96. Прюитт (2/2)

— Для первой встречи достаточно, неизвестно, как там в Хогсмиде, и… мы не можем доверять всем подряд.

— Ну да, — скривилась она, будто обнаружила в супе волос, — скажешь какому-нибудь Голдстейну, тот ляпнет Флаффи, а она донесет кому угодно, да вот хоть той же дуре Шонненфилд.

— Угу, — кивнул Фабиан, машинально прислонившись к ее виску своим, когда Алисия уселась рядом. — В общем, дементоры — меньшее из зол.

Фабиан, по вечерам пристально наблюдавший за дементорами из окна гриффиндорской башни, все чаще вспоминал, каким образом собирался использовать их присутствие.

Тогда, в Выручай-комнате, когда Лили распахнула шкаф и столкнулась с боггартом, Фабиан нашел способ вспомнить до конца мучивший его годами сон.

Жалкие обрывки ночного забытья снова заполнялись навязчивым голосом жуткой старухи. Он так устал бороться с этими видениями, со страхом за Лили и за Мэри, с постоянной усталостью и неопределенностью, что готов был дорого заплатить за лекарство от них.

Почему бы не решать проблемы по мере поступления. Фабиан не мог вернуть в замок Лили и Мэри, не мог одним махом спалить министерство вместе с министром, но с помощью дементоров мог заставить старуху говорить.

Это воспоминание, без всяких сомнений, было худшим в его жизни. Хотя бы потому, что оно сломало его и стало одной из причин, которые не позволили ему подойти к Лили пару лет назад и сказать все как есть.

Фабиан не знал, что ответить на вполне уместный вопрос Дирка об этих самых причинах. Не рассказывать же ему всю эту чепуху о пророчестве.

Крессвелл с энтузиазмом взялся учить его игре на гитаре, а взамен попросил показать пару самых действенных защитных заклятий. Наверное, он тоже места себе не находил и искал, чем заняться.

Перебирая струны, Фабиан думал о Лили и о том, что все могло быть по-другому. Надо было лишь наплевать на все эти условности. На кучу условностей и дерьмовых советов.

В день рождения Лили он спросил себя, когда же это началось, и за три недели пришел к выводу, что она проникла в его душу быстро, как лихорадка. Фабиан сам не заметил. Он тогда не думал о девчонках, особенно если они не интересовались квиддичем и плюй-камнями.

Лили появилась в замке в сентябре, зимой ему стукнуло тринадцать, а к лету он поймал себя на том, что в Большом зале садится поближе к первокурсникам. Ну, помочь там, подсказать, они все-таки еще не сдавали экзамены в Хогвартсе. Мэри тогда была смешная, с дурацкой челкой, а когда он прямо сказал ей об этом, презрительно велела взглянуть на себя для начала. Лили — то ли из солидарности, то ли просто так — хихикнула.

Фабиан не любил рассматривать свои детские фотографии, потому что на них он был нескладным, долговязым, в вечно измятой рубашке, с развязанными шнурками и с глупой улыбкой. Мама называла его улыбку самой милой на свете, но мамам в таких вещах верить нельзя. Фабиан смотрел на Гидеона, который казался почти взрослым, и хотел быть хотя бы примерно как брат. Он видел, как Гидеон сосался с однокурсницей, уверенно запуская руки под ее уродливую юбку, и признавал, что не против оказаться на его месте.

В гостиной он просто занимал соседнее с девчонками кресло, потому что не знал, как по-другому подступиться к Лили. Постепенно все трое привыкли коротать вечера вместе.

Фабиан уже умел целоваться, но даже в Хогсмид не мог ее позвать. Второкурсников туда не пускали. Какие уж тут поцелуи. Он не родился с умением подкатывать к девушкам и поначалу не понимал, с чего начать, может, за руку взять? Но в присутствии Мэри было неловко, а Лили с ней почти не расставалась.

На каникулах отец промыл им с Гидеоном мозги, и это был первый раз, когда стоило проигнорировать совет. За лето он еще вырос, нормально подстригся и лишился девственности с одной из сестриц Диггори. Фабиан не учел, что Лили тоже подросла, а он теперь не понаслышке знал, чем с ней можно заняться, и это навязчивое желание не давало ему покоя.

Во второй раз надо было пропустить мимо ушей слова Гидеона, просто пойти и выполнить задуманное — признаться Лили, что она ему нравится. Не стала бы она сукой, теперь-то Фабиан точно знал.

В третий раз он облажался, когда отвел Мэри в собственную спальню.

Потом — когда избегал Лили и считал себя озабоченным уродом. Вообще-то в пятнадцать лет скорее нормально, чем ненормально, дрочить с мыслями о девчонке.

Еще сон этот, будто кто-то постоянно дышал над ухом и ехидно ухмылялся.

Вчера Фабиан поборол соблазн выскользнуть из замка и отправиться прямиком к воротам. Сейчас, когда Лили оказалась за сотни миль от него, до дрожи хотелось узнать хоть что-то, может быть, убедиться, что все это к лучшему. Что вдали от Фабиана она в большей безопасности, чем поблизости. Или, напротив, опровергнуть все свои предположения и домыслы.

Другого шанса не будет. Не в Азкабан же к ним потом тащиться.

Нужно шоколадом запастись, придется смотаться на кухню.

Сдерживало его только одно: если он потеряет сознание, кто остановит дементора?

Фабиан ударил по струнам еще раз и тут же прижал их, чтобы не звенели.

— Мне нужна твоя помощь, Дирк. — Тот удивленно уставился на него. — Ты умеешь вызывать Патронуса?