Любимая уходит (1/1)

Стол накрыт для истинного пиршества. Тарелка с сытными, сочными мясными закусками стоит рядом с тёплым хлебом с мёдом. Самые спелые фрукты: виноград, клубника и другие, названия которых Аид не знает, лежат в глиняной чаше. Персефона потягивает нектар из своего кубка, зажмуривая глаза от удовольствия. Аид пользуется моментом, чтобы запечатлеть её в памяти. Теперь он старается запоминать чаще. Страх перед врывающимися и отбирающими её Олимпийцами утих. Потребовалось много времени, пока он не почувствовал, что может расслабиться. Он наслаждается каждым мгновением вместе.Прошёл год с того момента, когда она умоляла его забрать её. Один год, и Аид даже представить не мог, насколько этот год изменит их обоих.В нём стало меньше суровости и едкости. Его улыбка, когда-то бывшая редкостью и чудом, теперь появлялась чаще. Он регулярнее отправляется за стены своего дворца в Подземный мир, почасту посещая Асфодель и слушая рассказы живущих там теней. Жители его королевства всё меньше боятся его. Они больше не отводят глаз, не задерживают дыхание, которого у них больше нет, и пугливо не отшатываются словно новорождённый жеребёнок. Теперь они улыбаются и машут руками. Они взывают к нему, как будто он их близкий друг, а не тюремщик. И Аид улыбается в ответ. Машет своему народу, спрашивает, не может ли он сделать что-нибудь, чтобы облегчить их пребывание.Он знает, что все эти перемены происходят благодаря Персефоне, но глупо утверждать, что это касается только его. Она изменилась даже больше, чем он.Во-первых, она больше не одевается в белое. Это было первое, что она отбросила от пережитков своей жизни наверху. Теперь её платья сверкают тонами драгоценных камней: изумрудно-зелёными, сапфирово-синими, аметистово-фиолетовыми, рубиново-красными или оттенками чёрного и серого, которые придают ей царственный вид. Она преобразила его дом, добавив цветные штрихи к угнетающе чёрному строению. Её сад благоухает: Аид был потрясён, узнав, что существуют растения, которые предпочитают темноту, и она обучила его, как заботиться о живых существах. Он, без сомнения, увидел самую прекрасную вещь на свете в её блаженной улыбке, когда он выкапывал из земли свой первый саженец.Они всегда едят вместе, вот почему они оба весело уничтожают свой великолепный поздний завтрак, когда вихрь движения врывается через двери и их приборы останавливаются на полпути ко рту.Гермес сгибается пополам, упирается руками в колени и отчаянно пытается отдышаться. Его кудри растрепались ветром, а красивое лицо раскраснелось. Аид никогда не видел своего друга в таком беспорядке. Костяшки пальцев Персефоны побелели, и Аид с трудом сдерживает себя, чтобы не взять её за руку. Вместо этого он ободряюще улыбается ей.— Гермес, что это за вторжение? — Спрашивает Аид более чем сердито.Вестник поднимает палец.

