Глава 3. «Близнецы» (1/2)

Глава 3. «Близнецы»

</p>

«Кто-нибудь мог бы прийти и спасти от ужаса, но никто не пришел… потому что никто никогда не приходит».</p>

Тео как раз собирался ложиться спать, когда темная метка облизала пламенным языком его предплечье по всей площади и пощекотала острой болью тонкую кожу змеиными клыками — призыв. Он только хотел отдохнуть, но оставаться в комнате, к сожалению, было нельзя.

С тоской взглянув на желанную кровать слизеринской спальни, он переоделся в привычную одежду для собраний: черную рубашку, брюки и пиджак. Все в темных цветах.

Маску брать не стал: рейда сегодня не будет. Их никогда не бывало два дня подряд, ведь только вчера Тео вновь убил нескольких людей, оттачивая Аваду до автоматизма движения кисти. Он старался думать о них, — убитых — как о неодушевлённых предметах, населяющих пространство, потому что, если выбирать между собственной жизнью и чужой — он выберет собственную. Жить ему хотелось; жизнь, черт ее дери, была прекрасна, и он будет лгуном и лицемером, если скажет, что хотел бы иметь бо́лее мирную обстановку. Нет. Ему понравилось убивать, и теперь этого у него не отнимут. Будет, конечно, нехорошо, если Поттер выиграет войну, и Нотта будут судить за все его грехи, но разве нельзя ему развлечься? Самую капельку. Самую малость. Одним больше — одним меньше, главное, что о́н жив, потому что на войне не выбирают… Именно так он заставлял себя думать, сидя на этих собраниях, дабы не потерять лицо.

Бросив последний взгляд на желанную кровать, Тео спустился вниз. В гостиной Слизерина их, как всегда, ожидал хмурый профессор, а ныне — директор Снейп, чтобы отправиться в Малфой-Мэнор; отец так и не перестал жаловаться Тео, почему выбрали дом Люциуса, а не его.

Папа бы с бо́льшим радушием принял своего бывшего сокурсника, чем Малфой, — говорил он сыну — но Тео видел, что отец у Темного Лорда после Азкабана не в почёте, а вот сам Тео заставлял Волан-де-Морта хрипло смеяться и одобрительно кивать, когда докладывал о своих успехах и количестве обезвреженных, чаще убитых волшебников. Сердце ускорять свой бег при виде бледного безносого лица почти перестало; Тео поборол свой страх, ведь буквально вчера его боггартом перестал быть Темный Лорд. Теперь тварь превращалась в… лучше ему такими воспоминаниями не портить и без того ужасное настроение.

— Живее! — поторопил его Снейп и повел за плечо на выход; они все коснулись портключа и перенеслись в привычный зал собраний.

Тео чуть поежился от прикосновения Директора; он ненавидел, когда его кто-то трогал, — тем более у него до сих пор ныло тело после пыточного от какой-то грязнокровки, которая подловила его в одиночку на скрытом месте для международной аппарации и решила отыграться за смерти своих товарищей. Ее Круцио было не таким сильным, как у Лорда, но, произнесённое с особой ненавистью темное проклятие обретает силу во много раз больше обычного, а то — ско́лько раз он его перенес от ее руки… ему до сих пор было нехорошо.

Не привыкшему к подобной боли, для Нотта это было испытанием на уровень переосмысления болевого порога; благо, ту девку убил Фоули, что подошел к ней со спины — со спины, как крыса, и убил — и наблюдал, как Тео корчился, лежа на траве от остаточной боли. Он кинул в него зельем для расслабления мышц и ушел, напевая песенку, пока Нотт, дрожащими пальцами пытался влить зелье в глотку. Уходя, он пнул труп по ребрам, но это его не успокоило — сука-девка задела чувство собственного достоинства, а то, что его еще и спасли — подрывало его самооценку еще сильнее. До этого Лорд почти не кидался в него пыточным. Он получил Круциатус только тридцать три раза за все время служения, что было очень малым количеством, потому что Малфой получал его ка́ждое собрание несколько раз точно. Зато теперь хорек был намного терпимее к боли, а его «тренировки» с Беллой давали свои плоды: вчера он впервые убил вместо того, чтобы обезвредить.

Почему-то самого Лорда в зале еще не было: обычно он уже ждал их во главе стола и наблюдал, как все дрожали под гнетом его алых радужек, неловко рассаживаясь, словно дети, впервые посетившие Хогвартс; затем он выбирал жертв на вечер — обычно провинившихся на заданиях, одного или двоих, бывало, и троих — и мучил их, пока его глаза не наполнялись самодовольством от чужих слез, криков и телесных жидкостей, которые те не могли сдержать, это была пытка как физическая, так и моральная; и вот… он, вдоволь наигравшись, наконец-то начинал шипеть о том, чего хочет от них и делился планами на захват следующих целей.

Тео засмотрелся на кованые подсвечники и затем медленно перевел взгляд на уже сидящего за столом Фоули, — тот ему ухмыльнулся и перевел взгляд обратно на стол. Странно было видеть всех так скоро. Призывы проводились лишь раз в неделю, а это был уже второй. Что-то произошло. Что-то важное, если Господин хотел их видеть так скоро.

