Глава 4. «Лебедь и Лира» (2/2)

— Ешь, — взгляд ожесточился, а вопросы были проигнорированы.

— Не буду, — она моргнула, медленно отодвигаясь, — вдруг еда отравлена.

Они играли в молчанку, и Гермиона знала, кто из них проиграет в этой дурацкой игре.

— Империо, — тихий шепот напоминал колыбельную матери.

Глаза Гермионы затуманились из-за непростительного. Лицо ее тотчас поменяло выражение. Она будучи послушной марионеткой сидела перед ним, приоткрыв рот. В голове была блаженная пустота, такая желанная, необходимая пустошь, в которой можно было остаться навсегда.

Что произошло?

Что с ней?

Да и какая разница… Так хорошо, так спокойно, будто кот с мягкими лапками пригрелся на груди, распушив хвост; как ночь перед Рождеством с ароматом какао и е́ли — тепло и уютно. Гермиона дрейфовала в теплой молочной ванне, купалась в блаженстве тишины и расслабления.

Она не понимала, где находится, лишь ощущала приятные пальцы на подбородке, поворачивающие ее лицо в сторону, легкие прикосновения. Хотелось улыбнуться и ластиться к этой теплой руке еще и еще.

— Вернись ко мне, посмотри на меня, — тихий урчащий шепот разбил тишину ее разума, — но не смей двигаться.

Глаза девушки снова увидели свет и окружение комнаты, но она со всей ясностью разума понимала, что не может сделать ничего, кроме, как открыть глаза и взглянуть на своего мучителя. Щеку очертила слеза обиды, которую она не могла стереть, лишь чувствовать абсолютную власть другого человека над ней.

Это пугало. Её мерзкая беспомощность от непростительного заклятия отбивала бешеным пульсом. Он мог приказать ей сделать, что угодно…

«… о чем бы ее еще попросить: выпрыгнуть из окна или утопиться?»

Слова Грюма на далеком четвертом курсе отозвались болью в затылочной части головы. Ей было страшно, что вот-вот сейчас она умрет. И Гарри останется один. Совсем один. Нет. Так нельзя. Они же поклялись не оставлять друг друга. Паника будто сошла на нет, как отлив на каменистом пляже.

— Ты понимаешь, что я сделал с тобой? — Том наклонился к ее уху и сделал глубокий вдох, будто наслаждался ароматом ее волос.

— Да, — непроизвольно, ей хотелось упрямо молчать, но Империус держал над ней верх.

— Правильно будет: да, мой Лорд, — усмехнулся, а ей захотелось разрыдаться. — Повтори это правильно, — дыхание на ее шее сбоило. — Давай, скажи это с улыбкой.

Ее глаза блестели от скопившихся слез, а щеки напоминали по цвету мел. Она дрожала изнутри, но ее тело было абсолютно спокойным, расслабленным, потому что она его не контролировала.

— Да, мой Лорд, — она улыбнулась, потому что он ей приказал.

Реддл улыбнулся шире в ответ, обнажая зубы; ноздри его затрепетали от частого дыхания, и мужчина нервно облизал губы, радуясь так явно, но словно искусственно. Притворство, гребаное притворство, — поняла Гермиона. Он играл роль, и сейчас Реддл был учителем, довольный, будто бы заставивший своего ученика решить сложную загадку. Его дыхание на секунду замедлилось на ее щеке, а затем стало глубже. Громкое сердцебиение отчетливо слышалось Гермионе, она дышала в такт ритмичным ударам, словно слышала музыку племён, сокрытых в джунглях, и понимала, что сердце Реддла бьется слишком быстро.

— Открой рот, — его зрачки расширились, когда она раскрыла губы, и он увидел влажность языка.

Палец медленно очертил мягкость девичьего рта, и Реддл, как завороженный, смотрел на ее бледное заплаканное лицо. Сморгнув, он отвел взгляд и взял пальцами кусочек утиного мяса, поднеся к ее раскрытому рту.

