86. Прюитт (1/2)

Фабиан никак не мог забыть, как Лили вчера крутила в пальцах его значок.

Ему хотелось, чтобы она продолжала бесконечно, потому что сам он в эти минуты мог беспрепятственно наслаждаться ее близостью.

Лили ускользала от него. Фабиан это чуял. Она начинала понимать, что не сможет быть с ним и с Поттером одновременно.

Рано или поздно это должно было произойти, как бы он ни надеялся, что сможет прожить так всю жизнь — и никто ни о чем не узнает. Кроме него и кроме Лили.

Иногда Фабиану казалось, что Лили — его наказание.

За десятки разрушенных девичьих мечт.

Его желание быть с ней, любить ее копилось где-то в горле и с трудом находило выход.

Вчера Лили, кажется, испугалась, когда Фабиан набросился на нее, едва оказавшись наедине.

Он свирепствовал на защите, чтобы избавиться от того, что жгло пальцы. Магия получалась мощной, лишала противников сознания, но ощущение обессиленности не приходило.

На тренировке Фабиан с такой силой швырял квоффл, что чуть не пришиб Блэка, а в воскресенье он всю ночь ебал Изабеллу, чем спровоцировал очередной приступ прилипчивости, однако ничуть не облегчил свое состояние.

За ребрами в последнее время ныло постоянно. Уже недели две.

Так болела в груди привязанность.

Второй семестр не дополз даже до своей половины, а Лили одним своим существование все же успела перебить ему хребет.

В тот самый момент, когда поцеловала его. Сама.

Фабиан прижимал Лили к себе и чуял, как немеют пальцы.

Пару раз за эти две недели ему в голову пришла дикая мысль не навязываться. Прекратить целовать ее в губы. Перестать обнимать ее первым. И просто подождать: если Лили придет к нему снова, значит, можно будет ее уложить — и дело с концом. Дать ей понять, что он правда готов завязать с остальными ради нее. Она нерешительная в этих делах. Это тебе не Мэри. А сам Фабиан первый шаг делал сотни раз.

Но всякий раз, когда в голову приходила эта дельная со всех сторон мысль, он спрашивал себя, а что будет, если Лили не придет. Фабиан снова будет целовать ее в щеку по утрам под подозрительным взглядом Поттера — в лучшем случае. А через полгода они с Лили расстанутся навсегда.

Он представлял себе подобный исход — и понимал, что не справится.

Пусть уж лучше так. Фабиан ведь ее не заставляет. Не пристает. Не уговаривает.

Возможно Лили принимает эти поцелуи за дружескую помощь, потому что видит, как ему плохо без нее. А может, она что-то испытывает. Она ведь не говорит ничего толком. А Фабиан ничего толком не спрашивает.

Впервые в жизни не знает, как подступиться к девушке. Расскажешь кому — не поверят.

Брат наверняка посоветовал бы ему обратиться к целителям. Лучше сразу на пятый этаж.

Он и сам подумывал сходить к мадам Помфри за Умиротворяющим бальзамом. Всегда можно наплести что-нибудь про надвигающиеся экзамены.

Вчера, вернувшись из Выручай-комнаты, он достал карандаши, которые дал ему Дирк, и папку с листами бумаги.

Фабиан кое-как нашел нужное положение карандаша в руке — все-таки перо куда привычнее — и попробовал схематично набросать профиль. Получалось плохо, ему казалось, должно быть гораздо легче. Но это и к лучшему — будет чем себя занять ночами.

Фабиан носил одну из фотографий, сделанных на балу Рупертом, во внутреннем кармане мантии. Зачем, Фабиан сам не смог бы сказать, учитывая, что он и без того видел Лили в Большом зале, на защите и в коридорах.

Но ему так было спокойнее.

Как будто Лили, а точнее ее изображение, помогало сердцу биться, когда оно спотыкалось.

— Эванс наконец-то созналась.

Они с Мэри спускались вместе на завтрак, и Фабиан, обеспокоенный, что та одна, без Лили, не сразу понял, о чем она говорит.

— В чем созналась? — настороженно прищурился он, чувствуя надвигающийся шквал.

— В том, что вы сосались, — равнодушно бросила Мэри, будто их с Лили поцелуи давно были общеизвестным фактом.

Фабиан за долгие годы, казавшиеся веками, научился врать в глаза.

Мэри вполне могла блефовать.

Сначала нужно узнать у Лили, правда ли это, прежде чем подтверждать.

Он не забывал братско-аврорские заветы.

— Похоже, ты ее довела, и она решила тебя позлить, — легко улыбнулся Фабиан, предусмотрительно сунув руки в карманы, чтобы не дрожали на виду. Он старался шагать непринужденно и даже засосал удачно подвернувшуюся в холле Гринграсс.

— Не-а, я ее подловила, а она попалась, — сообщила довольная собой Мэри, и Фабиан подумал, что, пожалуй, Лили, которую она застала врасплох, и правда могла признаться.

Он пока не мог сказать, хорошо это или плохо. Не мог просчитать последствия, хотя делал это сотни раз за последние полтора месяца.

На короткую секунду под ногами полыхнуло пламя, и Фабиан услышал крики давно умершей толпы. Он даже вздрогнул — настолько успел отвыкнуть от них.

Отвечать Мэри Фабиану не пришлось, потому что в Большом зале Присцилла, подставив губы под легкий поцелуй, схватила его за рукав, оттащила от стола и зашептала, нервно оглядываясь:

— Мисс Бульдог трепалась вчера в туалете, что нас будут допрашивать с использованием легилименции. Ты знаешь что-нибудь об этом?

— М-м, — нахмурился Фабиан, пытаясь выбросить из башки мысли о Лили и сосредоточиться на предстоящем собеседовании. — А Томазине откуда об этом известно?

— Рейс, к сожалению, не была столь любезна, чтобы уточнить, — прошипела Присцилла, сверкнув глазами. Иногда она становилась не по размерам дерзкой. — А Элис со спущенными трусами не стала оповещать о своем присутствии.

Фабиан машинально взял ее ладонь и погладил пальцы. Это обычно помогало успокоить любую девушку, даже циничную Мэри. С Присциллой тоже сработало; она отрывисто выдохнула и с надеждой посмотрела на него.

— Думаешь, ничего страшного? Нейдж сказал, что им Шонненфилд просто задавала кучу дурацких вопросов, без всякой легилименции. А таких, как мы, и вовсе не трогала особо.

Ну разумеется, ее цель — магглы.

Где же ты, Лили.

Фабиан устало потер глаз свободной рукой.

Пальцы Присциллы никак не могли согреться.

— Думаю, дело в том, что действующее законодательство запрещает допрашивать несовершеннолетних при помощи легилименции без письменного согласия родителей. А так они с удовольствием покопались бы в голове каждого из студентов, не только в наших.

Она встревоженно помусолила свой значок, пристегнутый к мантии, и Фабиан снова волей-неволей подумал о Лили.

Его начинало бесить, что он перестал контролировать ход своих мыслей.

— Ты так спокоен, будто тебе нечего скрывать, — прошептала Присцилла, словно залезла в его башку, опередив министерских.

— Я владею окклюменцией, — с улыбкой заметил Фабиан и дернул бровями. Она тоже через силу усмехнулась.

— Серьезно? Хотя чему я удивляюсь, — Присцилла махнула рукой, — конечно, ты ею владеешь. А я вот нет, представляешь? Как-то не рассчитывала, что умение защищать разум мне пригодится в ближайшее время.

— А тебе есть что скрывать? — серьезно спросил он, внимательно разглядывая ее лицо. — Ну, за исключением наших с Элис забав.

Присцилла явно чего-то боялась.

Будто припрятанный в шкафу скелет грозил вывалиться на глазах у дюжины зрителей.

Фабиан вспомнил ее слова, сказанные, когда они стояли в холле перед балом. Присцилла увлеклась кем-то, о ком не положено знать ни родителям, ни кому бы то ни было.

А может, речь идет о чем-то другом. Не у всех же секреты связаны с неудобной влюбленностью.

— Вот как раз наши забавы я не собираюсь прятать, пусть смотрит, — самодовольно фыркнула Присцилла и назидательно добавила: — У любого первокурсника есть что скрывать, Фабиан. А у нас — подавно. Просто наши тайны посерьезнее украденной из библиотеки книжки.

Фабиан признал ее правоту и мысленно поблагодарил брата за науку.

Он обхватил Присциллу за плечи и велел:

— Не бойся ничего. Легилименция не извлекает мысли, она лишь позволяет интерпретировать образы тем или иным образом, ты же понимаешь, как это работает. Постарайся выбросить все ненужное из головы. Шонненфилд не лезет к чистокровным. Ты ни в каких связях с магглами не замечена, так что опасаться тебе нечего.

— Прозвучало слегка осуждающе, — поддразнила Присцилла и вроде немного расслабилась. — Спасибо тебе, Прюитт, я что-то на нервах в последнее время… и удивительным образом это никак не связано с экзаменами, — она засмеялась, и оба вернулись к столу.