Глава 8. «Южный Крест» (1/2)

Глава 8. «Южный Крест»

«Есть два рычага, которыми можно двигать людей, — страх и личный интерес».</p>

Тео смотрел на свои дрожащие руки. Кровь, смешанная со слюной, капала на пальцы и колени. Плечи его задрожали от адреналина, что сладкой болью облизал позвоночник и осел где-то на кончиках пальцев ног. Искаженное восприятие после сильнейшего Круциатуса разноцветным маревом ослепило глаза, пока он слушал слова.

Слова, складывающиеся в предложения о:

«…прогулках с этого дня…»

«…сопровождать Грейнджер…»

«…ценой своей жизни».

Он не мог разглядеть даже лица Темного Лорда, пока кивал и говорил заученные до автоматизма фразы: да, мой Лорд; конечно, мой Лорд; всенепременно, мой Лорд.

Тошнота от боли поднялась по пищеводу, желчью омывая внутренность щек. Сливочное пиво просилось наружу. Язык мягко порезался о зубы вновь, чтобы привести в чувство.

Как же было больно. Круцио, летящее со стороны пытающихся сбежать грязнокровок и Темного Лорда с лицом змеи, отличалось разительно от того, что дал ему ощутить этот человек.

Почувствуй силу молодого Лорда. Насколько Реддл его — Тео — ненавидел? Или это было мягкое Непростительное приветственного характера? Он теперь всегда так будет начинать разговоры? Не хотелось бы.

Гребаный Том Реддл. Это был такой чудесный день, воистину. Нотт впервые не думал о Грейнджер с болью, запивая мысли алкоголем; у него почти получилась фигурка фестрала, и вот… Ночной кошмар вновь посетил его жизнь. Одетый в светлую рубашку и сверкающий серыми глазами, мужчина превращался в боггарта. Удовольствие от алкоголя пропало, поселяя в парне вновь то самое чувство обреченности, что он ощущал рядом с этим человеком. Хотя, называть его человеком почему-то язык поворачивался еле-еле.

Защищать Гермиону ценой своей жизни? Реддл бы очень удивился, узнай он, насколько давно Тео принял для себя такое же решение. Это было его второй работой после амплуа Пожирателя Смерти. Он будет сопровождать Грейнджер, Салазар…

Радость от осмысления того, что произошло буквально с минуту назад, медом смазала раны на сердце. Он будет рядом с ней и сможет помочь. Потому что то, что он узнал от отца — про ритуал, плен и ее блуждания по поместью — поразило его и не отпускало в течение нескольких дней. Лишь сегодня притупились болезненные эмоции под воздействием смеха Панси, сливочного пива и разговоров о том, что делать дальше. Он смог выдохнуть.

Ему нужно было отдыхать хотя бы иногда, потому что ритм жизни нашептывал Тео: или сходи поплавай в Черном озере с русалками, или передай привет стае диких оборотней в Запретном Лесу.

Иногда манила Астрономическая башня. Однако, сейчас, после того, что он услышал, мысли о скорой кончине и завершении его «книги жизни» отступили. Он как раз сегодня обсуждал, каким образом можно помочь Гермионе, вместе с Панси и Блейзом. Ребята также не хотели жить под гнётом Темного Лорда. И вот: подарок от этого самого Лорда упал ему прямо в руки.

Тео рассмеялся и запрокинул голову так сильно, что стало почти больно от натяжения мышц. Он не знал, почему смеялся. В магловской книге с заковыристым названием было написано, что такой смех называют смехом висельника. Шутки про смерть, про боль, — его тема. Но отвлекало одно.

Темный Лорд отдает ему Гермиону.

Отдает.

Ему.

Гермиону.

Это или сон, или Реддл сошел с ума, из-за чего бы то ни было. Быть может, Гермиона прокляла его с помощью Империо и теперь руководит им, как куклой Вуду? Гермиона сокрытый Темный Лорд?

Тео снова засмеялся. Какой абсурд.

Сексуальные фантазии о том, что он бы отдал себя гриффиндорке на блюдечке с голубой каёмочкой, с Империо или без, где она делает с ним все, что хочет, давно его не посещали. Примерно с убийства Минервы, но теперь громкий смех разразился на пустой улице, воняющей мочой и отходами. Он действительно сходил с ума по-своему, прикрываясь шуточками и выдуманными мотивами.

Но вот, челюсть клацнула, а ладони сжались на полах рубашки:

— Это реально? — спросил он у дощатой стены, но ему никто не ответил. — Мои мечты правда сбываются?

