несбыточного и потом обжечься ещё больше.

Парни встали и пошли той же дорогой назад к постройкам. Нужно было выбрать самый сохранившийся коттедж и для начала найти матрасы и приготовить что-то горячее, а потом хорошо выспаться, чтобы утром начать «строить гнёздышко».

— Ох уж эта переездная суета, — подметил Хакон, когда они шли вдоль домов, выискивая глазами самый подходящий. — На закате жизни я словно разбогател настолько, что хожу и выбираю себе виллу, — он тихо засмеялся и остановил взгляд белых стенах и колоннах, почти не тронутых временем.

— А я твой риэлтор? — поддержал Эйден, на ходу разминая плечи. Найти матрас сейчас было бы райским наслаждением.

— И риэлтор, и гид, и врач, и, м-м, коуч даже, и…

— И?

— Больше я не придумал, — сказал Хакон, однако его лицо почему-то так не говорило.

— И носильщик, — подметил пилигрим, тряхнув рюкзаком на спине с металлическим звоном.

— Точно.

— И какой закат жизни? Или ты считаешь себя настолько старым?

— Ты же меня постоянно зовешь стариком?..

— А ты и поверил? Реально стареешь, — Эйден с улыбкой увернулся от подзатыльника.

Они зашли в двухэтажный коттедж и после коридора попали на просторную кухню. Она была обставлена по последней моде двадцатилетней давности с одним только упущением — все или рассохлось на солнце, или проржавело, или просто не работало. Из еды (не тухлой и не сухой) нашлись банка тушёнки, тунца в рассоле и пачка сухарей.

— Осмотрись на первом этаже, а я наверх сгоняю, — скомандовал Хакон после неутешительной ревизии и мигом исчез в проеме. Эйден улыбнулся пустоте и поставил рюкзак на шаткий деревянный стул с ободравшейся белой краской.

В других комнатах обнаружились инструменты, немного денег, немного книг, несколько тряпок и скромная аптечка. Пилигрим вздохнул, понимая, что эта вилла лидировала только в сохранности стен и крыши, но не в наполнении. Остаётся надеяться, что у Хакона новости будут поприятнее. И что в соседних обстановка получше.

— Малыш, — мужчина нашел его снова на кухне разбирающим их пожитки и озорно прислонился к косяку, — поздравляю нас с пополнением гардероба! Наверху есть столько тряпок и одежды, что хватит на сто лет!

— На сто не хватит, — серьезно ответил Эйден, выуживая нераспечатанный пакет макарон из дальнего шкафчика, который сначала не приметил.

— Не нуди, — пробурчал Хакон и вальяжно плюхнулся на стул. — Мы на море, черт побери! Мне похуй, даже если в соседних домах ничего не найдётся, мы же на море, блять! Ты чувствуешь, чувствуешь, какой здесь воздух?!

— Ну наконец-то, а то я уже переживал о тебе, — на недоуменный взгляд мужчины Эйден закончил мысль. — У воды ты был какой-то поникший.

— Всё путем, — брюнет встал и принялся помогать с едой, перед этим потрепав Эйдена по отросшей темной макушке.

— Ты что, выпивку там нашел? — сделал предположение удивлённый Эйден.

— Я стекл как трезвышко, — невозмутимо ответил Хакон, озорно посмеиваясь. — Обижаешь, малыш, это все морской воздух и приятная компания.

— Ну спасибо.

— Здесь нет зомбарей, нет Вальца, миротворцев, ебаных ренегатов, базарных. Только мы с тобой и море.

— А, так «хорошая компания» это не моя заслуга? — с деланной обидой воскликнул пилигрим.

— Да ладно, ладно, конечно, твоя. Просто одно другому не мешает.

Вечером стало очень холодно, так что найденные вещи, в том числе теплые, пришлись кстати. Грелись чаем с ромашкой и одеялами. Матрасов, благо, нашлась уйма, так что спальником пользоваться не пришлось. УФ-лампы по углам привычно освещали комнату, и Эйден чувствовал себя хорошо и спокойно. Вокруг не нашлось заражённых, так что путники собирались позволить себе роскошь проваляться сколько душе угодно без караулов и смен, но одну лампу у входа все же поставили.

Спать на мягком матрасе действительно ощущалось как рай, особенно для непривыкшего к пилигримскому быту бывшего бегуна. Ромашка вкупе с усталостью быстро расслабила парней, и они улеглись по местам. В следующем дне их ждало столько всего интересного, нужно было обязательно выспаться.

— Не могу поверить, что мы здесь и сейчас, — тишину разрезал тихий голос Хакона. Он лежал на спине, подложив кисти под голову и согнув руки в локтях, и мечтательно улыбался.

— Я рад, что твоя мечта исполнилась, — сонно ответил Эйден.

— А что же будет с тобой?

— М?

— У тебя должна быть мечта тоже, чтобы мы её исполнили, — пояснил Хакон.