63-а. Поттер (1/2)

— Сам виноват, зачем ты позвал Маккинон? — строго спросил Лунатик.

Джеймс и сам не знал. В тот момент, когда приглашал, знал, а сейчас — нет.

Наверное, на крохотную долю секунды ему стало ее жаль. Джеймсу не было чуждо сострадание, а Марлин в субботу действительно выглядела несчастной.

Он же не собирался с ней сосаться или еще что, думал, просто сводит на вечеринку — и все.

Заодно рассчитывал позлить Эванс.

А еще Джеймс понял, что не сможет остаться в гостиной, зная, что Эванс там с Голдстейном. Кто же знал, что тот так вовремя окажется на больничной койке.

И что все эти события, произошедшие одно за другим — или все вместе, — оставят его в дураках.

Он со всей силы долбанул кулаком по стене и потер глаза под очками.

— Может, позовем Прюитта, — невозмутимо предложил Бродяга, не обращая внимания на его вспышку, — пусть отправит Маккинон следом за Голдстейном.

Питер заржал, потом осекся и помотал башкой:

— Да Прюитт в жизни своей девку не тронет. Он их только ебать умеет.

— Макдональд же тронул. — Лунатик сегодня явно пребывал в скверном настроении. Вроде и полнолуние нескоро. — А он с ней как раз трахается, между прочим. Так что на месте Маккинон я обходил бы его стороной. Особенно учитывая, что она, кажется, бесит Макдональд. А с сегодняшнего дня будет бесить еще и Эванс.

Джеймс нервно хмыкнул.

В минуты таких вот приступов раздражительности Ремус становился отвратительно прямолинейным.

— Думаешь, они вдвоем на него поднажмут и натравят на беднягу Марлин? — скептически протянул Бродяга. — Да не-е-ет. Заняться Прюитту больше нечем, кроме как исполнять их капризы. Они скорее сами затащат Маккинон в этот их туалет и утопят в унитазе.

Джеймс глянул на часы и со вздохом достал из чемодана мантию, присланную мадам Малкин на минувшее Рождество.

Чему быть — того не миновать.

— О, я смотрю, у кого-то сегодня будет секс, — присвистнул Бродяга, которого до одиннадцати лет каждые выходные рядили в подобный хлам и заставляли выходить к в таком виде к гостям. Поэтому у него выработалось стойкое отвращение к ним. И к мантиям, и к гостям.

— Боюсь, у меня не встанет на Маккинон, — небрежно отметил Джеймс.

— А кто говорил про Маккинон? Еще скажи, что ты ради нее собираешься нацепить это уродство, — фыркнул Сириус. — Подобрать тебе галстук, дорогой? — передразнил он чей-то мерзкий женский голос. — Ты уточнил, кстати, какого цвета мантия будет на Марлин? Вдруг твоя не будет гармонировать по цвету, — заржал он.

Джеймс психанул, наложил на Бродягу Силенцио, а сам вытряхнул из шкафа на кровать рубашки и взял бежевую. Мать говорила, в любой непонятной ситуации надевай бежевую сорочку оттенка кожи, она подходит к любому одеянию.

Сириус жестом велел ему хуй сосать и вернулся к чтению очередной книги из Запретной секции. На днях они в очередной раз ограбили ее, потому что «Взлет с «Корнуэльскими гиппогрифами» Бродяга почему-то забросил.

За пять минут до назначенного времени Джеймс спустился в гостиную и присел на ручку ближайшего кресла.

Пятикурсницы чуть не обоссались, как по команде захлопали глазами и нестройно поздоровались. Хотя с половиной они уже виделись сегодня в Большом зале.

— Ты на вечеринку, Джеймс? — подала голос Кэндис, грозно зыркнув на свое стадо. — Отлично выглядишь.

После субботнего матча многие девицы последние трусы готовы были отдать, чтобы пойти с Джеймсом на эту сраную вечеринку. Наверное, думали, что если не наденут трусы, быстрее окажутся с ним где-нибудь в темном углу.