Может, кого-то поймали?

Кого-то ва́жного?

Тео улыбнулся и нетерпеливо облизал пересохшие губы, вот бы поймали Грейнджер… и тогда он мог бы схватить ее в охапку и бежать из страны, куда-нибудь на далекую Мальту, подальше от них всех. Рот сразу наполнился слюной от воспоминаний о ней. Нотт каждый раз надеялся на то, что ее приведут сюда живую и невредимую. В ссадинах, замученную пытками, возможно, изломанную допросами, но живую. Вылечить можно все, даже разум, а вот смерть — нет.

Они стали ближе на третьем курсе, когда Снейп рассадил их так, чтобы Грейнджер не могла помогать гриффиндорцам, а так же легко отнимал баллы с ее факультета, потому что она не могла молчать на подколы слизеринцев. Нотту она… понравилась, и он не заметил, как со временем начал просить у нее помощи на зельях, а затем находить в библиотеке и делиться книгами для чтения. Он влюблялся в нее постепенно, год за годом, но… в Гермиону Грейнджер невозможно было не влюбиться, стоило узнать ее получше, и вот теперь он сидел, как дурак, на собрании Пожирателей и ждал о ней вестей, изредка по вечерам предаваясь воспоминаниям о единственном с ней поцелуе, который сохранил в омуте памяти, просматривая этот момент снова и снова.

Он бы и сам провел с ней долгий и занимательный допрос, как нужно, чтобы его веру в дело Темного Лорда никто не смог оболгать. Нотт умеет обращаться с разумом бережно и чисто, как хирург скальпелем, даже Лорд хвалил его за усердие и обещал наградить за старания, сразу же насылая следом Круцио, — у него было интересная смена парадигм за одну минуту. Интересно, он бы отдал девушку Тео, когда вытащил бы из ее головы всю необходимую информацию?

Тео, черт возьми, надеялся, что да.

А если нет… то у него был план. Много планов — вообще-то — на все возможные исходы развития событий. На все случаи жизни. Главное, чтобы она была жива и все. Только это. Со всем остальным он справится. Она слишком ценна, чтобы ее жизнь оборвалась из-за желания повелевать какого-то ублюдка, провозгласившего себя Темным Лордом.

Он начал мечтать об их совместном красочном будущем после четвёртого курса, когда понял, что его чувства к девушке никуда не денутся. Отец попал в Азкабан в конце пятого, но успел ввести сына в курс дела. Помогала только Гермиона, которая не отвернулась от нерадивого сына Пожирателя и общалась с ним так же, как и годом ранее. Как только Таддеус, посадив сына летом перед пятым курсом, рассказал ему о возрождении Лорда, Нотт понял — рано или поздно он пойдет по стопам отца, по-другому, к сожалению, не будет. Сначала Нотт-младший испугался рассказов о Темном Лорде, но когда услышал, что Тео за хорошую службу может попросить любой подарок… он знал, что ему нужно сделать. Подарок в виде жизни Грейнджер будет как нельзя кстати, и даже, если бы она не захотела быть с ним, он бы ее отпустил, как благодарность за прекрасные года в замке…

Нотт-младший сразу заставил отца отвести его к Темнейшему волшебнику. Он сам вызвался стать Пожирателем, потому что знал, что рано или поздно это случится, так зачем тянуть. Так Нотт будет в курсе всего и сможет ей помочь, если что. Его окклюменция и легилименция были на высшем уровне, — предрасположенность от мамы, чем он очень гордился, но о чем мало кто знал. Даже она не знала.

Он принял темную метку на месяц раньше Малфоя, пока папа был в тюрьме с остальными. Раньше них всех, и желал лишь одного — исполнения своей заветной мечты.

«Абсолютно любой подарок, сынок».

А Темный Лорд хорошо награждал своих верных ПСов и вряд ли откажет в желании Тео оставить Гермиону в качестве… это уже никого не должно было заботить. Пусть для них это будет его глупым желанием поиздеваться над сокурсницей. Пусть они думают, что он запрет ее в поместье, если все пройдет по сценарию победы Темного Лорда, и она будет там плакать и страдать, а на деле — жить там со своим рыжим котом в тепле и уюте, читая обширную библиотеку его семьи и поедая свой любимый тыквенный пирог. Он позаботится о ней, залижет ее искалеченный разум теплом и заботой. Любовью… если она позволит. Тео не строил пустых надежд на ее отношение к себе после задания убить Макгонагалл. Он знал — Гермиона не простит, но попытаться стоило.

А причины он объяснять никому не должен. Она ему нравилась, и он хотел ее забрать.

Помочь.

Всё.

Улыбаясь, он со стоном потянулся и расчесал пальцами спутанные кудри, занимая место за столом ближе к Лорду, чем его отец, и кивая знакомым Пожирателям — с каждым собранием принявших метку становилось все больше. И если бы не чары незримого расширения комнаты, они бы здесь уже давно все не помещались, но чем бо́льше было новых ПСов, тем ме́ньше риск того, что тебя будут пытать, что тоже было хорошо. Тео всегда плохо переносил Круциатус, болея после в течение нескольких дней.

Отец сидел неподалеку и улыбнулся ему, подмигнув. Когда-нибудь он снова заслужит честь сидеть ближе.

Драко нервно опустился на стул рядом с ним в гнетущей тишине, — он все еще дергался, Лорд в прошлое собрание знатно на нем отыгрался за их общий промах на границе международной аппарации. Пусть Малфой и провалил задание, но впустил тетю Беллу и других на территорию Хогвартса, за что Лорд не наказал его, но держал подле себя, упиваясь его страхом, а не достижениями.

Даже Тео ощущал на кончике языка ужас однокурсника, чувствовал его с помощью легилименции, когда Темный Лорд задавал ему вопрос, и это было так смешно, что он всегда смеялся, как и Белла — громко и надрывно, словно радовался чужой боли наравне с ними. Темный Лорд будто в дополнительную насмешку не пресекал это, заставляя Малфоя то бледнеть от страха, то краснеть от ярости.

Их созвали та́к быстро и неожиданно, что Драко еще до сих пор не проснулся, — блондин то и дело тер глаза и подрагивал — последствия недавних пыток. Тео сидел и откровенно зевал, даже не прикрывая рот рукой. Панси радовала своим видом, — нацепила солнцезащитные очки на пол лица и, видимо, спала.

Дурочка, но чертовски умная дурочка, ни разу не ощутившая на себе пыточное от Лорда.

Блейз сама собранность. Он постукивал по столу пальцем, и Тео со смешком заметил, как у Драко дернулся глаз от этого равномерного стука. Итальянца Лорд как будто не замечал, миссис Забини очень много денег «пожертвовала» на развитие политики Темного Лорда, потому Забини был Пожирателем только номинально, не участвуя в рейдах, как и Панси.

Родители Малфоя тихо переговаривались между собой: бледные и дрожащие. Фоули со своим стариком скучающе сидел напротив, новый глава Аврората пугал своей схожестью с Блеками; нехороший у него был взгляд, настоящая темная лошадка. Руквуд, Яксли, Долохов, Розье, Мальсибер, его отец и Снейп молча смотрели в стену чуть дальше. Беллатриса с Рудольфусом и Рабастаном что-то обсуждала и изредка хихикала, обнажая гнилые зубы. Другие Пожиратели смерти или ровно сидели в напряженном ожидании или откровенно спали.

Тихие шаги разрушили атмосферу ожидания столовой Малфой-мэнора. Угадывалась поступь двух людей, вместо привычной одной, и шуршание чешуи Нагайны.

Тео оживленно поднял глаза выше и расплылся в улыбке — его Господин пришел, нужно поприветствовать того широкой улыбкой и блеском в глазах; он поддерживал образ и был таким же ненормальным на вид, как Белла, а вдвоем они создавали поистине веселый дуэт.

Рядом с серокожим Волан-де-Мортом стоял незнакомый юноша лет двадцати двух-пяти, но Тео не видел его в Хогвартсе раньше, возможно, он выпустился до их поступления; он молча наколдовал себе мягкий стул и сел на него справа от Темного Лорда.

Тео краем глаза увидел, как его отец побледнел и тяжело задышал, не отрывая глаз от незнакомца. Слизеринец нахмурился. Отец его знал? Откуда? И почему он выбрал место прямо рядом с их Господином, ведь его не разрешали занимать даже Белле!

После этот незнакомец достал палочку и с улыбкой провел указательным пальцем по всей длине, невербально левитируя ее на уровень глаз, и зрачки Тео расширились. Он узнал бы эту палочку из сотен тысяч других. Палочку из виноградной лозы, будто бы увитую ими по всей длине. Не раз этот жезл был направлен ему прямо в лицо в угрозе, когда они ссорились еще на ранних курсах, а острый кончик царапал щеку или грудь, но ни одно заклинание ни разу Нотта не поражало. Он узнает ее на ощупь, палочку Гермионы Грейнджер.

Гермиона…

Дыхание перехватило. Ее поймали.

Да-а-а. Но страх за ее жизнь все равно сковал грудь.

— Сегодня я получил радостную весть, — голос Лорда был хриплым, но почему-то не радостным, — мне подарили прекрасный подарок в виде Гарри Поттера и его близкой подруги Гермионы Грейнджер.

Все сразу же начали хлопать и кричать, посылая вверх столпы цветастых искр. Зал, казалось, загудел, подобно раскуроченному улью, заклинания обжигали стены и потолок.

— Пойманы!

— Мы победили!

— Убейте грязнокровку!

— Когда вы казните их, мой Лорд? — пропела Белла громче всех и облизала губы.

— Тишина! — подал голос незнакомец, но его никто будто бы не услышал.

Переглянувшись с Темным Лордом, он взмахнул палочкой, и все были сразу же привязаны к своим стульям, тут же обращая на него внимание. Тео медленно перевел взгляд на толстые веревки, опоясывающие его грудь и руки.

— Я сказал: тишина, — повторил тот совсем тихо, но его голос был отчетливо слышен.