— Ешь, — она с отвращением вобрала в рот его пальцы с едой; ее глаза расширились от удовольствия из-за яркого вкуса мяса даже под заклинанием.

Медленно, надавил подушечкой ей на язык, когда она все прожевала и проглотила.

Он повторял свои действия, снова и снова, пока тарелка не опустела. Улыбнувшись, он взял стакан с соком и прислонил его к чужим губам.

— Пей, — и Гермиона послушалась, ощущая по вкусу, что в соке была успокаивающая настойка, чтобы убрать следы темной магии с ее тела.

— Ты наелась? — он пробежался взглядом по ее выпирающим ключицам.

— Да, мой Лорд.

Он наклонился к ней еще ближе, проходясь острым взглядом по ее лицу, и поднес масляные пальцы к ее губам.

— Вычисти их.

Гермиона боролась с тошнотой, открыв рот и послушно вбирая его подушечки пальцев в горячую полость. Она хотела укусить его, но зубы и язык не слушались, покорно обслуживая Реддла. Языком гриффиндорка прошлась по ногтю указательного пальца, затем среднего, напрягла губы и слизала весь вкус еды, покрывая слюной руку Реддла. Взяла его за запястье и вобрала в рот большой палец, втягивая щеки и выпустила, лизнув напоследок еще раз.

— Умница, — он тяжело дышал и схватил ее за подбородок, наклоняясь ближе. — Отлично справилась, — она так его боялась в этот момент, — такая хорошая Гермиона, — похлопал ее по щеке, размазывая ее же слюну по коже, а затем поднес пальцы к своему рту и слизал остатки ее вкуса. — Сладкая, как во сне.

И снова взмахнув палочкой, Реддл оборонительно сжал ее запястья. Гермиона пришла в себя из морока и сразу же дернулась от него, в ужасе смотря на его довольное лицо. Слезы градом полились по щекам, а тело дрожало так сильно, будто она провела ночь на морозе. Если бы можно было убить силой мысли, — то Реддла разорвало бы на куски.

— В шкафу висит одежда. Ванная комната слева полностью в твоем распоряжении. Будь готова через два часа.

Он поднялся с ее кровати и пригладил мантию, будто она помялась.

— Куда… куда мы пойдем? — всхлипнула Гермиона, прижимаясь лицом к коленям. — Зачем?

Ей было невыносимо больно и обидно, что он сделал с ней с помощью заклятия. Это было так по-слизерински подло и мерзко, что в ее рту были его… Мерлин…

— Узнаешь, — он направился на выход из комнаты, — и говорю сразу, я ненавижу ждать. Не испытывай мое терпение и не заставляй использовать на тебе сегодня другое непростительное, Гермиона.

Дверь с грохотом закрылась. Гермиона дала волю слезам. Она просидела так, скрючившись и утешая себя несколько долгих минут, пока слезы не перестали литься тяжелыми каплями по ее щекам. Эмоциональная боль длится двенадцать минут? Гермионе казалось, что она с ней на протяжении суток, стоило ей увидеть Реддла в лицо и понять, что она натворила.

Она всхлипнула и вытерла влажное лицо, поднимаясь с кровати. В носу до сих пор стоял запах Темного Лорда — резкий и душный; непроницаемость ее мнимой защиты была разрушена полностью, безвозвратно. Дурацкое первое впечатление о нем, когда она подумала, что он не такой ненормальный, как его последняя версия, испарилось вместе с его первым непростительным в ее сторону.

Хотелось выблевать все, что он ей скормил, вместе с кишками, но то зелье было необходимо ее организму, к сожалению. Она поморщилась и убрала пальцы ото рта — желание нажать на корень языка было неимоверным. Ванная комната манила. Искрящаяся чистота заставила девушку на секунду забыть о собственной истерике и подойти к зеркалу и раковине. Она обратила внимание, что здесь есть все абсолютно новые банные принадлежности, и Гермиона с остервенением начала чистить зубы, до самой крови, чтобы смыть с себя вкус чужой плоти, которая царапала ее рецепторы на языке. Она нужна Реддлу здоровой? Зачем? Зачем она ему, грязнокровка, подруга Поттера и нежелательное лицо?

