왜 이리 깜깜한 건지 (1/2)

그 손을 내밀어줘 나를 저장</p>

Карточный домик. Прекрасная аллегория, описывающее происходящее с Бантанами в последний год. Их домик был красив: четыре уровня, интересная изнанка, красочные масти.

*** </p>

______ </p>

Чимин. </p>

Какой был день? Кажется, день годовщины с Юнги, который должен был пройти прекрасно, ведь они распланировали всё наперёд. Встреча в том самом ресторане, в котором Пак и Мин задержались после ужина с друзьями, в том самом, где они, наконец, расставили все точки над «i». Дельфинарий стал бы прекрасным продолжением. Вечер в доме Чимина – прекрасным завершением. Однако, какой была бы жизнь, если бы всё шло согласно установленным планам?

Ранним утром в общий чат Бантанов пришло сообщение с не самым добрым посылом. Ли Бокхё, директор группы, созвал срочное собрание. Тема? Да, кто его знал. Пак, к примеру, подумал, что трафик просмотров на новом клипе недостаточно высок для достопочтенного господина Ли, вот он и решил нарушить идиллию выходного дня. Уже через несколько часов после злополучного сообщения все семь участников сидели за длинным столом, дожидаясь виновника торжества.

Торжество. Именно так в тот день шутили между собой парни, не зная, что уже через некоторое время им будет не до шуток.

Торжество прервалось, как только механизм считывания пропускных карт издал пищащий звук и директор вошёл в переговорную. Вступления излишни, Ли сразу начал гнуть свою линию.

– Доигрались? – Суровый взгляд начал блуждать по мемберам, словно Ли выискивал кого-то определённого.

– О чём Вы? – Намджун, как и полагалось лидеру, взял ответственность за переговоры на себя.

– О чём? – Ли посмеивался, но, скорее всего, это была нервная усмешка, граничащая с истерией, от которой директор пытался себя спасти в тот момент. – О чём… – Его взгляд остановился на Юнги, желваки заметно напряглись, а сам он скрестил руки на груди.

– Что не так? – Мину никогда не нравилось столь пристальное внимание руководства, о котором он даже не просил, поэтому ответ на пассивную зрительную агрессию последовал незамедлительно.

– Что не так, Юнги? – Ли моментально полез в карман своего пиджака, выхватил из него телефон и проделал несколько махинаций на экране. – Прочти это и скажи мне, что не так.

Смартфон очень быстро оказался рядом с Мином, и тот принялся изучать материал. С одной стороны от парня сидел Чимин, с другой – Хосок, и оба не упустили возможность узнать информацию быстрее остальных. Наверное, они ожидали чего угодно, но не очередную статью, где Чимина и Юнги обвиняют в гомосексуальных отношениях. Разве это новость? Какие только пары не составляли за всё время существования группы желтушные газеты. Так почему Ли настолько сильно зол?

– И? – Первым бросил Юнги. – Вы серьёзно созвали нас, чтобы показать статью, которая ничем не отличается от сотни других?

– Разница лишь в именах, – добавил Хосок, прекрасно понимая, что в прошлой статье на месте имени Чимина было его.

– Источник, – сухо проговорил Ли. – Посмотрите на источник.

Троица, сидевшая по одну сторону, вновь прильнула к чужому гаджету. Что же… Именно в тот момент волнение директора стало оправданным. Источник, о котором он говорил, имел большой вес и часто разоблачал айдолов, выставляя их скелеты напоказ.

– Дэйли никогда, – господин Бокхё прихлопнул по столу, зло смотря то на Чимина, то на Юнги, – не выставляет что-либо без весомых доказательств. Без фото.

– Ну и что они могли запечатлеть? – Юнги, поджав губы, продолжал гнуть свою линию. – Как я его обнимаю? – Мин усмехнулся, а Пак ощутил, как рука парня сжала его колено в этот самый момент. Юнги нервничал, но старательно играл совершенно другой образ.

