89-б. Прюитт (1/2)

В Хогсмид Фабиан все же решил не идти. Не смог найти в себе моральные силы улыбаться Изабелле весь день, сидеть с ней в одном из заведений Паддифутов — он предпочел бы мистера, а не мадам, но их с Изи мнения вряд ли совпали бы — и сносить завистливые взгляды других девиц. Изабелле эти взгляды, конечно, польстили бы, но Фабиана они с каждым разом все больше раздражали.

Чтобы она не слишком огорчалась, пару часов после завтрака он провел с ней в ванной комнате.

Фабиан сидел на краю бассейна, подложив под задницу полотенце и спустив ноги в теплую воду, а Изабелла сосала у него, стоя в пене. Высота бортов была самой подходящей. Ему хорошо и ей на коленях не стоять. И почему он выяснил это только на последнем курсе? Он вообще редко водил девиц в ванную.

Фабиан лениво подумал, что возможно Изи уже делала так со Стивенсом. Или с покойным Дэннисом.

Он не мог выбросить из головы эту приставку к имени Колдуэлла — «покойный».

Минет, откровенно говоря, не доставлял особого удовольствия. Фабиан все никак не мог сосредоточиться, мысли разбегались, он думал о чем угодно, кроме рта Изабеллы.

О собеседовании и недвусмысленных вопросах Шонненфилд, о присутствии Фьорд и ее попытках залезть к нему в голову, о том, что большинство их однокурсников не владеют окклюменцией и наверняка выдали многие свои тайны.

Фабиан думал о мерах, которые примет министерство, основываясь на полученных сведениях — или вопреки им, но следуя заранее предопределенному замыслу.

Он вспоминал, как ночью несколько раз открывал и тут же закрывал последнюю страницы тетради, порываясь написать Лили что-нибудь тупое и совершенно ненужное ей.

Она снилась Фабиану каждую ночь, потому что он думал о ней целыми днями, Вытесняла даже сны, которые преследовали его с самого детства.

Фабиан был благодарен Лили за это.

Он прикрыл глаза и выудил из памяти образы, надежно припрятанные на самом дне.

Широко разведенные худые ноги Лили и ее вкус на языке.

Фабиан дорого бы дал, чтобы она оказалась на месте Изабеллы, но понимал, что этого никогда не будет.

Поцелуев и объятий ему хватит. Лучше, чем ничего. Лучше, чем пять лет совсем без них. Лучше, чем вся предстоящая жизнь без Лили.

Секс — это просто секс. Физиологическая реакция организма на стимуляцию половых органов. Ничего личного и ничего ценного. Секса в его жизни и без того много.

Он позвал Изи, помог ей выбраться из бассейна, отвел к лавке и усадил на себя — она была мокрая от воды и влажная от возбуждения.

— Я люблю тебя, Фабиан, — выпалила Изабелла, когда он открыл глаза после оргазма.

Фабиан подумал, что ослышался.

— Да ладно, не настолько я хорош, — попытался отшутиться он.

— Я серьезно, — спокойно ответила Изи, все еще обнимая его за шею. Волосы липли к ее груди, к его груди, к плечам и к лицу. — Я вроде не похожа на всех этих малолеток, которые из кожи вон лезут, чтобы привлечь твое внимание. И я достаточно хорошо разбираюсь в себе и в том, что именно чувствую.

— Мне кажется, ты намекаешь на кого-то конкретного, — проницательно заметил Фабиан.

— Сам все знаешь. Не хочешь же ты убедить меня, что влюблен в эту свою хамку. Она всегда под рукой, если приспичит, я понимаю, но я не верю, что ты ее любишь.

— Не называй ее так, — не повышая голос, велел Фабиан. — Мэри мне гораздо ближе, чем большинство в этом замке. Ты ошибаешься, Изи, я люблю ее.

— Что же ты с ней не встречаешься, раз любишь? — прищурилась Изабелла.

— А вот это… — прошептал он, большим пальцем потеребив ее сосок, — мое личное дело. Не обижайся, ладно? Ты очень красивая, Изи, — Фабиан пошел по самому простому пути — заговорить ей зубы. — Ты потрясающая. Мне так хорошо с тобой, ты ведь знаешь. Именно поэтому мы часто бываем вместе. Но тебе нужен нормальный парень, который способен испытывать нормальные чувства. Не я, понимаешь? Я — эмоциональный инвалид.

— Но мне не нужен никто, кроме тебя.

Мне тоже не нужен никто, кроме Лили, подумал Фабиан, но я предпочитаю не жить иллюзиями.

Когда любишь, собственные желания становятся мелочью.

Изабелла нихрена не знала о любви. О той пожирающей изнутри любви, что глодала его и днем, и ночью.