Перед ним появились ботинки, мятые брюки. Он поднял затуманенный взгляд наверх, когда кто-то схватил его за плечи и встряхнул. Пара пощечин обрушилась на него, пытаясь привести в чувство.

Тео смотрел на самого себя. Снова. Такое уже было с ним после смерти Макгонагалл, когда его проекция, кажущаяся настоящей, встряхнула и утешила, подбирая такие необходимые слова. Словно он нуждался в этом. Зеленые глаза, уставший взгляд, кудри, лезущие в лицо, искусанные губы, сигаретный дым. Его отражение. Покореженное и истерзанное. Усталое, но, все-таки, его собственное.

— Соберись, ну же! — не-Тео вновь ударил его по лицу. Голова Нотта безвольно упала на плечо. — Давай! Тео!

Он смотрел на свое же лицо и усмехнулся:

— Ты снова пришел, — Нотт растянул губы в ухмылке, — мой ангел-хранитель.

Ангел-хранитель смотрел на него и молчал. Секунды превратились в бесконечность. Тео подозревал, что все это происходило в его голове, но казалось таким реальным. Всегда в самый критический момент появлялся он сам.

Я сам себе друг, что меня с колен поднимет, — вот уж точно.

— А что будет дальше, Тео? — слизеринец усмехнулся, когда его близнец тяжело вздохнул.

— Я скажу тебе позже. Просто делай то, что считаешь нужным, — сказал не-Тео и исчез, разбиваясь на миллионы золотистых мотыльков.

Нотт зажмурился, падая на землю без опоры.

На секунду — только секунду, а казалось, что прошла целая жизнь — подумалось, что он умер. И не было ничего. Ни ангелов, ни хранителей. Альтернативная реальность, где все его мысли-мечты сбываются?

Вряд ли.

И снова это чувство, что посещало его месяц назад после убийства молодой пары грязнокровок. Камера пыток захлопнулась. Мутные капли слез смочили глаза, словно он плакал керосином.

Ощущение, что все нереально.

Искусственная жизнь.

Он умер.

Все.

Давно умер и крайне болезненно. Утонул, оседая на дне водоема. Или захлебнулся кровью в пасти опасного чудовища. Спрыгнул с Астрономической башни, ломая тело. Лег под Хогвартс-экспресс, лишаясь головы. Признался Реддлу в шпионаже, упав от точной Авады в грудь.

Умер. Нет его. Все вокруг — фикция.

Ничего нет.

Ничего.

Потому что Нотт откровенно не верил в чудеса о спасении. Он верил лишь в силу. И эта сила всегда обходила его стороной. Паника поглотила Нотта в аморфный кокон, как блошку в янтарь. Его жизнь не напоминала волшебную историю.

Скорее, это была сказка для взрослых с обязательно плохим концом и отрицательными рецензиями после. Нотт ущипнул себя и почувствовал боль. Та растеклась тягучим сплавом по руке, но все же он был жив. Жив-жив-жив.

«Дышишь? Да, дышу».

«Так дыши всегда!»

Такие недоверчивые отношения с самим собой, словно старые супруги поймали друг друга на измене — а в его случае это были очень злые супруги — начались примерно три месяца назад. О восстановлении внутренней гармонии души и тела он прочел все главы во всех доступных книгах. И магических, и магловских. Везде это называлось по-разному, да и описанное в большинстве случаев не подходило. Но вскоре он нашёл то, что происходило с ним.

Оно именовалось каким-то странным словом, которое и не выговоришь с первого раза, и он просто об этом забыл. Кажется, что мертв и все нереально, видишь перед собой мнимого доппельгангера, — пусть кажется. Это не так уж и страшно. Несколько минут Тео сможет переждать. Он привык и уже не метался с палочкой по Хогвартсу, ударяясь о стены и пытаясь «осязать» свою жизнь, крича, что все вокруг ненастоящие, Мерлин… и благо. Проходило это быстро, и сейчас не заставило ждать своего ухода: парень медленно приходил в себя.

Тео резко поднялся с земли и вытер заляпанный кровью рот, сплюнув желчь на то место, где стоял Реддл. Хотелось бы на него. Быстро очистив себя с помощью магии, пошатываясь и стреляя глазами по сторонам, вернулся в «Три метлы». Его уже ждали. Недовольные долгим отсутствием парня Блейз и Панси смотрели на него с укором.

Малфой и Дафна были на свидании. Очередном свидании. Если можно было так назвать их совокупление и обмен телесными жидкостями в подсобках Хогвартса.

