90. Поттер (1/2)

Эванс потеряла сознание еще в короткий миг аппарации.

Джеймс едва успел подхватить ее, когда ноги коснулись твердой земли.

Он не сразу понял, что случилось, увидел только, как рыхлый снег окрасился алым.

— Эванс, — в отчаянии позвал он, будто та могла ответить.

Джеймс перенес их на окраину городка, в котором родился и вырос, потому что знал это место как свои пять пальцев. В Лондоне он хорошо ориентировался только в магических районах, а там сейчас опасно.

Не снимая мантию-невидимку, Джеймс поспешил укрыть ею и Эванс. Взял на руки, отнес к ближайшей скамейке, которые в Годриковой впадине были понатыканы через каждые двадцать футов, и быстро осмотрел.

Джеймс не был уверен, что может колдовать, не попав при этом в поле зрения Сектора борьбы с неправомерным использованием магии несовершеннолетними, но — плевать.

Голень Эванс будто разодрали крюком и вырвали нехилый кусок мяса.

Джеймсу давно не бывало так страшно.

Наверное, никогда.

У него дрожали руки. Мама говорила, у целителя не должны дрожать руки.

Это всего лишь расщеп. Даже новые кости можно вырастить, а уж мышцы восстановить не составит труда. Нужно только вспомнить, как это делается.

Он же готовился к чему-то подобному, у него с собой были нужные настойки, которые мать, несмотря на протесты, каждый раз запихивала в чемодан перед отъездом в школу.

Джеймс вчера даже опустился до того, чтобы открыть «Продвинутый курс заклинаний» и наскоро выучить формулу заклятия Незримого расширения. Нудного, сложного, но способного уместить во внутренний карман мантии кучу всего. Использование этих чар строго контролировалось министерством вообще-то, но Джеймс как обычно насрал на правила. Посчитал это частью протеста против дерьмовых решений правительства.

Он защитил скамью и пару футов земли вокруг магическим куполом, сбросил невидимку, плащ и мантию, оставшись в одной рубашке. Манящими чарами выудил необходимую склянку с зельем из бездонного кармана, а из памяти — кое-что из того, чему Лавгуд учил его летом в больнице. Сейчас эти заклятия, похожие на дурацкие напевы, не казались смешными.

Кровотечение прекратилось. Рана теперь выглядела не такой чудовищной. Во всяком случае не смотрелась зияющей трещиной. Джеймс щедро полил ее настойкой, наложил плотную повязку, очистил руки, еще раз проверил пульс — и снова мысленно поблагодарил маму за то, что так настойчиво таскала его в госпиталь.

Их дом находился на другом конце городка, но он туда и не собирался.

Когда станет известно, что они с Эванс не вернулись в Хогвартс, их точно будут искать. Вряд ли министр просто пожмет плечами и скажет: «Сбежали, да? Ну и ладно».

Джеймс твердо решил не подвергать опасности родителей. Его побег и помощь магглорожденной станут отличным поводом, чтобы обвинить отца в укрывательстве и снять с должности.

Справится сам. Какие-то мелочи можно сотворить; не зря же Минерва как-то заявила, что они с Бродягой могут отправляться к экзаменаторам хоть сейчас. А на то, перед чем чары Восстановления бессильны, есть деньги.

Джеймс ткнул палочкой в скамейку, чтобы согреть ее, сам присел на край, машинально взял Эванс за руку и постарался успокоиться.

На улице оставаться нельзя, любые чары иссякают и забирают много сил, если поддерживать их постоянно. Непонятно, на сколько они здесь застряли. Можно, конечно, аппарировать с места на место, чтобы их точно не нашли, но здесь Джеймс хотя бы дома, знаком с каждым закоулком, по пальцам может перечесть всех колдунов и знает их в лицо. Они его, правда, тоже знают, но изменить внешность — не проблема.

А еще тут есть возможность узнавать последние новости не только маггловского, но и магического мира. Старая Батильда всегда забирает очередной номер «Пророка» только к обеду. Куча времени сделать копию.