— Я не буду тебе врать, Изи… — начал Фабиан, но она перебила:

— Я знаю, что ты скажешь. Что ты не испытываешь ко мне того же, что я. Я это… осознаю, — Изи коротко вздохнула, будто собиралась с духом. — И мне все равно. Не могу ничего с собой поделать. Я пыталась, Фабиан. Я старалась выбросить все это из головы, пробовала с Кутом… все как ты советовал, в общем. У меня не выходит. Я думаю о том, что скоро мы выпустимся и… я не хочу об этом думать, — она на мгновение зажмурилась.

Фабиан тоже не мог и не хотел. Но по другой причине, разумеется.

— Как я могу тебе помочь? — он все еще не убрал руку с ее груди и подумал, что подобные жесты точно не помогут. — Вряд ли вот такие наши встречи делают лучше.

— Это все, что у меня есть. — Изабелла обхватила его лицо ладонями и скользнула пальцами в волосы.

Фабиан едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Это было бы невежливо.

Никаких сомнений, он был прав, когда думал, что Лили создана ему в наказание. Сколько еще таких девиц в Хогвартсе, которым он улыбается или улыбался когда-то, а те считают, что приглянулись ему.

— Прости, — обессиленно сказал Фабиан. — Я знаю, что этого недостаточно.

Изабелла слабо улыбнулась:

— Ну, сколько есть.

Он с облегчением убедился, что в ее глазах нет слез. Фабиан, как большинство мужчин, не понимал, что делать, если девушка плачет. Успокаивать ее или отойти подальше. Плачет она, потому что напридумывала себе всякого, или ей в самом деле плохо, больно, паршиво. Или просто месячные скоро. Лет с пятнадцати Фабиан знал, что «месячные скоро» — очень даже весомая причина разреветься посреди урока.

Пока они одевались, Изабелла молчала, но когда Фабиан подошел к двери и повернулся к ней, шагнула к нему и коснулась ладонью груди.

— Я вижу, что тебе плохо, Фабиан. Тебя что-то беспокоит. Ты после каникул сильно изменился. У тебя что-то дома случилось?

Случилось, но не у него дома.

Он погладил Изи по щеке.

— Все в порядке. Ну, за исключением того, что творится вокруг.

— Фабиан, я слышала, Мальсибер умерла. Ты из-за этого переживаешь? Есть вероятность, что тебя накажут? — взволнованно спросила Изабелла.

— Раз до сих пор мне не предъявили никаких обвинений, не думаю, что меня привлекут официально, — горько усмехнулся он. — Но, думаю, меня уже вычеркнули из списка желанных гостей в доме ее отца. Так или иначе, мне нечего стыдиться.

— Разумеется, — почти возмущенно кивнула она, будто Фабиан в чем-то винил себя. — Мальсибер использовала одно из Непростительных заклятий, ты имел полное право защищаться и защищать других.

Они расстались в холле. Замок почти опустел; только мелкие сидели по гостиным и кое-кто из старших наверняка слонялся по замку.

Изабелла нехотя отпустила руку Фабиана и скрылась в коридоре, ведущем в гостиную Хаффлпаффа.

А сам он подумал, что у него впереди целый день, чтобы разгрести огромную гору домашних заданий. Дальше тянуть уже некуда. До сих пор Фабиану удавалось кое-как договариваться с преподавателями, но на прошлом занятии Минерва заявила, что обязанности старосты школы не снимают с него ответственности за собственные академические успехи.

И Фабиан, решительно выдохнув, отправился в гостиную за сумкой.

По дороге туда встретил Элис, которая потеряла интерес к Хогсмиду примерно на пятом курсе и предпочитала проводить дни, когда все уходили в деревню, с пользой.

Фабиан помнил, что пока Гидеон не выпустился, они с Алисией использовали любую возможность перепихнуться — особенно когда спальня освобождалась от соседей. Брат предпочитал трахаться в кровати, а не по пустым классам.

— Что, Стеббинс все-таки не удалось вытащить тебя в Хогсмид? — поддела Элис, обнимая его за поясницу. Фабиан знал, что этот жест ничего не значит, просто она обожала трогать людей во время разговора.

— Надеюсь, мне удалось компенсировать ей мой отказ, — обтекаемо ответил он. — У тебя все хорошо, Элис?

Алисия выглядела уставшей. Неужели ей тоже приходится опускаться до утомительного написания домашних эссе в выходные?

— Наверное, — она пожала плечами, настороженно покосилась на Фабиана и, помолчав, все же неуверенно добавила: — Я слышала, аврорам сейчас приходится туго. Из рейдов часто возвращаются не все. Ты знаешь что-нибудь об этом?

Он знал, да. Гидеон писал, что Пожиратели перестали соблюдать приличия и начали выступать в открытую. Только благодаря Оливеру Долишу и Чарльзу Поттеру аврорский корпус до сих пор не превратился в бутафорский филиал служителей Волдеморта.

