58. Поттер (1/2)

С чарами Восстановления у Голдстейна все было в порядке.

Все-таки седьмой курс, Равенкло, все дела. Макгонагалл обычно оставалась довольна ими.

Джеймс слышал, как она делилась мнением с Флитвиком.

Да и откуда бы взялся диван, на котором Голдстейн трахал Эванс, не владей он нужным заклятием. Коротковат, конечно, но места хватило, чтобы разложить ее на нем — и устроиться между ног самому.

Волосы Эванс были такими длинными, что волочились по полу.

Поттер через едва заметную щель видел, как Голдстейн прижался губами к ее груди, оставляя красноватую отметину.

Даже Джеймс себе такого не позволял. У него перехватило дыхание, будто по затылку огрели древком метлы.

Эванс прогнулась в спине и вцепилась в плечи Голдстейна, когда тот ей вставил.

Он тяжело дышал, пока ебал ее.

Размеренно так ебал, не торопясь.

Джеймс выхватил палочку и направил на замочную скважину. Что-то щелкнуло, но дверь оставалась запертой. Он саданул по ней кулаками, затем еще раз, и еще, рвался внутрь, чтобы схватить Голдстейна, снять его с Эванс, пока та не успела кончить, и разорвать на куски.

Сейчас он правда мог бы убить. Покойный Колдуэлл разрыдался бы, узнай он, насколько далеко остановился — по сравнению с Голдстейном — от настоящей опасности быть уничтоженным Джеймсом.

Дверь не поддавалась. Даже Взрывное заклятие не помогло.

Он взвыл от отчаяния и сквозь собственный вой услышал, как хрипло застонала Эванс.

Джеймс вздрогнул и замер на короткую секунду, потом очнулся и с такой силой долбанул по косяку, что оставил кровавый след.

— Я убью тебя! Убью!

Он чуял, как по лицу катятся горячие слезы.

— Сохатый! Сохатый, кого ты там собрался порешить опять, а? Да очнись ты, придурок!

Джеймс открыл глаза и подскочил на кровати.

Простыня прилипла к влажной от пота спине. Судя по очертаниям, над ним стоял Бродяга.

— Ты чего голосишь, как целка в брачную ночь?

— Да так… сон приснился.

— С участием Эванс поди?

— С чего ты взял? — огрызнулся Джеймс, надевая очки.

— Ну, ты так орал. Я и подумал — либо вы во сне сретесь, либо ты кончаешь. Хвоста вон даже разбудил. Угадал, а?

— Нет. Какой сегодня день? — он пропустил мимо ушей все его издевательские предположения и потянулся к брюкам.

— Четверг, — фыркнул Сириус. — Успокойся, матч только послезавтра, успеешь еще кого-нибудь прикончить.

Джеймс показал ему средний палец и заперся в туалете.

Он вообще-то думал не про субботу.

Сон был таким осязаемым, что до сих пор болели кулаки. Он даже рассмотрел костяшки, но не нашел на них следов.

Джеймс закрыл глаза и снова увидел засос на груди Эванс. Захотелось сейчас же изловить ее в гостиной, стащить рубашку и проверить, нет ли там чего-то такого.

Наверное, все же придется пойти на эту сраную вечеринку и проследить, чтобы она не легла под Голдстейна.

Хотя во сне Эванс сама хотела. Может, и на яву так же?

Он тоже капитан сборной, высокий, темноволосый — все как Эванс любит. И переебал кучу девок, наверное, намного больше, чем Джеймс.

Поссав и умывшись, он поглядел на себя в зеркало и сделал вывод, что едва ли уступает этому козлу. Эванс сама сказала, что Джеймс ей нравится.

Напоследок сжав кулак и согнув руку в локте, он остался доволен размером бицепса и вернулся в спальню.

Надо будет разнести хаффлпаффцев в субботу, чтобы у нее сомнений не оставалось, кто здесь лучший.

— Так, мне еще надо выпросить у Маккинон эссе для Флитвика, так что я пошел. Ее долго приходится обрабатывать, — Бродяга страдальчески закатил глаза.

— Да обработай ты ее уже один раз как следует — и получишь абонемент до конца седьмого курса, — ухмыльнувшись, посоветовал Джеймс, напяливая рубашку и запихивая в сумку учебники.

— Не, я так не могу, я только по любви, — с серьезной миной заявил тот и свалил, не оставив Джеймсу возможности спросить, было ли у Сириуса за всю жизнь хоть раз «по любви».

На самом деле, Маккинон Бродяге не нравилась, но его забавляло, как та немеет, стоило ему выдать что-нибудь пошлое.

Девки вообще становились отсталыми в присутствии Сириуса. С курса, пожалуй, только Эванс, Макдональд и какая-нибудь фригидная Броклхерст обладали иммунитетом против его сраного обаяния, хотя над подъебами его ржали вместе со всеми. Ну, они правда были крутыми чаще всего. Подъебы, в смысле.

Джеймсу бы его данные — Эванс уже давно в рот бы ему заглядывала и не смотрела ни на каких Голдстейнов.

Когда они с Питером спустились на завтрак, процесс выклянчивания домашнего сочинения уже близился к успешному завершению.