Заброшенный дом, на который Джеймс рассчитывал, находился недалеко отсюда, на отшибе. Развалюха размерами смахивала на Визжащую хижину, но построена была гораздо раньше. Кажется, здесь обитали еще до его рождения старики-магглы, муж с женой, пока не умерли друг за другом. Детей у них не случилось, а никто из соседей зайти сюда не решался, потому что почти сразу здесь «поселились привидения».

Джеймс допускал, что это правда — привидения старались поддерживать привычный образ жизни, хоть и не нуждались в этом, поэтому занимали дома умерших, — но, в отличие от соседей, он не боялся призраков. Ник так вообще самый милый почти безголовый человек, которого он встречал.

Джеймс приподнял Эванс чарами, чтобы случайно не задеть ногу, и уже на весу перехватил сам. Аппарировать не стал, Эванс это сейчас не пойдет на пользу. Тут недалеко, можно дойти пешком.

Дом все еще пустовал, даже привидения перевелись. Либо их никогда не было, и магглы как всегда напридумывали.

Камин выглядел так, будто его не зажигали пару дюжин лет.

Мебель, накрытая пыльными простынями, оказалась старомодной, но крепкой.

Джеймс устроил Эванс на кушетке и первым делом применил все необходимые заклятия, чтобы укрыть это место от посторонних глаз и всячески оградить от вторжения.

Он поймал себя на мысли, что в классе все получается гораздо легче. Наверное, именно об этом предупреждали учителя, когда требовали безупречного владения чарами — в стрессовой ситуации некоторые из них давались с трудом.

Спустя пару часов Джеймс оглядел комнату и удовлетворенно вздохнул. Стало намного чище, вместо продавленного дивана он соорудил кровать с нормальным матрасом и смог наконец переместить Эванс туда.

Она все еще оставалась бледной, как будто все краски утекли вместе с кровью через порез, но это ее не портило. Даже наоборот. Джеймс вспомнил, как пялился на нее в детстве. Курсе на третьем. А Бродяга подъебывал его, что он запал. Один раз даже получил по роже за это. В тринадцать Джеймс отказывался признавать, что ему нравится ровесница. Он тогда подкатывал исключительно к старшим. Ну, чтобы самому казаться взрослее, понятно же.

Позже, засыпая, он согревал Эванс своим теплом и чуял, как слабо бьется ее сердце.

Башка плохо варила, и Джеймс сказал себе, что подумает обо всем этом утром.

Нужно будет как-то связаться с Бродягой. Как назло их в последнее время совсем не наказывали, и Сквозные зеркала лежали в спальне. Патронуса использовать — опасно. Мало ли где Сириус сейчас, и сколько там вокруг народа.

А еще надо узнать, что происходит в министерстве. Проще всего — спросить все-таки у отца. Послать сову, может быть, но где ее взять. Хотя Крошшер-младший наверняка прилетит к нему через какое-то время.

Проснулся он от шепота. Эванс звала его.

— Джеймс, что произошло? Где мы?

Конечно, она перепугалась. Кто угодно пересрался бы, очнувшись раненым непонятно где.

— Все хорошо, — первым делом заявил он, не успев даже надеть очки. — Все будет хорошо, Эванс. Болит, да? Это пройдет, но не сразу.

Джеймс все же нашарил очки и сел на кровати. Они спали в одежде — на всякий случай, если нужно будет быстро валить.

— Я помню Хогсмид… и как мы аппарировали, а дальше — ничего. — Эванс поежилась и с надеждой взглянула на него.

— Да, я перенес нас подальше, но тебя расщепило. Тому уроду все-таки удалось зацепиться, еле скинул. — Он будто оправдывался, а оправдываться и извиняться Джеймс ненавидел. — Мы сейчас на другом конце страны, так что им придется попотеть, чтобы нас достать.

Эванс выглядела ошарашенной.

— Что там вообще произошло? Я видела, как эти люди схватили Ханну. А Виолетта? Зачем она им? Она же полукровка.

— Я не знаю, — признался Джеймс, сжимая ее холодную ладонь. — Я пока ничего точно не знаю. Прошло всего несколько часов. Но я выясню.

И все эти часы он думал лишь о том, чтобы Эванс побыстрее пришла в себя. Хотел убедиться, что с ней все нормально.

Теперь можно вздохнуть свободнее и как следует пораскинуть мозгами.