— Это правда. С Рождества погибли пятеро. — Фабиан остановился и обхватил ее за плечи. — Напиши ему, Элис. Гидеон никогда не сделает этого первым. Напиши сама.

Он понимал, почему Алисия переживает. Почему ее всегда гладкий лоб теперь перечеркнут морщиной как царапиной.

— Да ну тебя, Прюитт. Нужны ему мои записки, — ее голос дрогнул, хотя Элис и скорчила равнодушную физиономию.

— Нужны. Напиши! — крикнул он уже издалека, когда они разошлись. Фабиан не мог быть в этом уверен, но брата знал достаточно хорошо, чтобы надеяться на удачу.

Назвав Полной Даме пароль, он толкнул портрет и нос к носу столкнулся с профессором Синус.

— О, простите, мэм, — машинально произнес Фабиан, а сам подумал, что ей понадобилось в гостиной Гриффиндора, да еще и в воскресенье.

— Ничего страшного, Прюитт. Я училась в Равенкло и до сих пор не понимаю, как можно открыть этот ваш портрет и не убить никого при этом.

— Что вы здесь делаете?

Она выглядела слегка обеспокоенной, но тем не менее с улыбкой прищурилась и вкрадчиво произнесла:

— Вообще преподаватели не обязаны отчитываться перед студентами, но… давай будем считать, что я искала тебя. И нашла. Насколько я помню, ты так и не сдал мне практическую работу, которую пропустил.

— Хотите сказать, вы лично пришли к нам в общую комнату, рискуя пришибить кого-нибудь портретом, чтобы заставить меня ее выполнить? — дерзко предположил Фабиан, и Синус лениво рассмеялась.

— Ну ты и наглец, Прюитт.

— Вы первая начали. — Она вроде как действительно не собиралась уходить, поэтому Фабиан пожал плечами: — Я только сумку возьму. Собираюсь все-таки дойти до библиотеки сегодня.

За большинством дверей было тихо, только в ближайших к лестнице комнатах слышались голоса. Подумав о первокурсниках, Фабиан почувствовал себя старым. Хотел бы он вернуться на семь лет назад и не испытывать ничего, кроме сожаления по поводу того, что в Хогсмид пока нельзя.

— Не жаль вам тратить свой выходной на недобросовестных студентов? — завел ничего не значащую беседу Фабиан, пока они с Синус поднимались по лестнице в Восточном крыле. — Или вам тоже наскучил Хогсмид?

— Хогсмид наскучил мне еще на шестом курсе, — фыркнула та. — А еще мне наскучили попытки Себастьяна зазвать меня в одно из тех вульгарных кафе, куда ходят школьники.

Фабиан оценил откровенность и лишний раз убедился в своем предположении, что в кабинет Синус они идут вовсе не ради практической работы.

— Стоит признать, что выбор кафе в деревне невелик, — кивнул он, когда профессор вставила ключ в замочную скважину и распахнула дверь. — Но вы ведь, в отличие от нас, можете сходить туда в любой день, без толпы зрителей.

— Дело не в толпе, Фабиан, — снисходительно сказала Синус, — а в том, что я не хочу идти туда с Себастьяном. Я предпочитаю провести воскресенье за практической работой. И день подходящий; число тринадцать как нельзя лучше подходит для того, чтобы закончить незавершенные дела.

Все это смахивало на жирный намек.

Танец на балу был лишь началом. И эти ее слова за завтраком не так давно: «Потом отработаете».

Синус подошла к нему так близко, что коснулась сиськами.

— Поцелуй меня.

— Вы серьезно? — он не думал, что она так резво перейдет к делу. — Ладно, вижу, что серьезно. За дополнительные баллы, я надеюсь?

Фабиан наклонился и прижался к ее губам точно так же, как к любым другим. Пусть Синус не носит школьную форму и лет ей на дюжину больше, чем ему, но устроена она должна быть как все женщины. И грудь у нее на том же месте, нормальная такая грудь на ощупь, не мелкая, упругая, и задница мало чем отличается от задниц однокурсниц. Пожалуй, даже лучше многих.

Фабиан азартно подумал, что это должно было произойти еще на Рождество — не с ней и не здесь, но что-то подобное. Наверное, в Лютном. Он ведь туда собирался. И отправился бы, не пригласи его Лили к себе.

Тело отозвалось на то самое воспоминание о Лили, и Синус наверняка снова записала это на свой счет.

Она, как на балу, погладила его затылок и, надавив на него, заставила продлить поцелуй.

— Профессор, вы уверены, что нам стоит продолжать? — напрямик спросил Фабиан, когда та недвусмысленно начала расстегивать мантию. — Не беспокоитесь за свою репутацию? Вдруг я окажусь неудержимо болтливым.