— Я гораздо лучше без этого шмотья, — снисходительно бросил он, и девки захихикали.

— А с кем ты идешь?

Джеймс пропустил вопрос мимо ушей и машинально запустил руку в волосы.

Да уж, признаваться, что пригласил Маккинон, не так шикарно, как сообщать, что идешь с Эванс, например.

Вместо ответа он кивнул на лестницу, по которой торжественно спускалась Марлин. Она не спешила, наверное, хотела, чтобы как можно больше народа заметили ее с ним.

Джеймс сжал зубы и подавил желание поторопить ее.

Маккинон и так опоздала минут на пятнадцать, как и положено девке.

Пятикурсницы вдруг оживились. То ли обсуждали скандальную новость, что он позвал непонятно кого, то ли обрадовались появлению Крессвелла.

Они любили своего старосту. Лунатик вот не пользовался такой популярностью.

Джеймс обещал себе этого не делать, но все равно покосился на Крессвелла, пока Марлин еле-еле ползла по ступеням.

— Как тебе это удалось, Дирк? — прогудел Шеклболт, пожимая тому руку. Несмотря на свои четырнадцать, он уже обзавелся густым басом. — Отхватил шестикурсницу, а, — Кингсли с уважением покачал головой.

— И еще какую шестикурсницу, — поддержал один из его однокурсников.

Хватит дрочить на мою Эванс, едва не заорал Джеймс.

— Просто предложил, — пожал плечами Крессвелл. — Чего кота за яйца тянуть?

— Не кота, а кентавра, — поправила Холли.

— В моих краях говорят «кота», — отрезал он, и Джеймс понял, что Дирк намекает на маггловские края.

Когда Маккинон наконец подошла к нему на глазах у недоумевающей публики, он заставил себя сделать вид, что все идет как нужно. Будто всю свою жизнь мечтал пойти на сраное собрание клуба именно с ней.

Даже выдавил из себя какую-то ерунду насчет ее мантии.

Марлин действительно выглядела неплохо, намного лучше, чем на уроках. Накрасилась, что ли. Или что там девки делают, чтобы стать привлекательнее.

— Может, он Блэку проспорил, — донесся до Джеймса ехидный шепоток.

Маккинон сама взяла его за руку, и он подавил желание плюнуть на все это и отправиться обратно в спальню.

Пришлось напомнить себе, что нормальные мужчины так не поступают. Гребаное отцовское воспитание.

Они с Марлин пришли одни из первых. Маккинон, как ни странно, за всю дорогу едва ли сказала пару слов, и ему пришлось поддерживать беседу, болтая о всякой ерунде. Джеймс вообще-то рассчитывал, что она по своему обыкновению не будет затыкаться, и он сможет просто кивать с заинтересованным лицом.

Слагхорн пожал ему руку и с вежливым удивлением поглядел на Марлин, но все же сказал какой-то комплимент.

Да, она явно не походила на всех тех девиц, которых Джеймс приводил на собрания.

И уж точно не могла заменить собой Эванс.

Ни для него, ни для Слагхорна.

Он принес по бокалу и свой осушил залпом.

А потом Слагхорн вдруг засуетился, бросил каких-то гостей и помчался к выходу.

По этим признакам безошибочно можно было угадать, что явилась Эванс.

Джеймс старался так явно, как профессор, не демонстрировать свое желание побыстрее глянуть на нее.

Но вскоре ему представилась очевидная возможность.

Крессвелл вышел на край танцевального настила, избавился от мантии и повернулся к Эванс.

Редкие парочки разбрелись по сторонам, освобождая место.

Слагхорн важно раздвинул толпу и устроился в переднем ряду напротив Джеймса.

Джеймс не спускал глаз с Эванс и вздрогнул, когда она посмотрела прямо на него.

Она раздевалась для него. Ему так показалось.

Как у нее это получалось. Точно в один миг распахнуть глаза и едва уловимым движением скинуть мантию.

Обычно оставалось справиться с рубашкой и забрать юбку.

Но не здесь и не сейчас.