Джеймс не выспался, да и за окном еще было темно, но он посчитал тупым предлагать Эванс снова лечь как ни в чем не бывало.

— Здесь есть туалет? — тихо спросила она, нервно оглядываясь.

— Да, конечно, этот дом когда-то был жилым.

Эванс неловко поерзала на кровати и попыталась встать, но поморщилась от боли.

— Думаю, мне придется тебе помочь, — с намеком на улыбку сказал Джеймс.

— Не надо… я сама.

— Не бойся, Эванс, я в курсе, что девочки тоже писают. И не только. А еще для меня не впервой снимать с тебя трусы.

Шутка получилась такой себе, но Эванс не выглядела недовольной или раздраженной. Оба знали, что Джеймс проделывал это не раз. Ну и что в этом такого.

— Я справлюсь, правда. Уверяю, Поттер, сегодня ты не захочешь видеть меня без трусов. Вдруг у тебя после такого зрелища больше не встанет, — Эванс хихикнула, и до Джеймса дошло, на что она может намекать.

— Да, вот про это, пожалуй, я знаю чуть меньше.

Он все равно довел ее до уборной и остался снаружи, прислонившись спиной к ободранной стене.

Это было одно из самых необычных ощущений. Оно бесило его.

Быть рядом с собственным домом и не иметь возможности укрыться в нем. И укрыть Эванс. Отец выйдет из себя, если узнает, ради кого он бежал из замка. Ну и пусть. Он почти совершеннолетний, сам может принимать решения.

Желудок громко требовал жрать, Джеймс чуял, как слабеет. Нужно было наведаться в ближайшую лавку и добыть еды, но он боялся оставлять Эванс даже под прикрытием мантии. И с собой брать ее в таком состоянии нельзя.

Голод выворачивал наизнанку, раскрашивал и без того дерьмовую ситуацию в безрадостно-серый цвет.

Эванс вышла минут через десять и заявила, что в целом может передвигаться сама.

А Джеймс решил, что нужно обсудить с ней происходящее.

Был бы рядом Бродяга, не стал бы грузить Эванс всей этой херней, но Бродяги не было, а размышлять про себя получалось гораздо хуже, чем вслух.

— Тебе удалось помочь Виолетте? — Она его опередила.

— Да. Я отвлек тех двоих, и Янг успела аппарировать. С аппарацией у нее явно лучше, чем с защитой, — невесело усмехнулся Джеймс, — хотя в такие моменты все средства хороши. Я знаю, что облажался, Эванс. Мне нужно было пойти с тобой. Глядишь, ты осталась бы цела, — он кивнул на забинтованную голень. — Я знаю. Но я не мог спокойно смотреть на это дерьмо. — Эта мысль грызла его с тех самых пор, как ноги коснулись земли в Годриковой впадине.

— Нет, — решительно помотала головой Эванс. — У Виолетты не было ни единого шанса без твоей помощи. Так что ты все правильно сделал. А нога заживет. Ты ведь сам все исправил, — она улыбнулась. — Вряд ли ты вызывал врачей, чтобы залатать меня.

— Ну да. Не доверяю я людям, которые режут людей, чтобы их вылечить.

Мама всегда хохотала в голос, когда рассказывала о забавных способах, которыми пользуются маггловские целители. Они правда были абсурдными.

Джеймс закусил губу и упрямо поглядел на Эванс.

Она села на кровать, он опустился рядом и начал:

— Пока неясно, что происходит. Но в школу нам возвращаться нельзя, это даже нюхлеру понятно. Когда узнаем точно, посмотрим, что делать дальше. Я еще не придумал, как связаться с Бродягой, но я найду способ. Надеюсь, он там не будет сидеть на заднице ровно и все разнюхает.

На лице Эванс появилось то самое выражение, какое Джеймс иногда видел на уроках — недоуменное, но решительное. Будто она готовилась биться с очередным неизвестным заклятием насмерть, пока не выучит его.

— Но ведь ты можешь вернуться. Чистокровным волшебникам ничего не угрожает.

— Какой смысл возвращаться туда без тебя, — фыркнул Джеймс. Вечно Эванс вываливает свои эвансовские глупости. — Я никуда не пойду без тебя, — повторил он, чтобы даже до нее дошло.

