66-б. Эванс (2/2)

— Эванс, а ты чего все молчишь? — воскликнула Рауф. Видимо, думала, что я смогу повлиять на Феба.

Большинство взглядов обратились в мою сторону, и я пожала плечами:

— А меня все полностью устраивает. — Ремус хотя бы приставать не будет, да и Поттеру такой расклад придется по душе. Люпин с благодарностью улыбнулся мне.

Что-то слишком часто я стала переживать о том, как отреагирует Поттер.

— Слушайте, — мигом прекратил балаган Фабиан, — вам в этом составе надо будет станцевать всего один танец, максимум два. А после того, как отдадите долг школе, делитесь как хотите, е-мае, ну вы чего как дети малые.

Я не сдержала смешок, потому что вот это «е-мае» обычно слышала от Шмэри. Неужели я тоже говорю как она. Или как Феб.

Все притихли, но все равно я слышала чье-то недовольное пыхтение позади, а Фабиан перешел к вопросу внешнего вида.

— На прием все надеваем парадные мантии. Нет, Дирк, обычную нельзя, — предвосхитил вопрос Феб, когда Крессвелл вскинул кулак. — Если у кого-то нет мантии, хотя в списке она была, я точно помню, или ваша мантия кажется вам недостаточно шикарной, сообщите об этом Изабелле, — он глянул на Стеббинс, и та важно кивнула. — Что-нибудь придумаем. Подробнее предлагаю обсудить позже и отдельно — мужским и женским составом. Также напоминаю, что девушки обязательно идут с распущенными волосами.

— А Перксу как идти? — ввернула Одри, и они с Мальсиберами заржали.

Обычно Оскар собирал свои волосы длиной почти до плеч в хвост на затылке и, должно быть, считал себя модником.

Феб ухмыльнулся:

— Думаю, в данном случае он сам может принять решение. «История Хогвартса» об этом умалчивает. И последний вопрос на сегодня. Есть такие, кто не сможет станцевать даже простейший вальс? Гораций грозился лично всех научить, если таковые имеются. — Все молчали. — Я так и думал, что упоминание Слагхорна поможет, — довольно громко пробормотал он, склонившись к Стеббинс. Та широко улыбнулась, глядя на него. Наверное, хочет повторить то, чем они занимались в библиотеке. — Что ж, тогда расходимся. Лили, Дирк, задержитесь, у меня для вас послание от Минервы.

Ничего хорошего такое послание не предвещало.

Пока все шумно покидали класс, я шепотом спросила у Дирка, как он.

Сказал, что в порядке, но я ему не поверила.

Феб дождался, пока мы приблизимся, и сообщил:

— Ребята, Слагхорн сдал вас Минерве. — Я заметила, что на лбу его выступил пот, хотя в классе было прохладно, как обычно зимой. — Я слышал слова «пленительно», «головокружительно» и «бесподобно», и Минерва нынче уверена, что только вы способны поразить гостей чем-то такого же порядка. И я с ним согласен.

Ну да, Феб же видел нас с Дирком в Выручай-комнате — до того, как мы променяли репетиции на возможность сосаться по вечерам.

— Ну, мы вроде как и правда способны, — надменно заметил Крессвелл. — Гораций чуть не обоссался в понедельник. Даже гоблинский сервиз нам подарил. Кстати, Лили, ты его забрала?

— Ну зачем тебе этот сервиз? — я, хихикнув, закатила глаза. — У тебя хлама в спальне мало?

— Так продать же можно, — растолковал Крессвелл. — Знаешь, сколько золота выручим? На пять парадных мантий хватит, раз уж на то пошло. В общем, надо забрать.

— Вот и забирай, — отмахнулась я, подтягиваясь на руках и усаживаясь на стол рядом с Фебом.

— Короче, передай Минерве, что мы все сделаем в лучшем виде, — велел ему Дирк. — Но с нее по пятьдесят баллов каждому для Гриффиндора. Задрали уже равенкловцы с их довольными мордами второй год подряд.

— Ты предлагаешь мне сторговаться с Макгонагалл на сотню очков за танец? — на всякий случай уточнил Феб, всем своим видом давая понять, что не будет этого делать.

— Ну, намекни ей хотя бы. И пусть обозначит, что надо исполнять. Не думаю, что ее устроит танго или пасодобль, например.

— А вот какого-нибудь Ковингтона вполне устроит, — не сдержалась я, вспомнив его липкий взгляд. Феб внимательно посмотрел на меня.