— Прекрати звать меня «профессор», — капризно велела она, оставаясь в одном платье. Фигура у нее оказалась отличная, ничего лишнего, но и недостатка не наблюдалось. Он уже сам не хотел останавливаться. Хоть какое-то разнообразие в череде одинаковых девиц.

— А как? — усмехнулся Фабиан, делая вид, что они всего лишь столкнулись посреди Большого зала.

Сам он прикидывал, где лучше будет ее выебать, потому что не сомневался, что и Синус не прекратит. Наверное, в ее личных апартаментах должна быть кровать. Она же на чем-то спит. Либо можно продемонстрировать свои таланты в трансфигурации, но есть крохотная вероятность, что профессор ненароком сболтнет лишнего в разговоре с Минервой.

— Как тебе будет удобнее, только не «профессор» и не «мэм».

Она потянула пояс платья и выразительно поглядела на пах Фабиана.

Наверное, самое время стать фамильярным.

— Хорошо… Констанция.

От нее пахло терпкими духами, не противно, даже приятно. Она избавилась от платья, повозилась с заколками и распустила волосы. Затем собрала одежду, отлевитировав в соседнюю комнату, поманила Фабиана за собой и уже там бесцеремонно полапала его член сквозь брюки.

— Я, кажется, начинаю понимать, за что тебя так любят однокурсницы.

— Не за это, — самоуверенно ухмыльнулся Фабиан, грубо пихнул ее на кровать и рывком стащил трусы — они, кстати, были точно такими же, как у всех девок, а не какие-то преподавательские до колен. Даже такими же мокрыми.

Констанция охотно позволила раздвинуть ей ноги и подтянуть к себе так, чтобы задница оказалась на самом краю.

Она стонала, не понижая голоса, пока Фабиан вылизывал ее.

В целом, у Синус оказалась точно такая же щель, как у всех. Такая же темная, аккуратно очерченная полоска волос на лобке. Такие же ноги, только кожа местами в тонких, как паутина, синеватых прожилках.

Он поймал себя на том, что размышляет как малолетка. Разумеется, у нее там все то же самое. И у ровесниц Фабиана там все останется более или менее неизменным спустя десять лет.

Он не стал доводить Констанцию до конца.

Она возмущенно приподнялась на локтях, когда Фабиан встал над ней в полный рост, но тут же расслабленно улыбнулась, едва он начал расстегивать рубашку.

— Я слышала, ты хочешь преподавать на следующий год, — протянула Синус, будто попросила его задержаться после урока для беседы, а не лежала сейчас перед ним, бесстыдно раздвинув ноги.

— Я еще не решил. И Дамблдор тоже, — пожал плечами Фабиан, расстегивая ремень. Она внимательно наблюдала за ним. — Да и место пока занято.

— Всем известно, что больше года на этой должности никто не держится. Скорее бы уже.

Он не понял, желает Констанция скорейшей смерти Трэдуэллу или хочет, чтобы ее побыстрее оттрахали.

Фабиан всегда носил в карманах презервативы, учитывая, как часто секс получался незапланированным. Он выудил один, прежде чем отбросить брюки с трусами в сторону, и поинтересовался, раскатывая резинку на всю длину:

— Как тебе нравится?

Ему показалось, что Констанция удивилась вопросу.

— Да как обычно, — снисходительно ответила она, приподнимая ногу и дотрагиваясь пальцами до его живота.

— Ну и отлично, — заключил Фабиан, возвращая ее ногу на место и устраиваясь между бедер.

Наверное, с возрастом приходит нежелание что-либо изобретать. Хочется просто получать удовольствие, без затейливых попыток казаться взрослее или опытнее.

В эти минуты он ощущал себя гораздо старше, чем был на самом деле — примерно как полчаса назад в гостиной, когда слышал голоса мелкоты в спальнях, — потому что мыслил примерно в том же направлении. Надоело это все. Одно и то же.

Всех этих девиц легко могла заменить всего одна, но ее у Фабиана не было.

Зато Констанцию он отодрал так, что «превосходно» по нумерологии, пожалуй, заработал за полгода до экзаменов.

— Давай, скажи это, — потребовал Прюитт, едва оба отдышались.

Она, запрокинув голову, по-блядски рассмеялась и театрально объявила:

— Двадцать баллов Гриффиндору.

— Мне кажется, я все-таки на двадцать пять поработал, — поддел Фабиан, слез с нее и вытянулся на кровати в полный рост. Надо как-то добраться до Большого зала и пожрать.

— Ты же совсем мальчишка, — пробормотала Синус, переворачиваясь на бок, прижимаясь к нему и поглаживая по плечу. — Но трахаешься не как мальчишка.