Сейчас приходилось только наблюдать, как она делает шаг к Крессвеллу, а тот уверенным движением прижимает ее к себе.

И думать о том, что Эванс ему улыбнулась.

Джеймс даже повертел башкой по сторонам, чтобы убедиться, что рядом не стоит еще кто-нибудь, кому Эванс могла улыбнуться.

Вроде никого такого не было.

Он не мог не признать, что они с Крессвеллом отлично смотрятся. Дирк держался в танце уверенно, так же, как Джеймс на поле — как рыба в воде.

Еще и петь умеет.

На крохотную секунду он пожалел, что не родился магглом и не научился всему этому. Волшебников такому не обучали, сразу сажали на метлу — и все. Если играешь в квиддич, ты успешен.

Он мог оказаться на месте Крессвелла.

Нужно было только сраную гордость запихать подальше.

«Вот теперь стой и смотри, как Эванс позволяет ему себя лапать, а не тебе», — мстительно протянул полузнакомый голос. Джеймс никак не мог вспомнить, где слышал его, но всякий раз, когда он появлялся в голове, чувствовал запах больницы.

Сию секунду в нем не было злости или желания покалечить Крессвелла.

Он ощущал только тоску и желание сдохнуть.

Это желание тоже воняло госпиталем.

— Ну какая чудесная пара! — воскликнул Слагхорн, возникая рядом и волоча за собой фотографа. — И вот отсюда еще снимите, Руперт. Любезнейшему Дирку несказанно повезло. Такие девушки, как Лили, рождаются раз в столетие, точно вам говорю.

«Такие девушки вообще не рождаются, старый ты кретин. Они ненастоящие. Их придумали магглы много веков назад. Их создают, чтобы заманивать колдунов к пруду и топить их там».

Уж Джеймс-то знал, как это бывает.

— Да уж, — хохотнул этот Руперт, покрутив объектив, — моя сестра Пенни тоже рыжая, но такое выделывать не умеет.

«Я вот по молодости позволял себе лишнего, и чуть не потерял мою Пенни», — зазвучали в башке навсегда забытые слова. Человек, сказавший их, уже с полгода гнил в земле.

Марлин настойчиво хмыкала под ухом, но Джеймс не обращал на нее внимания.

Он вспомнил, чей голос слышал все чаще в последнее время.

— Скажите, что главный приз наш, — строго велел Крессвелл, указывая на Слагхорна пальцем.

Они с Эванс остановились, и Джеймс, кажется, прозевал концовку. Дирк все еще держал ее за руку.

«А у тебя есть твоя Пенни, парень?»

— О-о, без всяких сомнений, мои дорогие! Конкурс сегодня можем не проводить, — восторженно захлопал Слагхорн. — Этот великолепный сервиз гоблинской работы ваш.

Народ вокруг до сих пор возбужденно шумел.

Маккинон взяла Джеймса под руку и попросила сходить за пуншем.

Огромный котел стоял совсем рядом с тем местом, где сейчас стояли Эванс с Дирком, и он охотно согласился поухаживать за Марлин.

— Эванс, хватай хрусталь и валим, — велел Крессвелл, надевая мантию, и Эванс задорно засмеялась, словно они были парой безбашенных воров в богатом доме.

— Нет-нет-нет, я никуда вас не отпущу, дорогие мои, — замахал руками профессор. — Я рассчитывал, что вы порадуете старика и останетесь подольше…

Слагхорн преградил Эванс путь, и Джеймс пообещал себе, что напишет следующее эссе по зельеварению чуть старательнее обычного, в знак благодарности.

Однако в этот момент к Горацию подскочил шустрый мелкий паренек, дернул его за рукав и зашептал на ухо. Тот нахмурился, но кивнул.

— Что ж, любезнейший Дирк, кажется, вам все же удастся улизнуть от меня, — он погрозил пальцем. — Профессор Макгонагалл требует вас к себе. Что вы натворили, мой мальчик? — заранее пожурил Слагхорн.