Она притихла, но продолжала пальцем чертить беспорядочные узоры на простыне.

— А как же уроки? И квиддич. И все остальное.

— Да я всю эту школьную чепуху наизусть знаю, потом просто сдам экзамены в министерстве и все. Делов-то. Сейчас это вообще неважно.

Джеймс не стал говорить этого вслух, но сам подумал, что стоит сочинить правдоподобную легенду, куда он подевался из Хогвартса. Основываясь на показаниях какой-нибудь Флаффи, министерство живо сделает вывод, что Поттер помогает Эванс скрываться. Ну, он же ее трахает, значит, кровно заинтересован, чтобы она оставалась на свободе. В Азкабане особо не натрахаешься.

Эванс настояла, чтобы Джеймс все-таки смотался к центральной площади. Услышала урчание в его животе и заверила, что будет сидеть под мантией-невидимкой как мышь, пока он ходит.

Джеймс признал, что без еды они долго не протянут. Да и «Ежедневный пророк» вряд ли принесут на дом.

— Ты теперь на Хоггарта чем-то похож, — смешно наморщив нос, заметила Эванс, когда он тщательно поработал над своим лицом. — Только с бородой.

Джеймс того и добивался. У дружка Макмиллана была самая заурядная внешность, пройдешь мимо — и ни за что не запомнишь с первого раза.

— Возвращайся скорее, — шепнула Эванс, прежде чем набросить на себя мантию, и Джеймс пожалел, что не успел ее поцеловать перед тем, как отправиться в путь.

В магазине он кое-как разобрался с фунтами и пожалел, что заранее не расспросил Эванс про номиналы.

На самом деле, продукты Джеймс покупал всего пару раз в жизни. Прошлым летом Бродяга вытащил его в Лондон, заявив, что устал киснуть дома. Они ночевали в каком-то парке и жрали что-то типа сухарей, добытых в ближайшей лавке. Сириус умудрился даже подцепить какую-то девку из местных и трахнуть ее в рот.

Но, не уставал подъебывать его Джеймс, любви у них не вышло.

В еде он тоже плохо разбирался. И дома, и в школе готовкой занимались домовики. Джеймс едва ли представлял, в каком порядке нужно добавлять ингредиенты, чтобы получить картофельную запеканку на выходе.

В башке мелькнуло, что Эванс наверняка сочтет его изнеженным тупицей. Только это заставило его поступить так, как сделал бы Бродяга — воспользоваться своим обаянием. Джеймс скорчил растерянную физиономию, на ходу сочинил жалобную сказку о родителях, который свалили к родственникам, и выспросил у какой-то пожилой леди «самый простой рецепт» картошки с мясом. Ну, это леди утверждала, что рецепт простой, но Джеймсу он таким не показался, хотя требовались всего лишь говядина и картошка.

Еще он прихватил овсянку и пару пачек печенья. Уж кашу-то сварить любому под силу.

Приблизившись к дому, где оставил Эванс, Джеймс вернул себе обычный облик.

— Эванс, ты в порядке? — и вздрогнул, когда она сбросила мантию в футе от него.

— А ты?

Джеймс наконец смог обнять и засосать ее.

Почувствовать ледяные руки на шее.

И теплые губы. И запах. И язык во рту. Всю Эванс.

Он даже оторвал ее от пола — настолько хотелось прижать Эванс к себе.

— Тут все спокойно? Никто не шастал вокруг? Ничего не слышала? Я пожрать принес, — скороговоркой произнес Джеймс, отпустив ее от себя. — Я очень надеюсь, что все девочки уже рождаются с умением готовить, потому что я понятия не имею, как это делается. Это ведь не сложнее зелий, да? Ты не позволишь нам умереть от голода? Будет обидно. И Бродяга будет ржать с такой нелепой смерти, а я даже ответить не смогу.

Эванс вскрыла упаковку печенья, взяла одну, а остальное протянула Джеймсу.