— Чего ты так долго? — Блейз окинул его острым взглядом, замечая, что что-то не так.

— Я сегодня иду гулять с Грейнджер, — ответил Нотт, допивая остатки пива, дабы избавиться от привкуса крови во рту. — Меня навестил наш Господин, поймав у туалета. Он дал важное задание.

Панси и Блейз переглянулись. Паркинсон усмехнулась:

— Тебя что, в толчке гриффиндорцы подкараулили и оглушили? — Панси выгнула бровь. — Несешь какую-то ахинею.

Тео рассмеялся и выдохнул:

— Темный Лорд только что говорил со мной и сказал, что я должен выгуливать Грейнджер. Правда. Я не шучу, посмотри на мои лопнувшие капилляры в глазах — он с радостью подарил мне свой любимый Круциатус.

Панси и Блейз придвинулись к нему, подмечая и легкий тремор, и те самые лопнувшие капилляры. Бледность из-за боли, блеск прохладного пота на коже. Друзья начали ему верить. И тут же паника проступила на их лицах. Они были не подготовлены. Совсем.

Неизвестно, когда он вызовет их на разговор. И если Панси от глубокого проникновения в голову была защищена на сто процентов из-за наркотиков, показывая на поверхности лишь то, о чем думала на данный момент, то Блейз пока что очень плохо скрывал свои истинные мысли, ища способы справиться с этим. Ему везло, что Волан-де-Морту он был абсолютно не интересен.

— Но почему… именно тебя? — недоумевал Блейз.

— Узнаю сегодня вечером, пойдемте в замок. Мне дико хочется принять душ перед встречей, — Тео направился к двери, и даже боль не мешала его быстрому шагу. — Его пыточное это что-то с чем-то.

— Это же не свидание, Нотт, — засмеялась Паркинсон. — Вызови Хоупи, пусть даст тебе зелье.

— Ты так не веселись, — поддержал подругу Блейз, — что-то здесь не чисто. И да, это точно не свидание.

Тео покачал головой, обернувшись на друзей, и идя спиной вперёд продолжил:

— Оно может им стать!

— Вот же дуралей, — Блейз ухмыльнулся.

Вся троица понимала: все эти смешки лишь видимость того, что у них все в порядке. В порядке ничего не было.

Уже третий год, как Волан-де-Морт вернул себе тело, каждая из семей жила в страхе, надеясь на победу хваленого Гарри Поттера, Мальчика-который-выжил, но все оказалось хуже, чем могло быть. Многие Пожиратели уже не помнили, что их так влекло в Реддле ранее: лишь страх управлял ими. Они боялись его, исполняли приказы лишь ради того, чтобы остаться в живых.

И вот теперь общий ужас охватил всех. Они больше не знали, как поступить.

Договор между двумя сторонами был подписан вчера вечером, обещая прекращение всего, что происходило с подачи Темного Лорда. И, вроде бы они должны были радоваться, но все Пожиратели и их семьи понимали, — это только начало. Игра с другими правилами началась снова.

Только смерть Реддла могла все это прекратить, но и теперь было неясно, как это произойдет, потому что Поттер перестал быть светочем спасения…

Когда Тео рассказал друзьям, что виделся с Поттером, и описал, как тот выглядел, паника явно проявилась на их лицах. Нужно было действовать, что-то делать, но они не знали — как и что. Они все годы надеялись на Поттера.

Как же глупо.

Реддл не успокоится никогда, и если закончилась одна война, то обязательно начнется другая. Если сторона Света и радовалась происходящему, — дети в Хогвартсе ожили, когда Кэрроу вчера покинули замок — то семьи Пожирателей и сами ПСы знали, что началась другая игра, которая вновь коснется их всех. Все будет еще хуже. Даже хуже Первой магической войны, потому что этот Реддл внушал иррациональное чувство страха и поклонения. За ним легко могли пойти толпы, помани он их пальцем. Все бы вновь поверили в его речи с ароматом фальши. Даже те, кто не хотел этого.

И снова будут кровь, страдания и убийства. Этакое затишье перед бурей. И то, как Тео себя вел, строя из себя шута, лишь показывало то, что им предстоит тяжелый путь, в котором нет места промедлению. И радости места тоже не было…

Голову забивали лишь мысли о том, что ему нужно увидеть Гермиону и узнать все, о чем знала она. И эта возможность, к счастью, парню была предоставлена.

