3.10. Пора домой. (1/2)
Спустя три дня Тошка уже полностью выздоровел, оставляя только легкий кашель после болезни, что сразу легко отходил. У Женьки дни обследования тоже подходили к концу. И было известно, что обоих мальчишек должны выписать в один день. Вот только родители Жени пообещали забрать сына днем, и Антошка заранее понимал, что останется на полдня совсем один в своей палате, как и раньше. Факт того, что дети, наконец, покинут больницу, не мог не радовать, но и одновременно разочаровывал.
Ребята очень хорошо сдружились за это время, не смотря на всю разнообразность характеров. Шастун научился потихоньку понимать своего ровесника и хоть иногда думать и заботиться о чужих чувствах. Он даже стал спокойнее относиться к уколам, которые хоть и ставят не ему. Оказывается, Тихов, в отличие от своего пугливого дружка, не переживает за это совершенно, если только уколы не витаминные, ведь, по его словам, они действительно болючие.
Через пару дней после приступа Женьки у мальчишки кончился инсулин в помпе, тогда Женьке пришлось колоть инсулин в живот. Шастун молча, слегка раскрыв рот, наблюдал, как лечащий врач делает это, но на этот раз уже не пытался помешать Павлу Алексеевичу, хоть он ему и не нравился за свои шуточки… Женька даже не пискнул, а потом сказал, что и не больно было совершенно. «Хотя может быть он уже привык к такой боли…» — промелькнули в голове у зеленоглазки. Однако, это не значит, что Антошка не переживал! Он вздрагивал почти от каждого шороха, даже когда укол ещё не начался! А вот уже когда он закончился, трусишка сразу же обнял своего друга, защищая от врача с «копьем», которое он забрал в собой, чтобы выбросить.
Бесспорно, это время прошло замечательно. В детском доме мальчик никогда не мог найти столь хороших друзей, что могли бы помочь, поиграть, понять, поговорить по душам. Тоша и Женя дополняли друг друга, образуя единый целый дуэт. Тоша со своей гиперактивностью иногда подталкивал тихонького Женю на пакости, раскрепощая того, пока второй, в свою очередь, делился с непоседливым кудряшкой своим спокойствием.
— А давай еще в «UNO» поиграем пока? — аккуратно предлагает Антошка в день выписки, стараясь не показывать свое явное разочарование.
Мальчишки сидят на кроватях после всех процедур в свое законное свободное время. Женька заранее собрал все свои немногочисленные вещички, что поместились в школьный портфель и плюс еще один небольшой пакет для книг. Родители мальчишки не знают точно, когда приедут, сказав лишь, что будут примерно к обеду, Женька решил заранее собраться, чтобы потом не делать это наспех.
— Давай! — с легкой отстранённостью соглашается Тихов и тянет руку в боковой карман рюкзака, куда поместилась коробочка с игрой. Антошка, услышав ответ, сразу подбегает и залезает на кровать друга. Женька тоже слегка расстроен, и в силу своего возраста дети не знают, как должны себя вести. В глубине души оба понимают, что скорей всего больше никогда не встретятся. А что с этим делать и как реагировать, кроме банальной грусти, мальчишки явно не понимают. В душе хочется плакать, закатить истерику, убежать и капризничать, пока взрослые что-нибудь не придумают, чтобы не разлучать детей, но ребята и сами понимают, насколько это бессмысленно. Расстаться сейчас все равно придется, и мальчишки просто молча играют, лишь иногда кидая разные смешные комментарии, будто ничего и не происходит. Обсуждать этот момент никто из них не решался.
Да и зачем это делать? Нужно принять то, чего не избежать! А так… Вдруг их судьбы как-нибудь пересекутся?
Внезапно Антона осенило, и он улыбнулся, поднимая радостный взгляд на второго мальчика:
— Жень, а ты в какой школе учишься? Я город уже хорошо знаю! Я смогу приходить к тебе хоть иногда! И мы сможем встречаться, а может быть и играть! — захлопал в ладоши аккуратно, стараясь при этом не помять игровые карты.
Женя, услышав такую идею, захлопал глазками, заинтересованно посмотрев на друга:
— Я учусь в двадцать восьмом лицее. Но в саму школу тебя не пустят, так как ты там не учишься. Там вход по пропускам специальным, а вообще… — изначально мальчик сомневался, задумываясь, а после улыбнулся тому в ответ: — А мне нравится идея! Давай! Я буду очень рад, только ты будь аккуратнее и не твори глупости! — он заключает в объятия Антошку, а тот с радостью на них отвечает.
***</p>
Чуть позже обеда в палату мальчиков зашли родители Тихова. Они обнялись со своим ребёнком, несколько раз поцеловали, пока Антошка одиноко сидел на своей кушетке и грустно наблюдал за происходящим, ведь у него нет мамы, которая ласково прижмёт к груди и поцелует… У него нет отца, что крепко обнимет и растреплет кудряшки юнца… От этого становилось тоскливо. Хотя если вспомнить, как Женька рассказывал про свою учебу, то жить сразу легче. У всего есть свои плюсы. А вот Женьке приходилось хорошо учиться и делать домашнее задание каждый день, ведь родители не позволили бы поступить иначе, в то время как Антошка мог позволить себе гулять весь день по шумному городу и ходить, куда ему только вздумается.