— Слушай, Прюитт, я пойду, а? Представляю, сколько дерьма нам учителя за эти два дня накидали. — Фабиан открыл рот, чтобы возразить, но Дирк ему не дал: — Не думаю, что на меня нападут; вряд ли они ополчились на одну и ту же семью. У меня вроде как иммунитет теперь, как после ветрянки.

Он невесело усмехнулся, махнул нам и был таков.

— Что такое ветрянка? — спросил Феб, вытирая пот рукавом.

— Маггловская болезнь. Как драконья оспа, только от нее не умирают. Заразиться можно только раз в жизни, то есть, если переболел, уже можно не бояться. — Я посмотрела ему в глаза и задала вопрос, который крутился на языке все собрание: — Феб, у тебя что, опять болит спина?

Он сглотнул и поморщился:

— Не бери в голову, пройдет. Я знаю, что ты сейчас скажешь, но я не хочу идти к Помфри, потому что не хочу в больничное крыло. Сейчас не время.

— Но тебе же больно.

— Бывает боль и похуже, — невесело улыбнулся Феб. Я заметила, что он до сих пор носит повязку на запястье, хотя настойка растопырника давно должна была помочь.— К этой я привык, я живу с ней уже тринадцать лет.

— Как я могу помочь? — Может, мне удастся сварить то зелье, которое Фабиану дает мадам Помфри. Хотя я подозревала, что оно является легким наркотиком, и никто не позволит мне раздобыть для него ингредиенты. Впрочем, Феб думал вообще о другом.

Он, шагнув ко мне, оказался совсем рядом и коротко сказал:

— Ты знаешь, как.

— Вряд ли это поможет. — Решайся все поцелуем, в мире не осталось бы боли.

— А ты попробуй.

Меньше полутора часов назад я целовалась с Поттером, и мне не хотелось заканчивать.

А сейчас я смотрела на Феба и не понимала, почему хочу поцеловать его тоже.

Почему я веду себя как блядь. Почему не могу ему сопротивляться. И не хочу.

Фабиан направил палочку на дверь, замок щелкнул.

Он целовал меня так долго, будто забыл, что надо в какой-то момент остановиться.

Или ему правда стало легче, и Феб не желал возвращаться к боли.

Я отвечала ему сколько требовалось и продолжала бы еще столько же.

Но он опомнился и выдохнул:

— В это сложно поверить, но, кажется, мне чуть лучше.

— Или ты это себе внушил, — улыбнулась я, протянув все-таки руку — как я собиралась еще пару дней назад — и погладив его веснушки слева от носа.

Феб вроде бы задержал дыхание, потому что я не ощущала его ладонью.

— Да хоть бы и так, — прошептал он и, опустив глаза, нехотя выдавил: — Нужно идти. Будет странно, если мы придем намного позже остальных.

Мы вышли, Феб запер класс и повел меня в гостиную.

— Что вызывает эти приступы? — аккуратно уточнила я, когда мы спускались по лестнице. Вдруг эта информация поможет найти нужное средство. — Ведь у тебя же не всегда болит. Я помню, раньше вообще редко бывало и не так сильно.

— Целители пришли к выводу, что меня накрывает из-за всплеска эмоций. Мощных эмоций, которые выводят из душевного равновесия. Так что все закономерно, — он глянул на меня. — Сейчас я слишком сильно боюсь за вас. За тебя.

Я невольно задалась вопросом, что же случилось осенью, когда Феб оказался в больнице. С кем он подрался в тот самый день, и почему эта драка вызвала настолько сильный эмоциональный всплеск.

Надо же, я называю день, когда впервые легла под Поттера, «тем самым».

В башке метнулась какая-то нелепая мысль, но я не успела поймать ее за хвост.

Феб замедлил шаг, а я вовсе остановилась и сказала ему:

— Шмэри сказала сегодня одну правильную вещь. Если мне суждено умереть, это случится, даже если приставить тридцать человек охраны. Она про себя говорила, но это и ко мне относится. К любому из нас.

— Я в это не верю, — почти невозмутимо произнес Феб, сжимая мои пальцы. — Судьбу можно обмануть. Но лучше с ней договориться.

— Как ты собираешься договариваться с судьбой? — я снисходительно улыбнулась. Иногда он говорил совершенно безумные вещи, да еще таким тоном, будто считал их истиной.

— Я бы предложил что-то взамен, — легко отозвался Феб, будто заранее знал ответ, и заговорчески ухмыльнулся.

А на следующее утро он заявил, что будет учить нас с Мэри защите.