— Дай мне... минутку, отдышаться, — выдыхает он. Аид оказывает ему эту небольшую любезность, наблюдая, как дыхание Гермеса возвращается к нормальному ритму, и быстроногий бог поднимается и выпрямляется во весь рост. В его глазах решимость, которую Аид никогда ранее не видел, отчего где-то внутри поселяется заноза.— Ну? — Подталкивает Аид. Гермес со злостью смотрит на него.— Что ты натворил, Аид? — Бог мёртвых отшатывается, тон друга режет его, как нож.— Что значит ?что я натворил?? — Гермес прищуривается, упираясь руками в бока.— Ты отлично знаешь. О чём ты только думал, притащив сюда Кору? — Персефона съёживается на своём стуле. Аиду не нужно видеть её, чтобы понять, как она дрожит. Зараза. — Деметра сошла с ума от горя! Мир смертных был повержен в хаос. Посевы гибнут, мир скован холодом и льдом. Смертные голодают, умирают, и все потому, что ты не смог справиться с собой. Послушай, — Гермес дико жестикулирует, его голос звучит перевозбуждённо. — Кора — богиня природы. Её место там, наверху, рядом с матерью. Только не в этой адской яме. Но ты похитил её, глупый, эгоистичный...Аид ловит шокированный взгляд Персефоны — на его лице такой же.— Я никого не похищал, — мягко возражает Аид. Это не то, что надо бы сказать.— Какой бред, и ты это прекрасно знаешь! — Заявляет Гермес.— Это правда! — Кричит Аид. — Я её не похищал. — Гермес, кажется, вот-вот заорёт, когда чистый звонкий голос Персефоны прерывает его.— Это правда?Гермес моргает, только что заметив её присутствие. Он никогда не умел хорошо скрывать свои эмоции, и теперь они мелькают на его лице, как книжные страницы. Замешательство от того, что его перебили, осознание того, кто обращается к нему, и облегчение, что с ней всё в порядке, проходят как тени.— Кора, — выдыхает он. — Ты в порядке? — Аид чувствует покалывание от намёков на то, что он мог бы навредить своей гостье.— Конечно, я в порядке, Гермес. — У Персефоны такая милая улыбка. — Но мне нужно знать. Это правда? То, что ты сказал о моей матери?— Боюсь, что так, миледи. Деметра и Геката рыскали по земле с заколдованными факелами с тех пор, как ты исчезла. Аполлон только сейчас сознался, что видел, кто тебя похитил. Прости, мы бы пришли за тобой раньше. — Аид отмечает про себя, что при следующей встрече ударит бога солнца в лицо.— Это очень мило с вашей стороны, но в этом нет никакой необходимости, — серьёзно говорит ему Персефона. — Я вполне счастлива здесь. — Гермес разинул рот, как рыба. Как будто ключи к разгадке встают на свои места один за другим, выстраивая перед ним всю картину с поразительной ясностью. Гермес смотрит на Персефону, потом на Аида, потом снова на Персефону. Он окидывает взглядом её платье, лилию в волосах, здоровый румянец на коже и тот вечный блеск бессмертия, что сияет нимбом вокруг неё.В Персефоне нет ничего, что указывало бы на дурное обращение. Вестник озадачен: всё очевидно, но несмотря на всю сообразительность Гермеса, прежде всего он Олимпиец. Слово Зевса для него превышено любого другого, поэтому для него существует только история от короля богов: похищенная богиня, блажь Аида и тюрьма в Подземном мире.— Что, во имя Зевса, происходит? — Наконец-то вопрошает молодой бог.— Персефона была моей гостьей в течение года. Она решила остаться здесь. Я не манипулировал ею и не обманывал её. Она вольна приходить и уходить, когда ей заблагорассудится.— Это не... — Гермес хмурится, наморщив бровь. — Это же не всё.— Нет, это всё, — отвечает Аид. Но Гермес слишком хорошо его знает и способен видеть сквозь трещины его шлема. Аид смотрит на Персефону, и каждая клеточка его существа говорит ему бежать, взять её за руку и уйти далеко-далеко. Найти новое царство, далёкую землю, где Олимпийцы никогда не смогут найти их, и жить счастливо вместе.