Бродяга, подперев голову рукой и заглянув Маккинон в глаза, улыбнулся как малохольный, и та сдалась. Полезла в сумку и протянула ему свиток.

— И не стыдно тебе? — усмехнулся Джеймс, склонившись к его уху. — Это же все равно, что у ребенка шоколадную лягушку отобрать.

— Ох, Маккинон-Маккинон, — вздохнула Макдональд и, повторив жест Сириуса, уткнула кулак в висок, — учишь тебя, учишь, а толку ноль. Ну сколько раз повторять: сначала пусть покажет деньги. Ну или член. Не знаю, что из этого тебе больше подходит, — они с Эванс заржали.

Джеймсу нравилось смотреть, как Эванс смеется.

Она могла бы смеяться над его шутками, например.

— Мне твои советы без надобности, — процедила Марлин, покраснев.

— Я, между прочим, дело говорю, — Макдональд как всегда было плевать, что и Бродяга, и остальные все слышат. — Ну кто в наше время бесплатно дает? Списать, — на всякий случай добавила она. — Вон, учись у старших, — она кивнула на Прюитта и Присциллу, те скорчили серьезные рожи и, едва сдерживая смех, коротко кивнули друг другу. — Ну хоть домашку по трансфигурации с Блэка стряси, я прям не знаю. Сердце кровью обливается глядеть на все это, — голосом древней Гризельды Марчбэнкс и с фальшивым сочувствием закончила Макдональд.

— Слушай, Мак-Мак, — не выдержал Бродяга, наблюдая, как рушатся результаты его многолетнего труда, — ты давай тут мне не смущай народ. Маккинон, не слушай ее, она тебя плохому научит. Однокурсники должны помогать друг другу, — пафосно провозгласил он.

Макдональд открыла рот, чтобы возразить, но ее перебил Крессвелл:

— У кого-нибудь уже были дуэли на защите? Как оно вообще?

Эта тема интересовала многих. Бродяга забыл и про Маккинон, и про Макдональд, и даже про заклинания. Джеймс тоже навострил уши.

Прюитт оторвался от увлекательного разговора с хихикающей Присциллой и сообщил:

— У нас завтра. Но ты на многое не рассчитывай, я слышал в учительской, что для пятого курса там куча ограничений.

— Ну как обычно, — проворчал Крессвелл, — все самое интересное будет у вас, да? Что за дискриминация по совершеннолетнему признаку?

— Сегодня у нас защита, после обеда, — прервал его нытье Бродяга. — Расскажем все за ужином.

— Если не поубиваете друг друга, — ввернула Бут, поправляя сиськи и рассматривая себя в добытое из воздуха зеркальце.

— А что, так можно было? — сказал Джеймс, и все заржали. Алисия ржала громче всех. Он украдкой глянул на Эванс, та посмотрела прямо на него и тут же вернулась к болтовне с Медоуз.

Какого хрена она все смотрит, но ни слова не говорит.

Пока Флитвик пол-урока вещал про замораживающие чары, Джеймс уговаривал себя подойти к Эванс и заставить все-таки расстегнуть рубашку. Убедиться, что там нет засосов.

Сон был слишком ярким.

Заодно посмотрит на нее. А то сил уже никаких нет. Тот поцелуй, не начатый из-за Макгонагалл, не давал покоя.

Так хотелось ее обнять. А еще лучше — чтобы она прижалась к нему и позволила Джеймсу взять свои слова назад. Он бы снова заставил Эванс кончить от его языка, а после просто промолчал. Или сказал лучше, что там на самом деле было — в той зачеркнутой строчке его рождественского письма.

Пусть она просто дает ему — неважно уже, по какой причине. Позволяет целовать себя и трахать. Он возьмет столько, сколько есть, а дальше — видно будет. Может, Эванс всегда будет хотеть.

Сам Джеймс уже сомневался, что когда-нибудь избавится от этой жажды — быть с ней.

После заклинаний он пристроился в конец очереди, улучил момент и, проскочив между Фоссетом и Тейлором, схватил Эванс за руку.

Она от неожиданности встала как вкопанная, и Джеймс остановился рядом.

Макдональд тоже никуда не делась, потому что за секунду до этого разговаривала с Эванс.

— Ты что-то хотел, Поттер? — вежливо поинтересовалась Эванс.

— Да. Но этим обычно не занимаются на людях, — прямолинейно заявил он.

— Кажется, именно сейчас мне стоит тактично свалить, — заметила Макдональд — и тактично свалила. Надо будет все-таки сказать Бродяге, что она офигенна, подумал Джеймс.

— Я только хотел напомнить, что ты никуда не пойдешь с Голдстейном, — небрежно сообщил он. — Мне показалось, что у Минервы на уроке ты не догнала.

— Почему? — прикинулась отсталой Эванс. Она сегодня собрала волосы на затылке, но какие-то пряди все равно лезли в глаза, и она заправляла их за ухо.

— Потому что... — Джеймс осекся. Не рассказывать же ей про сон. Это тупо, она покрутит пальцем у виска.

— Так почему, Поттер? Назови мне хотя бы одну причину, почему я не должна с ним идти? Ну, кроме той, что он тебе не нравится, — Эванс язвительно усмехнулась.