— Здесь есть плита, но она маггловская. А электричества нет, кажется, с тех пор, как дом опустел. Но я думаю, что можно раскалить конфорку чарами…

Она принялась за дело, а Джеймс, уточнив лишний раз, не нужна ли Эванс помощь, и получив отрицательный ответ, развернул газету, копию которой все-таки стащил у старухи Бэгшот.

Там не было ни слова про аресты школьников. Только туманные намеки на заговор против чистокровных волшебников. А еще крохотная заметка о трагической кончине Шарлотты Мальсибер в результате несчастного случая и куча соболезнований второму заместителю министра магии от членов редакции.

Словом, «Пророк» прикинулся немым и глухим.

Джеймс понимал, чего министерство добивается — аккуратно посеять сомнение в умах волшебников. Заставить верить, что магглы посягают на их права, на их места в магическом мире, на их жизни.

Он смотрел на Эванс и с иронией думал, что доля истины в этом, наверное, есть.

По крайней мере три семьи рассчитывали заполучить Джеймса в качестве мужа для своих дочерей — взять хотя бы Шонненфилдов, — но Эванс одним только своим существованием перечеркнула все эти планы.

Она окликнула его, вырвав из раздумий, и попросила сотворить что-нибудь из посуды.

Джеймс живо и не без легкого самодовольства выполнил ее просьбу.

— Ты что, знаешь, как выглядит сковородка? — хихикнула Эванс, превращая воду в масло.

— Угу. Мама один раз швырнула ею в своего кузена, который явился без спроса. Больше он к нам не приходил. Наверное, счел, что Щитовые чары бессильны против сковородки.

Джеймс с удовольствием привыкал к тому, что Эванс улыбается ему и смеется над его шутками.

Она все чаще забавно морщила нос, и он посчитал это хорошим знаком. Он старался не пялиться, но здесь отводить взгляд было сложнее, потому что смотреть-то больше не на кого. И здесь не нужно было делать вид, что Джеймс не пялится. В школе, наверное, тоже, но там он на всякий случай все-таки делал такой вид. Чтобы Бродяга не подъебывал, и чтобы никто не подумал, что он по-настоящему запал.

Тупо, конечно, но как есть. Вся школа знала, что Поттер бегает за Эванс не первый год.

Пока Эванс занималась обедом, Джеймс вытряхнул из внутреннего кармана все, что там было, и нашел среди книг величиной с ноготь нужную. Вернул ей нормальные размеры и принялся искать главу о Патронусах-посланниках. Прежде чем думать, как быть дальше, нужно понять, что творится в Хогвартсе.

— Ты сейчас похож на Алису в Стране чудес, только наоборот, — сказала Эванс, наблюдая за ним. Она накрыла посудину крышкой и села на стул, подогнув под себя здоровую ногу.

— Дай угадаю, это вымышленный персонаж, да?

Джеймс твердо решил, что на этот раз не выставит себя идиотом.

— Угадал. Папа читал мне эту историю в детстве. Туни она не нравилась, хотя, когда мы были маленькими, она любила слушать про все необычное.

— Там было про волшебство?

— Не совсем. Не все необычное волшебно.

Пересказывая сюжет сказки какого-то маггла по фамилии Кэролл, Эванс кое-как справилась со своей порцией мяса, потом притихла, подтянула к себе газету и углубилась в чтение.

Это могло сойти за школьный обед, не будь они вдвоем. Джеймс, работая вилкой, поглядывал на Эванс, и видел, как ее лицо становится все мрачнее. Самое красивое лицо в его жизни, которое не могла испортить даже тьма в глазах.

— Они хотят сделать из нас чудовищ, — тихо заключила она, со вздохом откладывая «Пророк».

Не зря она хорошо училась. Умела ухватить самую суть.

Джеймс как раз покончил с едой, поблагодарил и отодвинул пустую тарелку. Он накрыл ладонь Эванс своей и тихо произнес:

— Я бы хотел сказать, что у них ничего не выйдет, что все знают истинное положение вещей и не поверят этой херне… но мы оба понимаем, как люди легко поддаются убеждению. Многие считают, что если о чем-то написали в газете, значит, это что-то — истина в последней инстанции. Некоторые дамы средних лет считают, что «Пророк» печатает потомок Мерлина, не меньше. А на самом деле — один из протеже Слагхорна.

