96-а. Поттер (1/2)

Примерно так Джеймс и представлял дом, который мог бы купить Бродяга. Ничего лишнего, полотно с эмблемой любимой команды по квиддичу во всю стену и Мак-Мак, усевшаяся на стол.

Мэри, конечно, в сделку не входила, но смотрелась здесь очень даже уместно.

— Надеюсь, очевидно, что вы остаетесь с нами? — тоном, не допускающим возражений, заявил позавчера Бродяга, едва переступив порог. Джеймс вспомнил заброшенную развалюху, продуваемую всеми ветрами, и потерял всякое желание противиться. — Мы свалим наверх, а вам достается первый этаж, идет?

Мак-Мак выглядела слегка удивленной, но Джеймс не успел поддеть ее, потому что Эванс обеспокоенно вставила:

— Только нам нужно кое-что забрать. Вернее, кое-кого, — и упрямо посмотрела на Джеймса, будто тот протестовал.

— Да, точно, — спохватился он, на радостях совсем позабыв про Грязнулю. — Я быстро смотаюсь, заодно вещи прихвачу, там мелочи, но пригодятся.

— Вы что, там уже родить успели? — скептически прищурился Бродяга. — Я почти уверен, что на это необходимо минимум девять месяцев. Эванс, а ты даже не поправилась. Нет-нет, — он в своей привычной манере замахал руками, Джеймс скучал по его кривляниям, — даже не уговаривайте, я еще слишком молод, чтобы становиться крестным.

Они с Мэри заржали, Джеймс, застегнул куртку, перед уходом привычно обняв и поцеловав Эванс.

— М-м, мы что, так же по-идиотски смотримся? — с оттенком притворного отвращения спросила Мак-Мак, будто они с Сириусом были вдвоем, и никто больше не мог ее слышать.

— Нет, мы определенно выглядим гораздо лучше, — пробормотал Бродяга, и Джеймс, прежде чем аппарировать, с улыбкой показал ему средний палец.

Когда он вернулся, Сириус сидел за кухонным столом перед чашкой чая и читал письмо. Джеймс не до конца понимал, почему Бродяга кажется старше: то ли время вне стен замка текло втрое быстрее, то ли эта старомодная чашка накидывала пару лет, но он походил на совсем взрослого мужчину. Отца большого семейства, скажем, который никак не может решить, покупать ли младшему новую модель метлы.

— Куда девок дел? — поинтересовался Джеймс, выкладывая на стол пакет с хламом, усаживаясь на соседний стул и вынимая из-за пазухи Грязнулю.

— Что это? — театрально скривился Бродяга, потыкав ее палочкой. — Вы пробовали это мыть? Вот так и пускай друзей в дом, — он демонстративно закатил глаза, но Джеймс видел, что он едва сдерживает улыбку. Бродяга любил кошек, особенно некоторых. — Понатащат всякой заразы.

Сириус взял ее в одну руку, небрежно поднял повыше и рассмотрел, будто на свет.

— Еще и девка. Передай Эванс, или кто там тебе это родил, что пацан был бы лучше.

— Завали, — заржал Джеймс и сквозь смех пообещал: — Мы обязательно учтем ваши пожелания в будущем. Наших девок куда дел, а?

Бродяга ухмыльнулся и мотанул башкой, мол, идем.

Джеймс поднялся на ноги и поперся за ним в спальню, которую им с Эванс отдали в полное распоряжение.

Девки спали. Мэри обнимала Эванс за шею, лежа на животе — и всюду волосы, темно-рыжие, русые, всякие, куча. Они смахивали на маленьких детей, особенно в этой огромной кровати.

Наверное, утомились от переживаний, наговорились и задремали.

Джеймс почуял, как рот сам собой растягивается в улыбке.

— Эй, а я тут как помещусь? Третьим? — шепотом возмутился он. — Ты не говорил, что Мак-Мак достается нам вместе со спальней.

— Да пусть спят, — Бродяга тоже понизил голос, помялся и добавил: — Пойдем, поговорим. Совет твой нужен.

Они вернулись на кухню, Сириус залпом допил остывший чай, присел на край стола и уставился на Джеймса, который, скрестив руки на груди, прислонился к стене.

— Короче, я сказал Мак-Мак, что запал на нее, — объявил Бродяга, поморщившись, будто признавался в том, что дрочил на Минерву. Джеймс не стал подъебывать, он знал, как это стремно — говорить вслух все эти вещи. Сам он пробовал так и эдак, но успеха пока не достиг. А Бродяга всегда был более прямолинейным. — Мне надо понять, как девка должна реагировать на это. Я имею в виду нормальная девка типа Мак-Мак или Эванс, а не Уиспер. Хочу узнать, адекватно Мак-Мак себя повела или нет. Они всегда только с четвертого раза верят? Эванс что сказала, когда ты ей признался?