Ребята молча переглянулись, когда подошли к замку. Солнце красиво очерчивало профиль Тео. Он улыбался, и Панси захотелось улыбнуться в ответ, потому что такое выражение лица Нотта было редкостью. Чаще он ходил угрюмый и расстроенный.

Любовь правда красит людей. Она окликнула его:

— Тео!

Он повернулся к паре друзей и сощурился из-за солнечных лучей.

— М-м-м, что?

— Улыбайся чаще, — сказала Паркинсон, перекатывая в кармане фигурку кошки, что сделал для нее Нотт. — И не дави на Грейнджер, ради Салазара. Не дави! Ты же знаешь, что делать: сначала все узнай, потом действуй. Это может быть проверкой на вшивость от Лорда, как минимум.

— И будь осторожен. Если твой отец говорит правду, это действительно может быть уловкой Реддла, чтобы узнать, не хотят ли появиться дезертиры в его рядах, — добавил Блейз. — После разговора сотри ей память, пока мы не…

— Ребята! — Тео облизал губы. — Я говорил, что люблю вас?

— Каждый день слышу, — ухмыльнулся Забини и взял за руку Панси, заводя ее внутрь замка.

Они справятся. Тео прикусил нижнюю губу, улыбка все время возвращалась на его лицо.

Разница была лишь в том, что теперь он улыбался искренне.

***</p>

Реддл накинул на себя дезиллюминационные чары и прошел по знакомой тропинке в Хогвартс, сливаясь с заходящими внутрь студентами. Его встретила прохлада замка, исходящая от каменных стен. Галдеж и обрывки разговоров его совсем не волновали, ведь он знал, куда ему нужно было попасть.

Восьмой этаж. Знакомый коридор. Знакомая дверь.

Все неизменное, как вечность. Выручай-комната, где он пропадал с первого курса, обнаружив место с кроватью и камином, когда ему нужно было спрятаться от старшекурсников, которые хотели научить его уважать старших. Реддл хмыкнул, вспоминая, как те мерзавцы его «учили». После эти учителя пресмыкались перед ним и мечтали вступить в ряды Пожирателей смерти, чтобы мучить маглов.

— Идиоты… — тихо выдохнул мужчина и замедлил шаг.

Войдя в нужное место, все так же заваленное тысячелетним хламом, который, казалось, за столько лет его отсутствия лишь увеличился в размерах, он расслабился и закрыл глаза, чувствуя…

Отголосок его магии, обжигающе холодной, как айсберг, облизал послушным языком его пальцы, как соскучившийся по хозяину щенок. Реддл подошел к нужному месту и взглянул на диадему. Та сияла так ярко и красочно, словно моля любого о том, чтобы ее надели. Она была прекрасна. Единственная в своем роде вещица. Но больше радости ему придало то, что именно он из всех других нашел ее.

Он один за все сотни лет!

Когда Волан-де-Морт показал ему все воспоминания о крестражах, Том почувствовал, что впал в какую-то разновидность экстаза. Ноги его затекли, кровь прилила к щекам, а во рту собралась слюна от осознания того, что он все их собрал. Все, кроме меча Годрика… но отчего-то он считал Гермиону даже лучше реликвии Гриффиндора.

Том собрал предметы, которые будут служить его делу, увековеченные магией Реддла. Дневник и кольцо было очень жаль. Медальон, целый и невредимый, он носил на шее сам, как воспоминание о том, что он вырвался. Он подумывал о том, чтобы отдать его Гермионе в виде подарка, но был почему-то уверен, что вызовет таким презентом в ней лишь панический ужас.

Интересно, хотели ли остальные крестражи обрести тело? Реддл знал точный ответ на этот вопрос, но ему нужны были силы от практически полной души, что хранилась все эти годы в целости и сохранности. Они никогда не получат собственное тело. Мысль о том, что нужно слиться со всеми частями, стала его посещать слишком часто, но его более старшая версия в виде Волан-де Морта была непреклонна, пытаясь убедить в том, что его советы нужны более молодому Реддлу.

Глупец, иногда Тома раздражал даже он сам.

Вся политика Темного Лорда, начиная с первой магической войны, претила ему. Все было не тем. Страх бесспорно являлся замечательным фактором устрашения, но… Чем он думал, каким местом, когда вместо того, чтобы занять пост Министра и вливать в головы жителей Британии мысли о том, что он и его догмы — абсолютная власть, Реддл сидел и просто уничтожал всех волшебников, которые были против него? Из-за Дамблдора? Нет же, пусть старик и источал угрозу, его можно было победить в относительно честном бою на политической арене.