Джеймс слез со стула и присел на корточки рядом с ней, не отпуская руки.

— Ну какое из тебя чудовище, Эванс? — Она выдавила подобие улыбки, когда Джеймс дотронулся до ее щеки пальцами. — Даже Мак-Мак не тянет на звание чудовища, хотя старается изо всех сил.

Остаток дня они провели, валяясь в кровати и гадая, многим ли удалось выскочить из министерской ловушки невредимыми.

Эванс выглядела уставшей, все-таки крови она потеряла много. Ей бы сейчас поспать, а не мучиться от неизвестности.

— Я боюсь за Шмэри, — прошептала Эванс, сворачиваясь калачиком у Джеймса под боком.

— Если завтра мой филин не объявится, я сам смотаюсь в Хогвартс и все узнаю, — заявил он. — Разыщу там Бродягу и…

— Ты уверен, что для тебя это безопасно? Если министерство уже в курсе твоего исчезновения, они легко сделают очевидный вывод, куда ты подевался.

— Ну, я же не собираюсь пинком открывать парадные двери замка, — дернул бровями Джеймс, медленно собирая ладонью ее рассыпанные по подушке волосы и наматывая прядь на палец.

— Все равно мне кажется, что все не так просто, — покачала головой Эванс. — Если их цель изолировать магглов и тех, кто с ними связан — не зря же Шонненфилд подробно нас расспрашивала, — они не успокоятся, пока не переловят всех. А если так, тебе лучше вернуться в школу, пока не поздно, и сделать вид, что ты отлучался по каким-нибудь вашим с Блэком привычным делам…

— Я же сказал, что не вернусь без тебя, — упрямо проговорил он и сжал пальцы вместе с волосами в кулак. — Если нужно будет — сбежим вместе. Из страны, да куда угодно, подальше отсюда.

— Ты не понимаешь, Джеймс. Возможно таким, как я, придется скрываться всю жизнь. Ну, либо вернуться в обычный мир, чтобы не тревожить нежные души Пожирателей и их министерских сторонников — в лучшем случае, а в худшем…

— Это ты нихрена не понимаешь, — перебил Поттер, не желая лишний раз слушать, что ей грозит смерть. Он и так помнил про это дерьмо. — Вдвоем всегда легче, чем одному. А я не самый бездарный волшебник, если ты не заметила. Как ты собираешься в одиночку выбираться из этого дерьма, Эванс? Я бы хотел услышать, что у тебя за блестящий план, — саркастически высказался Джеймс. — Ну, прежде чем свалить, раз уж тебе так неприятно мое участие.

Эванс, кажется, растерялась. Она судорожно сглотнула и нерешительно посмотрела на пряди своих волос, до сих пор зажатые в его руке.

— Я не говорила, что мне неприятно, — едва слышно ответила Эванс. — Я сказала только, что это не игра в шпионов. Помогая мне, ты не отделаешься парой вечерних отсидок и двадцатью штрафными баллами, Поттер. У нас ведь здесь семьи, и ты, ко всему прочему, несовершеннолетний. А в обычном мире нам обоим до совершеннолетия еще целый год. У магглов это легко отслеживается. У тебя есть маггловские документы? А у меня есть, и там обозначена моя дата рождения. Это на словах все так просто, а на деле… некуда нам бежать. И даже если удастся свалить — что им мешает добраться до родителей, например, в отместку.

— И что ты предлагаешь? — вышел из себя Джеймс. — Прийти к ним и сдаться? Я тебе не позволю. Я им тебя не отдам. Ты думаешь, я не понимаю, что все это по-настоящему? Я не тупой. Я осознаю, на что иду, и делаю это не для того, чтобы выпендриться. Ты ведь так считаешь, — он горько усмехнулся. — Что я как обычно выебываюсь. Нет, Эванс. На этот раз нет.

— Поттер, я…

— Ложись лучше спать, Эванс, — велел он, не дав ей и слова сказать. Джеймс разжал кулак и поднялся на ноги. — А я пойду покурю.

Обратно он вернулся, только когда околел на улице.

Джеймс отмахнулся от мысли, что с самого начала стоило использовать Согревающие чары. Нужно было проветриться.