Джеймс не успел уловить, когда из простого слушателя превратился в подсудимого. Бродяга выжидательно поглядел на него, пришлось ответить правду:

— Э-э, я ни разу не говорил этого вслух. Вот прям так не говорил. Но я дал ей понять, что так оно и есть. Просто другими словами. Короче, она и без этого дерьма все знает, — поморщился он.

Джеймс старался убедить скорее себя, чем Сириуса.

— Думаешь, легилименцией владеет, а? — подъебнул тот, гадко ухмыляясь. — Надеешься, у Нюнчика научилась, пока они не расстались?

Джеймс схватил со стола пустую кружку и швырнул в Бродягу. Он легко обратил ее в пыль и продолжил снисходительно разглядывать его.

— Она сказала, что любит меня. — Джеймс посчитал это весомым доказательством того, что Эванс все знает. Иначе она никогда не призналась бы. Как же было охуенно это слышать. Он подавил желание зажмуриться от удовольствия.

А еще ему очень хотелось поделиться этим. С кем, если не с Бродягой.

— Эванс? Прям ртом сказала? — Сириус, кажется, искренне удивился. И, наверное, позавидовал, что Джеймсу повезло, а Мак-Мак пока молчит. — И ты потек, да?

— А ты бы не потек? — огрызнулся Джеймс, закатывая рукава куртки. Все-таки маггловские шмотки жутко неудобные. — Я три года этого ждал.

— Ну и когда свадьба? — издевательски спросил Бродяга, потом помолчал, глядя на собственные руки, и уже нормально, искренне добавил, поднимая глаза: — Я рад, что ты дождался, Сохатый.

— И ты дождешься. Я считаю, всего пара месяцев ожидания — это даже не солидно, — натужно пошутил Джеймс, но получилось плохо, будто, покинув Хогвартс, они в самом деле стали старше и, получается, скучнее. Бродяга кисло улыбнулся. — Помнишь, ты в прошлом году говорил, что Эванс — безнадежный случай.

— Я и в этом году что-то такое говорил, — с невозмутимой рожей заявил Сириус. — Не хотел тебя обнадеживать. Ну, вдруг она не поддалась бы на твои сладкозвучные трели и брачные танцы вокруг нее. Ты бы расстроился. Кто бы тебе сопли утирал в таком случае? Правильно, я. Ну не Хвост же. Он сопли только мотать на кулак умеет, а не вытирать.

— Да заткнись ты, — отмахнулся Джеймс. — Я к тому, что если уж Эванс, которую я бесил всю дорогу, согласилась быть со мной, то Мак-Мак, которая к тебе нормально относится, точно захочет. Ну, помотает нервы для порядка, они это любят.

— Да не бесил ты ее, дураку ж понятно, — вставил Бродяга. — Просто ломалась. Плюс не забывай, что у тебя не было таких конкурентов, как у меня. Покойник Колдуэлл не в счет, разумеется.

Джеймс прогнал мысль о том, что Эванс обещала Прюитту его последний школьный танец, — посмотреть еще надо, как повернется, может, ей не суждено вернуться в замок — и как можно небрежнее сказал:

— Да какой он конкурент. Поди забыл уже, как она выглядит, на расстоянии не натрахаешься.

Бродяга покачал головой и кивком головы указал на пергамент, лежавший на столе все это время.

— Сдается мне, они все-таки что-то значат для него.

Джеймс сгреб клочок и быстро прочел несколько строк, написанных убористым почерком Лунатика.

— Ты уже расшифровал?

— Ага. В четверг встречаемся в «Кабаньей голове». Угадаешь, кто инициатор? — Сириус ткнул палочкой в сковороду, и та мигом нагрелась.

— Думаешь, ради наших девок старается? Да брось, Бродяга, ясно же, что ему просто понравилось быть в центре внимания. Заступник, все дела. Рисуется, — процедил Джеймс и принюхался. Пахло чем-то вкусным, то ли тушеным мясом, то ли запеканкой. — Да пусть, нам в любом случае пригодится поддержка кого-то, кто находится в замке. Главное, чтобы девки за нами не увязались. Им туда нельзя.

— Ага, нам Прюитт первый головы открутит, если возьмем их с собой, — ядовито ввернул Бродяга, и Джеймс волей-неволей признал его правоту. — Помнишь его выступление на балу?

— Ты ведь сейчас не про то, как он горло драл? — скептически хмыкнул он.

— Как ни прискорбно это признавать, но у него отлично выходит даже горло драть. — Бродяга, судя по всему, не был настроен шутить. — Ты жрать хочешь? Только я тебя обслуживать не буду, этим пусть Эванс занимается, — похабно захохотал он, но не в полный голос, и подергал бедрами взад-вперед. — Давай, тарелку в зубы и сам себе навали.