Гребаный Реддл.

«Ненавижу-ненавижу-ненавижу»

Чудовища Эдгара Алана По были не такими страшными, как его душонка. Она молча проклинала его и, стоя перед огромным зеркалом в ванной, поклялась сама себе, что убьет его. Найдет способ, но убьет рано или поздно. Отомстит за все страдания Гарри и за все свои, а она была уверена, что впереди ее поджидала разинутая пасть адской расщелины. Сделает, что угодно, но никогда не встанет на его сторону.

Сплюнув кровь с пеной в белоснежную раковину, она посмотрела на лопнувшие капилляры глаз, на свою серую кожу, как крылья засушенной бабочки, и скривилась, внешность всегда заботила ее в последнюю очередь, но даже сейчас Гермиона ужаснулась от того, какой истощенной она выглядела. Больной и потерянной.

Быстро ополоснув тело и помыв голову, она надела мягкий халат, который появился в ванной вместе с подогретыми полотенцами, и прошла к шкафу, резко открывая дверцы.

Грейнджер поморщилась, весь гардероб состоял из платьев, никаких джинсов или брюк. Платья, юбки и блузы с черными мантиями. Обувь также вся была на высоком каблуке, и девушка вообще поникла. Ее ограничили даже в выборе одежды.

Быстро выбрав из всего разнообразия черное платье с длинным рукавом, но открытыми плечами и надев закрытые туфли на толстом каблуке, Гермиона накинула сверху короткую мантию и связала все еще влажные волосы в пучок. Повернувшись к зеркалу, окинула себя взглядом и немного не узнала: черный цвет она никогда не любила, предпочитая более светлые тона, но даже в этой обычной черной одежде она выглядела хорошо, лучше, чем она могла представить. На столике стояла косметика и духи, но Гермиона к ним не притронулась, зачем ей краситься, если в душе у нее гадко и мокро, для чего? Это все равно не поможет ей отвлечься.

Дверь распахнулась, Том Реддл стоял в проеме, но внутрь не входил:

— Идем, — бросил он и сделал шаг назад, дожидаясь, когда она подойдет к нему.

Они медленно шли из-за Гермионы, которая двигалась довольно неловко из-за высоких каблуков. Нога постоянно соскальзывала. Не выдержав этого, Реддл направил на нее палочку и наложил невербальное заклинание. Гермиона сразу почувствовала, что ее ноги будто снова в удобных привычных кедах, и она не могла не спросить:

— Что это за заклинание?

— Заклинание ножной подушки, раньше в Хогвартсе преподавали домоводство, мы учили много полезных для жизни заклинаний, — пояснил он и остановился около кованных ворот на улице, подавая ей руку:

— Я могу научить тебя.

Она поджала губы и посмотрела на него с ненавистью, не хватаясь ни за его рукав, ни за чистую кожу протянутой вверх ладони, а наоборот — сделала шаг назад к дому, не собираясь ему никоим образом помогать и идти навстречу.

Реддл качнул головой и приблизился к ней со скоростью змеи, хватая за руку и тем самым чуть ли не кроша кисть в захвате сильных пальцев. Она вскрикнула от боли и попыталась вырваться, упираясь каблуком в мягкую землю, но он потащил ее на границу аппарации, как брыкающуюся дикарку, так легко, словно она ничего не весила. Гермиона напрягала все свои негативные мысли про него, пытаясь применить против Реддла магию, любое заклинание, но тщетно, — ее запасы были исчерпаны полностью из-за стресса.

Они пропали в треске аппарации, на земле остались лишь следы от каблуков.