Лечащий врач Жени спустя пару минут тоже вошёл в кабинет, рассказывая родителям о состоянии здоровья ребёнка, пока Антон поглядывал то на своего друга, с которым расстаётся, то на входную дверь, будто ожидая и своих родителей. Но ясно дело — к нему никто не придёт, кроме его лечащего врача…
Женька, понаблюдав, как взрослые общаются, вдруг вскакивает и достает небольшой блокнотик с ручкой из рюкзака. Мальчишка быстро пишет что-то на листочке, а затем аккуратно отрывает его и походит к заскучавшему другу.
— Держи! Это мой номер телефона. Можешь звонить, когда захочешь, и я обязательно отвечу, если буду не занят. Ладно? — протягивает листочек с четкими цифрами, что были написаны красивым ровным почерком. Антошка, внимательно слушая, кивает и молча берет вырванную страничку. Упоминать, что телефона у Антона нет, мальчишка не стал. Он просто аккуратно свернул листочек и убрал в свой рюкзачок, надеясь, что обязательно что-нибудь придумает.
Ребятишки прощаются, обнимаясь перед, наверное, долгой разлукой. Совсем не охота так прощаться и вообще расставаться… Им ведь так весело и хорошо было вместе! Но вот дверь палаты закрывается снаружи, а внутри остаётся одно лишь щуплое тельце на кушетке. Антошка ложится на бок и приобнимает скомканное одеяло, что служило ему некой мягкой антистресс-игрушкой. Да и удобно было лежать, приобнимая что-то. Ребёнок лежал и думал о чем-то, смотря в сторону окошка, отчего даже не заметил, как сначала в палату кто-то вошёл, а затем и встал подле кровати.
— Эй, грустный кудрявый барашек? — ладонь мужчины умещается на макушке мальчика, что тут же вздрагивает и чуть ли не отпрыгивает в сторону, испуганно таращась на Арсения, что также удивлённо посмотрел на реакцию Тоши: — Солнце, ты чего? Напугался меня? Прости, я не хотел. Я просто услышал от Павла, что ты у нас тут загрустил, вот и пришёл к тебе. А ты даже моего прихода не заметил…
— Ты просто очень тихо зашел… — спокойно произносит мальчишка, спокойно укладываясь обратно. Арсений мягко гладит мальчишку по головке, перебирая чистые, благодаря строгому Арсению, кудряшки.
За эти дни, проведенные в больнице, мальчишка мыться совершенно не собирался. Душевая комната с несколькими кабинками была на каждом этаже. Но этот ребенок не беспокоился о своем внешнем виде и не думал, что волосы на голове могут быть грязными. А вот Арсению было не все равно, кого он лечит, и любил чистоту, поэтому, заметив уже достаточно сальные кудряшки, врач мигом отправил грязнулю в душ. А после нескольких капризных отговорок ребенка, мужчина включил строгий взгляд и сам, взяв того за руку, повел в душевую комнату. Антошка вредничал, упирался, но в конце концов смирился со своей участью.
— Может тебе повесить на шею бубенчик, чтобы я не пугался? — успокаиваясь под ласковыми касаниями, мальчик улыбается, с хитринкой глянув на старшего.
— Ха-ха, я тебе что, лошадь? — игриво обижается Арсений и перемещает ладони на живот мальчишки, вдруг начиная щекотать. Мальчишка смеется и переворачивается на другой бок, пытаясь руками защитить свои ребра, но подлезть под пальцы мужчины не получалось. Мужчина не мучает ребёнка долго, поэтому почти сразу заканчивает. Он мягко проводит по тем местам и осторожно подтягивает мальчишку ближе, что умудрился укатиться на другой край кровати. — Чего ты загрустил? Жалко, что Женька уехал?
— Нет… Просто мне скучно теперь! — Арсений был прав, но признаваться в своих чувствах Антон не захотел, сам не зная почему. Было как-то неудобно. — Ну вот и что мне теперь целый день делать?!
— Скучно? Неужели? И что же мне сделать, чтобы нам не было скучно? В догонялки будем играть? — саркастично приподнимает бровь, взглянув на него, конечно же, в шутку.
Антошка же, закатив глаза, ткнул того в грудь пальцем:
— Ты не догонишь меня! А кроме того ты старенький и рассыпишься! — смеется мальчишка, тут же получая недовольный взгляд Арсения, а сам скорей дергается, прикрывая своими ладошками области ребер, чтобы предотвратить еще одну щекотку:
— Ах мы так, значит? Ну все! Держись, маленький негодник! — поднимает того на руки, закидывая на своё плечо, и похлопывает по попке легонько свободной рукой. Тоша сильно удивляется этому и тут же начинает дрыгаться:
— Эй! Отпусти! Отпусти! — стучит тому кулаками по спине и дёргается, недовольно хныча, пока Арсений уже начал куда-то идти: — Куда ты меня несёшь? — поднимает бровь, замечая, что они уже выходят из палаты: — Я буду кричать и звать на помощь! Поставь меня на пол! — не заметив от старшего реакции, Антошка кричит на весь коридор: — Спасите! Помогите! Этот дядька меня куда-то несёт! И хочет… Хочет со мной что-то сделать!
Медсестры и парочка других врачей, что находятся в коридоре, лишь смеются на такое, наблюдая забавный концерт капризульки, да и сам Арсений не сдерживает смешка: