Лёд в огне (1/2)

Из Каньона все выдвинулись на одном из скифов Дарклинга. Зоя, утерев слёзы и взяв себя в руки, быстро захватила власть на побитом стеклянном судне и заняла любопытных солнечных солдат делом, пока Толя с Тамарой поднимали Алину и ожившего Мала на борт, спрятанных под тяжелыми пальто и сложенными кафтанами. Тело Дарклинга завернули в синюю мантию одного из его падших инфернов. Алина дала ему клятву и была твёрдо намерена сдержать ее. Николай отказался передавать тело Александры кому-то другому и сам поднял ее на скиф, по-прежнему крепко прижимая к себе и переодически прислушиваясь к дыханию, надеясь услышать движения грудной клетки девушки.

Шквальные — Зоя, Надя и Адрик — выжили и остались такими же невредимыми, как до начала битвы. Они наполнили черные паруса ветром и повезли всех над мертвым песком так быстро, как позволяла их сила.

Алина лежала рядом с Малом. Он по-прежнему мучился от ужасной боли и часто терял сознание. Толя продолжал трудиться над ним, проверяя пульс и дыхание.

Где-то на скифе слышался голос Николая — хриплый из-за недавно пережитой потери, но твёрдый и уверенный. Алине хотелось увидеть его лицо, убедиться, что все нормально, услышать, что смерть сестры — нелепое недоразумение, и она сейчас просто отдыхает в одной из кают. Но Старкова почти наверняка знала, что ее ожидания не оправдаются, а видеть тело Александры сейчас было выше ее сил. Алина и сама потеряла много крови и теперь переодически выскальзывала из реальности, её изнуренный разум требовал забытья. Когда глаза начали слипаться, она схватила Толю за руку.

— Я умерла в Каньоне. Ты понимаешь? — Он нахмурился. Наверняка думал, что Заклинательница в бреду, но ей было необходимо было достучаться до него, — Это — мое мученичество, Толя. Сегодня я умерла.

— Санкта-Алина, — тихо произнес он и поцеловал костяшки бледных пальцев — изысканный жест, достойный джентльмена, приглашающего даму на танец. Алина на грани сознания молилась всем святым, чтобы он её понял.

***</p>

Тело Александры и правда спрятали в одной из кают, не желая отдавать на растерзание фанатикам. Культ Заклинательницы Льда — сестры Заклинательницы Солнца — обрёл небывалую популярность в момент. В момент смерти Санкта-Александры..

Знаете, в чем проблема святых? Они всегда погибают. И чаще всего именно их мученическая смерть и превращает их в святых.</p>

Дверь в каюту тихо скрипнула: на пороге замер Николай. Он чуть помялся, пробегаясь взглядом по неподвижному телу старшей Старковой, отмечая странное ощущение внутри вперемешку с надеждой — будто девушка просто уснула, крепко и надолго. Ланцов бесшумно прошел внутрь, осторожно присаживаясь на край кровати, опустил ладонь на ледяные пальцы Александры. Они всегда у неё мёрзли, и он любил накрывать их своими руками, согревая. Николаю нравилось думать, что он — единственный, кому сероглазая разрешила подобраться так близко, открыла сердце и позволила впустить туда тепло, растопившее лёд. Теперь же он жалел, что позволил себе эту вольность, что поддался чувствам, что сумел очаровать Александру. Сейчас никакой радости не приносило осознание того, что девушка ответила взаимностью — лучше бы не делала этого. Отчего-то Ланцов был уверен, что самолично виновен в трагичном финале жизни Заклинательницы Льда.

«Всё могло быть иначе, не подпусти ты меня так близко. Наши дороги разошлись бы, и ты была бы жива», — невозможно объяснить убитому горем человеку, что вины его в случившемся нет. Он продолжит пожирать себя изнутри этой черностью, расширяя пустоту в груди всё больше и больше.

— Я хотел сделать тебе предложение, Принцесса, — внезапно признался Ланцов, — когда всё закончится. Хотел сделать тебя своей женой и королевой.

Дрожь в голосе уже не замечалась мужчиной, зато слёзы в глазах, смешивающие пространство в единое мутное пятно, немало раздражали собственной слабостью и уязвимостью.

— Ты стала бы хорошей королевой, — немного помолчав, добавил, — Уже ею была.

За самобичеванием и грезами о возможном лучшем будущем Николай и заснул, опустив голову на переплетенные с Александрой пальцы.

***</p>

Все вернулись в Томикаяну. Алину и Мала спрятали в амбаре за яблочными прессами — на случай, если вернутся солнечные солдаты. Николай привёл себя в порядок, чтобы провести прощание с погибшими, а затем отбыть в Крибирск. Женя нашла ему форму Первой армии, стёрла признаки усталости с лица, а дальше дело было за принцем: снова надевать маску и очаровывать.

Алина настояла на погребальном костре для Александры. Она не планировала задерживаться здесь надолго, а перевозить с собой тело было слишком трудно и затратно в организации. Кроме того, сестра любила свободу, а потому ее прах, развеянный по ветру, должен был стать последним, прощальным подарком ей от близких людей.

Алина слышала от Жени, что сестра просила передать Николаю что-то в случае ее смерти, но не настаивала на раскрытии. Это была последняя воля Александры, и нарушить её своим любопытством маленькая святая не смела.

— Николай, — как-то окликнула его Сафина, на заднем дворе, где уже сооружали погребальный костёр, — Мой Царевич, — исправилась рыжеволосая, слегка поклонившись.

— Что-то случилось? — сразу спросил Ланцов.

— Нет. То есть, да. Александра просила передать вам кое-что, если она не вернётся.. — все тише с каждым новым словом произносила Женя.

Она потянулась за чем-то у карман и выудила оттуда кольцо — то самое, что Николай отдал Александре, как обещание. Он протянул пальцы к изумруду, но замер в нерешительности.

— Она просила отдать мне кольцо? — так и не коснувшись камня, Ланцов убрал руки за спину.

— Нет. Она отдала кольцо мне, чтобы мы с Дэвидом и Мишей имели средства уехать в случае победы Дарклинга, — Николай невесомо вздрогнул от упоминания этого имени, — но я посчитала, что оно должно принадлежать вам.

— Ты сказала, что она просила передать мне что-то. Что тогда, если не кольцо? — проигнорировав попытку Жени вернуть изумруд Ланцовых владельцу, спросил Николай.

— Вот, — Сафина протянула концерт, — и всё-таки заберите кольцо. Думаю, Александра хотела бы, чтобы оно было у вас, Мой Царевич, — голос непроизвольно дрожал всякий раз, стоило рыжеволосой упоминать имя своей погибшей подруги.

Николай забрал из рук Жени конверт и всё же принял изумруд, сразу спрятав его в карман. Невыносимо было смотреть на кольцо, некогда идеально сидевшее на пальце возлюбленной, зная, что больше никогда не услышит ее возмущений по поводу такого ценного подарка, больше никогда не наденет семейную реликвию ей на палец и больше никогда не признаётся ей в любви, услышав желанный ответ.