– Ты ведь не настолько наивен, Юнги? – Ли устало протёр глаза, а после посмотрел на парней. – Это правда?

Чимин отчего-то хотел перетянуть нить спора на себя, но Юнги в очередной раз взял всё в свои руки.

– Мы обязаны отчитываться? – Примечательно, что за всё это время они ни разу не пересеклись взглядом.

– Контракт.

– Заплатим мы Вам эту неустойку, если что-то реальное всплывёт, а пока что, господин Ли, Вы больше наводите панику.

– Чимин, – Ли вздохнул, будто понял, что в углу с Юнги ловить нечего. У парня всегда найдётся тысяча и одна отговорка.

– Да? – Пак нехотя поднял взгляд.

– Родители знают, что их старший сын…

– Нет, – моментально обрезал Чимин.

– Что же, – Юнги с прежней улыбкой на лице поднялся и осмотрел всех присутствующих, – если это всё, что Вы хотели обсудить, то предлагаю всем пойти за раменом.

– Юнги!

Как обычно это бывает, всё завершилось кратким перформансом имени Мин Юнги и поддержкой от остальных участников группы. Все были на стороне пары, высказывали предположения, что даже если что-то и всплывёт, это будет камнем в море, и бойкот группе никто не объявит.

Если бы только так и было.

Годовщина Чимина и Юнги треснула, подобно чашке Румпеля. Вместо посещения символичных мест, они выбрали единение в доме Пака с обсуждением возможных исходов ситуации.

– Что будет? – Подкусив губу, произнёс Чимин.

– Ничего не будет, Чимми. Бокхё запаниковал раньше времени, – Юнги устало рассматривал потолок, покручивая белые пряди Пака в своих руках.

Ничего. Ничего страшного и быть не может, ведь так? Юнги прав, им всё сойдёт с рук, а если и нет… Вряд ли подобное окажет масштабное влияние на жизнь.

Было бы так просто…

Статья вышла утром следующего дня и, как верно подметил Ли, с фото-доказательствами. Общий чат Бантанов взорвался от обилия сообщений, а телефон Чимина от звонков. И ладно бы они были от разных людей, не способных справиться с навалившейся информацией, но нет. Все звонки были от отца.

– Я отойду, – сообщил Чимин, взяв телефон в руки после третьего звонка.

Стоило подумать, что сказать, но вряд ли отец дал бы хоть слово сказать.

– С добрым утром, – прошептал в трубку Чимин.

– Добрым? Пак Чимин! – Да, крик. А чего он ожидал?

– Пап, давай не будем.

– Не будем? – В его голосе явная ярость, и хорошо, что Чимин сейчас не рядом. – Чимин, мы каждую встречу тебя спрашивали про отношения, про свадьбу, про обход контракта, а ты?

– А я…

– Из этих, да?

– Я бы не был так категоричен, отец. Мне симпатичны и девушки, и парни. Но если мы говорим про конкретный период времени, то моя симпатия направлена на Юнги, да.

– Чимин, мы с мамой этого не понимаем, и эта информация… Ох, – отец тяжело вздохнул, – мать с утра не выпускает капли из рук. Ты о нас подумал? Что скажут соседи?

– То же, что говорили до этого? Отец, – Чимин сел на край ванной, иногда посматривая в зеркало на другом конце комнаты, – ты и без меня знаешь, о чём они шепчутся.

– Одно дело шептаться, другое – видеть твою фотографию, на которой ты целуешь парня.

– Парня, которого я люблю, к слову.

– Это не имеет значения, Пак Чимин. Приезжай на этих выходных, нам нужно обсудить твоё будущее.

– Отец…

– До встречи, Чимин.