Почему он довел свои учения до того, что ему не поклонялись, а ненавидели?

Почему он нацелился на них так агрессивно и безрассудно?

Ведь Темный Лорд и весь волшебный народ должны были сплотиться под его руководством, чтобы забрать себе полную власть над маглами! Забрать то, что по праву принадлежит им, и Реддл вел бы их за собой, раскрывая истинный порядок вещей. Чистокровные волшебники получили бы власть, о которой так мечтали, и всеобщее уважение, а грязнокровки — возвышение над маглами только потому, что имеют силу, которая у оных отсутствовала.

Реддл нашел бы решение, чтобы все были довольны, а если нет, то скатертью дорога к маглам с разломанной пополам палочкой. Грязнокровки тоже наслаждались бы своим положением, пусть и не таким желанным, как у чистокровных.

Маглы должны были и вовсе умолять о том, чтобы их дети были похожими на них. Он хотел ввести закон о дошкольном образовании. Он мечтал забрать каждого ребенка и воспитать его в угоду своим идеям, подчиняя с детства. В запасе его находилось бесконечное множество вариантов, планов и идей, какими он хотел поделиться с другими.

У него было столько всего, столько знаний, которые пленяли своим совершенством. И он не понимал, как же дошло до этого… как случилось то, что случилось? Как он мог так облажаться?

Ему казалось, что все дело в крестражах. Они помутили его рассудок. Часто расщепление души было опасным, и он понял, почему — весь его разум опустел.

Чего он добивался в последние годы? Даже старшая версия не смогла ему адекватно объяснить собственную позицию. В последний год перед развоплощением все мысли Волан-де-Морта были заняты Пророчеством и мальчишкой, который якобы мог его победить.

Какой смех и позор! Темный Лорд испугался ребенка! Реддл держал в руках диадему и не мог взять в толк, почему он так себя повел в отношении Поттера? Но скоро это должно было закончиться для мальчишки. Он справится с законом о грязнокровках: с Поттером или без, тот не имел большого веса, в отличие от Гермионы, и просто избавится от него.

К сожалению, Нагайна, змея-крестраж, такая красивая и верная — он прикипел к ее красоте — должна умереть, как и Поттер, вот только парня Тому было абсолютно не жаль. Случайно созданный крестраж, также случайно вернется туда, откуда его вытащили. В тело Реддла. Идеально созданное с помощью ритуала.

Он погладил диадему по драгоценным камням и положил ее в бисерную сумочку Гермионы к чаше, что ранее принесла ему Белла из Гринготтса. Уменьшив сумочку, он запихнул ту в карман брюк и прошелся по коридорам, вспоминая, как когда-то сам здесь жил, рос и учился.

Это были его самые лучшие годы в конце обучения и самые трудные в начале. Если с приютскими мальчишками-маглами он легко мог разобраться, то с чистокровными выродками, мучившими его практически каждый день, дела обстояли хуже. Ежедневно он убирал из своей постели перед сном мертвые тела птиц, лягушек и змей. Том чинил порванные учебники, которые и так были подержанными. Латал одежду и обувь. И выслушивал насмешки о своей крови. Тонну скопившегося дерьма о том, что такой мальчик, как он, недостоин учиться здесь.

Он ненавидел их всех, лелея мысли об отмщении. Держал при себе, как самый страшный секрет, ни разу не проявив по отношению к ним агрессию. Потому что знал — задавят числом.

Над ним издевался весь факультет: тихо и глумливо, исподтишка. Никто из преподавателей и даже Слизнорт, декан их факультета, ни о чем не подозревал. Но их оскорбления оставили на душе такой отпечаток ненависти, что Реддл, маленький и одинокий, хотел убить их всех. По вечерам он ложился спать, еле успокаиваясь, чтобы не придушить Блэка или Малфоя ночью подушкой.

Реддл часто думал об их убийстве. Слишком часто. Ему было все равно, что они умрут. Он не чувствовал ничего: лишь злость, что разгрызала его легкие тяжелым вздохом, когда в очередной раз чинил свои вещи или пытался выбраться из пыльного чулана, в котором его заперли старшекурсники.

Позже Том начал отвечать. Чаша перелилась за край. Он делал им в ответ такие же вещи, что и они ему. Даже хуже. Улыбки и лесть, которые он пытался использовать раньше, не помогали. Дети не любили его, и он платил им тем же. И лишь после третьего курса он старался наладить контакт, меняя стратегию поведения, но все равно обещая им мысленную расправу. Он давал им списывать, но и это не помогало.