— Моя совесть чиста, — уверенно и серьезно проговорил Крессвелл и повернулся к Эванс. — Я скоро вернусь. Без меня не уходи, ладно? Нам нельзя ходить по одному.

Та встревоженно кивнула и проводила его взглядом.

Джеймс прошел мимо них к котлу с пуншем и взялся за черпак. Два стакана он наполнял минут пять, а сам подглядывал за Эванс. Она с отсутствующим видом слушала треп одного из гостей и вежливо кивала, потом взяла с проплывающего подноса бокал, но пить не стала. Будто просто хотела занять руки.

Затем к ней, как пить дать по наущению Горация, подскочил фотограф и принялся приседать вокруг, стараясь поймать нужный ракурс. Нужно будет стащить у него одну из пленок, решил про себя Джеймс.

Эванс смотрела куда угодно, но не в камеру: на важных слагхорновских гостей, на Шарлотту Мальсибер и руку Эйвери на ее заднице, на Кута, сосавшегося со Стеббинс, и на Маккинон. На Марлин Эванс пялилась чуть дольше.

А еще она пару раз взглянула на Джеймса.

Либо у него начались галлюцинации.

— Мой дорогой мальчик, не будьте дураком, — услышал Джеймс совсем рядом.

— Что? Сэр, — поспешно добавил он, обнаружив прямо под боком Слагхорна.

Кажется, тот только что назвал его дураком. Или ему послышалось.

— В шестнадцать лет все полны глупых предрассудков. Я открою вам секрет. В тридцать тоже. И в пятьдесят, и в семьдесят, разницы нет. Но в шестнадцать, мой мальчик, проще от них избавиться.

— О чем вы говорите, профессор?

— Мне было двадцать четыре, когда я впервые принял Феликс Фелицис…

Джеймс помнил, как Слагхорн рассказывал об этом на уроке. Его впечатлила новость о том, что удачу, оказывается, можно сварить.

— ...я сделал это, чтобы исправить свою давнюю ошибку, не дававшую покоя. Это был идеальный день. Без всякого сомнения идеальный. Мне везло на каждом шагу, — он помолчал и, глядя на блюдо с перепелиными тушками, закончил: — Но даже зелье удачи не помогло вернуть утраченное навсегда. Иногда нам дается всего один шанс.

Джеймс смотрел в его светлые глаза навыкате и пытался представить, что за ошибку Слагхорн совершил. Но видел только девушку, похожую на Эванс.

Он догадывался, что у Горация когда-то была своя Эванс. Не верилось, что профессор без веской причины настолько привязан к обычной студентке, пусть и очень талантливой.

— Мне нужно идти, сэр,— бросил он Слагхорну, не глядя на него, и принялся работать локтями, чтобы проложить себе путь.

Он проскочил между танцующими парами, обогнул огромный стол и наткнулся на Маккинон.

— Пойдем потанцуем? — она заглянула ему в глаза.

— Давай чуть позже, ладно? — торопливо проговорил Джеймс и заставил себя улыбнуться ей. — Из того котла все подчистую выхлебали, а я все-таки намерен найти нам пунш.

В этой сраной разноцветной толпе Джеймс не видел ни одной черной мантии.

Эванс как сквозь землю провалилась. Может, в уборную пошла? Сиськи там поправить, покурить или поссать. Они с Макдональд постоянно торчат в сломанном туалете, почти живут там.

Джеймс протиснулся к выходу и шагнул в темный коридор.

Он не знал, что говорить, если все же найдет Эванс.

Но ему нужно было ее найти.

Не могла же она уйти совсем; Слагхорн ясно дал понять, что обидится. Да и Крессвелл обещал за ней вернуться.

Эванс и правда вышла из уборной минут через пять.

И вздрогнула от неожиданности, когда Джеймс появился из тени.

— Марлин здесь нет, если ты ее ищешь, — тихо сказала она.

— Я знаю, где Марлин. Пусть там и остается.

Эванс вздохнула и собиралась пройти мимо.

Джеймс провел пятерней от носа к подбородку.