Вызов завершился, а намерения отца стали прозрачны. Он не принял, не примет, как и ожидалось. В любом случае до выходных было время подготовить план к отступлению. Было. И Чимину казалось логичным продумать его вместе с Юнги. Поэтому он смахнул напряжение после разговора и вышел в комнату, но очень быстро понял, что остался один. Юнги ушёл. В такой-то момент…

_____</p>

Юнги.</p>

Всё утихнет. Обязательно утихнет, но не сейчас. Не в том хаосе, в котором несколько месяцев жил Мин Юнги. А ведь всё начиналось так хорошо. Как, конечно же, ему казалось. Юнги так хотел освободиться от оков, которыми связал его Чимин год назад. Хотел, но первый этаж карточного домика рухнул, оставив неприятное послевкусие. Да, в тот самый день Юнги хотел завершить отношения в том же месте, в котором когда-то начал.

«Прекрасное завершение дерьмового романа» – именно так бы сейчас выразился Джоэл из наилюбимейшего фильма Чимина.

Насколько был дерьмов их роман? Тяжело судить тому, для кого эти отношения являлись первыми полноценными. Юнги предложил эту авантюру в шутку, но очень быстро она перестала быть таковой. Смеха не осталось. Остались лишь мелькающие тени в комнате его квартиры. Остались лишь кристально-карие глаза, в которых он нашёл нечто глубокое и находящее отклик в сердце. Это дерьмово? Нет. Пугающе – более подходящее слово.

Первый звоночек прозвенел на съёмках одного из шоу группы. Там Чимин отчего-то решил рассказать про традиции, которых до сих пор придерживается семья. Его чёртова семья, которая никогда не примет тот факт, что по правое плечо от их старшего сына стоит не девушка, готовая подарить им наследника, а какой-то парень.

Его семья не приняла бы.

Его семья не приняла.

В тот же день, когда вышла статья, раздался звонок и по лицу Чимина всё было понятно. Юнги постарался выкроить момент, когда Пак пытался скрыть телефонные крики отца в стенах ванной комнаты, и мгновенно выскочил из квартиры.

Нужно было завершить всё ещё вчера, так почему Мин бредёт по улицам Сеула с тревожными мыслями? О том, что бросил Чимина в тяжёлой ситуации… О том, что поступил, как подонок.

Нужно было завершить всё ещё вчера, нужно поставить точку сегодня, но он всё не мог решиться. Вместо признания парню, ноги забрели в огороженный участок дома лучшего друга.

– Шу-у-уга! – Хосок встретил в своей привычной манере, горделиво улыбаясь, но, по всей видимости, взглянув на хмурое лицо Юнги, немного сбавил напор. – Да ладно тебе, не говори, что расстроился из-за статьи.

– Пиво? – По-младенчески моргал Мин, поглядывая в сторону кухни друга.

– Пиво, – кивнув, согласился Хосок. – Я уверен, всё не так плохо.

– Что именно? – Юнги тут же нашёл своё место на барном стуле. – Что родители Чимина, скорее всего, начнут желать мне смерти? Что Ли упрекнёт нас в нарушении его сокровенного контракта?

– Во-первых, – Хосок моментально прервал его, поставив холодную бутылку на стол, – родители Чимина – одни из самых понимающих людей, что я встречал на своём пути. Во-вторых, нам запрещены романы на стороне, – Хоби протянул руку и легко ткнул в плечо Юнги. – Успокойся, он не загонит вас в долговую яму.

Не загнал тогда, но через год…

– Всё это отмашки, – договорил Чон.

– Отмашки?

– Я тебя давно и хорошо знаю, Юнги. В чём настоящая причина твоей хандры? Не верю, что обычная статейка с вашей милой фотографией тебя настолько сильно беспокоит.

Хосок видел его насквозь. Всегда. Во всём. Хосок – замечательный человек и прекрасный друг. Юнги с ним повезло.

– Я хотел его бросить, – проговорил Юнги, открыв бутылку с пивом.

– Бросить? – Хосок не понимал. Да и Юнги, честно говоря, до конца тоже.

В этот момент телефон в кармане куртки начал вибрировать, но Юнги будто не замечал. Или предпочитал делать вид, что не замечает.