Гермес с трудом делает вдох. Он достаточно умён, этот посланник, и Аид знает, что его разоблачили. Но сейчас впервые со времён своей юности он с твёрдостью встречает взгляд Гермеса. Пусть он узреет всю глубину любви Аида к Персефоне. Пусть все увидят. Он счастлив, пока она здесь рядом с ним. И никто не может помешать ему любить её: ни титаны, ни Деметра, ни тем более Зевс.— Гермес, — зовёт Персефона и разрушает чары момента. — Ты хочешь сказать, что Аполлон видел, что произошло? Видел, как я уходила?— Ну, в каком-то смысле. Он не уловил всего — ты же знаешь, как беспокойны солнечные скакуны, — но увидел достаточно. Он видел тебя на колеснице Аида, уходящей под землю. Видел, как он забрал тебя.Персефона закатывает глаза, испытывая такое же раздражение от рассказа бога солнца, как и Аид. Впрочем, он не удивлён. Аид привык к тому, что на него смотрят как на монстра. Персефона — первая, кто увидел его, на самом деле увидел, и не убежал с криком.— И что теперь? — Спрашивает она.— Зевс приказал мне вернуть тебя домой, к твоей матери. Уверяю вас, миледи, твой кошмар подошёл к концу.Цвет отхлынул с лица Персефоны, и её руки так сжали подлокотники кресла, что Аид был уверен, что дерево пойдёт трещинами под её пальцами. Ясно без слов, что она в ужасе. Боится возвращения к Деметре, на поверхность и, как надеется Аид, боится навсегда покинуть это место. Она встречается с ним взглядом, и страх в её глазах сжимает его сердце. Её губы дрожат, когда она шепчет ему одно единственное слово: ?Пожалуйста?. В нём поднимается волна желания защитить.— Но он же не ждёт, что она вернётся немедленно, — возражает Аид.— Зевс ожидает, что она вернётся назад как можно скорее. Так что, да. Немедленно.Персефона встаёт со своего места и подходит к камину, заглядывая в его глубину. Аид и Гермес провожают её взглядом, вестник хватает Аида за руку.— Ты с ума сошёл, Аид? —Шипит он. — Похитить дочь Деметры…— Я её не похищал! — Аид снова протестует. Гермес не обращает на него внимания.— ... а потом вздыхать по ней, как поэт. Это выглядит нехорошо.— Я не вздыхаю по ней. Я забочусь о ней. Мне нужно только её счастье.— Вместе с тобой, ведь так?— Возможно, — выдавливает он. Мысли Аида путаются, он ищет какую-нибудь лазейку, какой-нибудь трюк, с помощью которого он мог бы удержать Персефону рядом с ним ещё немного. Чтобы всего лишь хватило времени, чтобы сказать ей всё, что ему нужно, чтобы она услышала. Отчасти он шлёт проклятия на имя Зевса за то, что он торопит их. Он хотел, чтобы признание исходило от него лично, а не под давлением от возвращения Персефоны в проклятый верхний мир.Гермес рядом с ним выглядит поникшим. Его щёки всё ещё пылают после дороги, а веки опущены. Он измотан, понимает Аид. У него появляется искра задумки.— Гермес, твоё путешествие было долгим. Ты явно устал от своего путешествия. Останься на одну ночь, а Персефона уйдёт с тобой утром. — Гермес бросает на него подозрительный взгляд.— Зевс сказал…— Как можно скорее, я знаю. Но даже богам нужен сон. Каким же проводником и стражем ты будешь для неё, если всю дорогу будешь бороться с нежной приманкой Гипноса? Случаются всякие ужасные вещи: разбойники, волки, сатиры. Деметра будет в ярости, если её дочь пострадает при возвращении. — Разум Гермеса пытается разобраться с этим вопросом, взвешивая варианты, пока его тело борется со сном.— Что ж, ты прав, — бормочет Гермес. — Кстати, почему ты так о ней волнуешься?Аид смотрит на Персефону, такую маленькую и бледную на фоне ревущего огня в очаге.

— Она первая увидела меня таким, какой я есть, — просто отвечает он. Гермес смотрит с сомнением, но тёплая постель так соблазнительна, словно песня сирены, и он не может отказаться от неё.— Ладно. Завтра она возвращается к матери. Персефона проведёт последнюю ночь в Подземном мире. — С этими словами вестник с затуманенными глазами добирается до свободных комнат. Аид проводит рукой по волосам, вздыхает и делает шаг к Персефоне.Одна последняя ночь..????