– Бросить. Вчера. Мне не нравилось, куда всё это вело, – отпив холодного напитка, парень повернулся к окну. – Мне не нравится, куда всё это пришло.

– И куда это пришло? – Улыбка на лице Хоби давно сменилась откровенным презрением. Хорошо этого не видеть.

– Туда, откуда нет возврата. Ли замнёт это? – Юнги усмехнулся, покачав головой. – Замнёт, превратив всё это, – он касается горловиной бутылки своей груди, а после тянет её к окну, – превратив наши отношения в ебучий фансервис.

– Думаешь?

– Да, – Мин поджал губы, наконец, решившись посмотреть на друга. – Он гомофоб, каких поискать, но не упускает ни одной возможности приставить Чонгука к Чимину или Тэхёну, чтобы поднять свои сраные рейтинги.

– Юнги…

– Юнги, – повторил он. – Юнги не хотел, чтобы этот секс по вечерам вторника с Пак, мать его, Чимином перерос в то, что мы имеем сейчас.

– В любовь?

– В жопу себе засунь это слово, Хосок, – Юнги нахмурился, отпив приличное количество пива. – Я…

– Любишь его, – Хоби самодовольно улыбнулся, дав понять, что больше перебить себя не даст. – Любишь Пак, мать его, Чимина. И даже тот факт, что ты пришёл сюда, – он тычет на стул, где сидел Мин, – тот факт, что ты хотел его бросить, чтобы не ранить, кричит об этом, Юнги. Хватит строить из себя холодного мальчика тринадцати лет без чувств и эмоций. Хоть раз.

– И что мне делать, Хосок?

– Подними трубку для начала, – Чон отмахнулся, указывая на куртку Юнги, в которой уже долгое время вибрировал телефон.

Мин вздохнул, посмотрел на Хосока, но всё же кивнул и потянулся ко внутреннему карману куртки. На экране красовалась их совместная фотография с Чимином и его имя.

– Да? – Приняв вызов, прошептал Юнги, попутно отпивая пива.

– Ты не можешь бросить меня в этом дерьме. Не можешь, Юнги, – голос на том конце телефонной трубки был расстроенным, тихим. Может быть, Мин даже уловил слёзы, но отчаянно не хотел себе в этом признаваться.

– Не могу, а с чего ты решил, что брошу? – Юнги сглотнул, понимая, что бросил. Он бросил Чимина наедине с собой.

– Ты всегда бежишь от малых проблем, а тут проблемы побольше. Нетрудно догадаться, малыш.

– Ты плачешь? – Он, наконец, решился спросить это.

– Нет.

– Я же слышу.

– Нет.

– Чимми, – Юнги уловил на лице Хосока появившуюся улыбку и принципиально отвернулся от него, качая головой. – Давай всё же сходим к дельфинам?

– Не думаю, что хорошая идея выходить куда-то в свете последних событий.

– А мы аккуратно, – он тихо усмехнулся. – Собирайся, я скоро подойду.

Верхний этаж карточного домика рухнул, но… Но, может, в этом было больше положительного, чем отрицательного. Юнги и Чимин смогли сохранить огонь, который когда-то разожгли. И даже семья Пак приняла эти отношения. Верхушка карточного домика – это самое безобидное и нестрашное обрушение сооружения. Его можно исправить в любой момент, не дав конечному результату сильно пострадать.

И да, теперь, когда прошло несколько месяцев, может быть, Мин, наконец, готов признать, что был неправ тем самым утром. Сейчас, когда под боком сопел его возлюбленный. Сейчас, когда он счастлив.

________ </p>

Намджун. </p>

Ли Бокхё – любитель нагнать смуты и излишней паники. Не дай Бог в первый час после выхода трек, клип или шоу не наберёт достаточного для него рейтинга, Ли тут же поднимет бучу. Так было всегда, так было и с не разгоревшимися скандалами. Отчего-то Намджун думал, что «скандал», который пророчил директор статье про Чимина и Юнги имел похожие корни, но всё обернулось не так радужно, как это было обычно. В этот раз Ли оказался прав. Рейтинг доверия снизился, а приличная часть фанбазы ушла. Казалось бы, почему? Намджун не понимал. Во всех его раскладах, если бы доказательства романа членов группы всплыли, они бы имели всю ту же поддержку, что и раньше. Но что-то пошло не так. Что-то рухнуло.

Спустя два месяца группа начала выходить на привычную планку, но разрушение карточного домика было не остановить. Второй этаж из карт был готов рухнуть в один момент.

Всё тот же переговорный кабинет. Всё те же лица, разве что Чимин и Юнги теперь не стеснялись садиться рядом и даже иногда держать друг друга за руки.

– Доброе утро! – Воскликнул Хосок, увидев, как двери открылись.

– Я бы не назвал его добрым, Хоби, – проговорил Ли, заняв привычное место в центре.

– Что-то случилось? – Тут же начал Намджун. Не стоит тянуть, как в прошлый раз.

– Да, случилось, – первым делом суровый взгляд директора упал на печально известную пару, а дальше… на Сокджина? Удивительно, ведь кого уж точно Ли не выделял, так это его. – Джин, каким ты был в старшей школе?

– А? – Джин заметно напрягся. – Нормальным, наверное?.. Я думал над поступлением в университет, про экзамены и прочее.

– Что такое буллинг, Джин?

Бокхё не стоило продолжать гнуть свою линию, из-за одного лишь слова всё стало понятно. Волна внезапно проснувшихся обвинений в буллинге катилась по поп миру уже второй или третий год. Стабильно раз в полгода из задворок вылезает одна из одноклассниц, выставляющая себя жертвой буллинга в школе со стороны айдола. Да, в одном из шести случаев это оказывалось правдой, а в других? Либо поломанная жизнь и шквал критики, либо бесконечные суды и выяснение правды.

– … лжёт! – Джин хлопнул по столу, чем привлёк внимание Намджуна и вытащил его из собственных размышлений.

– В таком случае нам нужно либо надавить на неё, либо судиться.

– Что лучше? Что быстрее и безопаснее? – Ким смотрел на Ли как на единственное спасение.

– Если мы надавим на неё, это может вылезти боком, – Намджун решился вмешаться. – Так что лучше суд.

– Ты так думаешь? – Обвиняемый отпустил взгляд на лидера. – Да?

– Это логично. И поможет нам восстановить некоторую часть подорванного рейтинга доверия к группе.

– Джун прав, – Бокхё кивнул и вновь вернулся к Джину. – Нужны хорошие адвокаты, ты это понимаешь?

– У нас ведь они есть?

– Конечно есть, всё в порядке.

Директор лгал. Прямо сейчас, глядя в глаза обвиняемому, лгал. Ничего не будет в порядке.

По прикидкам Намджуна рейтинг просядет в ближайшее время, когда до СМИ дойдёт информация об обвинениях. Рейтинг доверия подорвётся, а на Сокджина обрушится шквал критики и хейта. Важно не оставлять его наедине со всем этим.

Именно поэтому Бантаны являлись на каждое заседание, радовались найденным доказательствам против истицы и огорчались, когда всплывал любой факт против Джина. В день последнего заседания каждый был напряжён так, как никогда до этого. У Намджуна подрагивали колени, когда они слушали окончательный вердикт суда. Им не нужны проблемы. Сейчас уж точно не нужны.

– … Оправдан.

Конечное слово, заставившее вздохнуть спокойно и подумать о том, что, наконец, их чёрная полоса прервалась. И если бы… Если бы она прервалась. Если бы только второй этаж карточного домика не рухнул, высвободив возможность упасть и третьему…

______ </p>

Чонгук. </p>

Насколько высоким мог быть карточный дом, который возвела команда из семи человек? Как оказалось, достаточно было четырёх уровней. Первый осыпался от имени Чимина и Юнги. Второй рухнул во время судебных разбирательств Сокджина. Третий, тот самый, что положит конец четвёртому, рассыпав домик по полу, – Чонгук.

Сколько он бежит. Вот так… бежит от самого себя, от обязательств и от жизни. Кажется, года два точно. Всё дело в давлении общества. Вечном недовольстве и хейте за то, что к чему Чонгук даже не имел отношения. Ненависть за малейшие проступки, которая скатывалась в огромный снежный ком и вот уже готова была раздавить Чона. Он не справился. Нужно признать, что он не справился с давлением общества на свою жизнь, не справился с давлением своей личной жизни [или её отсутствия] на общее восприятие действительности.

Сколько ночей он уже провёл в этом полуподвальном помещении? Сколько разврата увидел и пережил? И всё это, как бы странно не звучало, помогало. Помогало забыть о переживаниях, связанных с группой и надоедливой критикой личности Чонгука. Это помогало. Но в большей степени помогали наркотики, обилие которых в притоне, заменившем Чону дом, пересекало все мыслимые масштабы.

Чонгук был аккуратен. Каждый раз. Он точно знал, что никогда не прикоснётся к лотку с внутривенными веществами, всегда выбирал порошки и таблетки в малых дозах. Всегда, кроме злополучного вечера.

Обычная посиделка в новой квартире Тэхёна. Ничего не предвещало беды, если бы не выбор фильма.

– Назови меня своим именем? – Чонгук закатил глаза. – Давай лучше вернёмся к твоим хвалебным одам новой квартире?

– Нет-нет, – Ким отчаянно пытался совладать с пультом и новым телевизором. – В этот раз у тебя не выйдет провернуть тот же фокус и перейти на кулинарные шоу. – Тэхён так по-ребячески скуксил губы, закинув голову на диван. – Я правда хочу посмотреть его с тобой, банни. К тому же моя квартира всё ещё хуже твоей. В несколько раз.

– Совсем никак не получится?

– Совсем никак не получится, – подтвердил Тэхён, наконец, нажав на плей.

Фильм хороший. Вся та характеристика, с которой Тэ отзывался о нём каждый раз, была подходящей. Всё это Чонгук знал задолго до совместного просмотра, ведь Тэхён все уши прожужжал, как только его посмотрел. Мог ли Чон лишить себя возможности узнать, о чём же так часто и так восторженно пел Ким? Вряд ли. Так от чего уже который раз он пытался отказаться от совместного просмотра? От того, что знал мотивы, знал, что может не сдержаться и вывести их дружескую посиделку в недружеское русло.

– Кино – это зеркало и фильтр реальности, – пронеслось на экране.

– Да, – моментально выпалил Тэхён.

– Да? – Шёпотом переспросил Чонгук.

– Да, – еще раз подтвердил он. – Я столько раз видел свою жизнь в отражении экрана телевизора… Сбился со счёта.

– Так почему «фильтр»?

– Потому что там она лучше? – Тихо усмехнулся Тэхён. – В разы лучше. Даже если абстрагироваться от фильмов, взять лишь наши шоу или выступления, глядя на наши лица в экранах… Сколько там настоящих нас?

– Я редко играю, и ты это знаешь.

– Я не об этом, банни, – ласково произнёс Тэхён, вновь закинул голову на диван и повернув её в сторону Чонгука.

– А о чём? – Чон проделал тот же фокус, пытаясь уловить взгляд чужих глаз в темноте.

– Не о каких-то эмоциях, а о том, кем видят нас зрители. Фильтром реальных нас, – он тяжело вздохнул, вытянув руку и коснувшись указательным пальцем груди Чонгука. – Наша дружба в реальной жизни прикрыта фильтром тайных отношений, которые Ли так любит выстраивать на монтаже. Или тот момент с отдыхом в лесу, когда ему не хватило драмы и он выстроил её между нами? Мне надоел этот фильтр. Фильтр мнимых чувств между нами.