3.5. Добрый? (1/2)
Для Антошки все также медленно и скучно текли только первые три дня лечения… И за эти дни бронхит все ещё не прошёл! Скорее бы эта болячка прошла! Никакого покоя! Каждый день одно и тоже! Радовало лишь то, что его каждый день навещал и водил на процедуры Арсений. Нет, радовал не тот факт, что его куда-то водят, а радовало то, что водит именно Арсений, а иногда он и ласками одаривал… Но все равно в свободное от процедур время было скучно!
Температура больше не была высокой — он уже шёл на поправку, потому, чтобы хоть как-то разбавить скучные серые деньки, мальчик вышел из палаты ближе к вечеру и спокойно зашагал по коридору в сторону аварийного выхода, который был расположен под лестницей, ведущей на другие этажи. Однако этой лестницей мало пользовались, ведь в больнице был лифт. Именно поэтому ребёнок пошагал туда, чтобы тихонько улизнуть и, может быть, прогуляться, а может даже сбежать, совсем не подумав о том, что у него нет тёплой одежды.
Мальчишка боязливо осматривается по сторонам, юркает в дверь, отделяющую лестничный пролет. Он смело спускается по лестнице на первый этаж, уже почти не беспокоясь быть увиденным. Лестница по всем звукам и предположениям была пуста. Антошка спрыгивает с последнего пролета, что составлял всего пять лесенок, и оказывается возле большой деревянной двери коричневого цвета. Подросток покосился на дверной проем позади, что вел в обычный коридор больницы первого этажа, и попытался открыть дверь впереди, но она не поддавалась, лишь немного шатаясь. Подняв взгляд, мальчишка заметил большой железный шпингалет и, хмыкнув, спокойно открыл дверь, прилагая небольшие усилия, чтобы сдвинуть железяку. За этой дверью, пройдя пару метров в темноту, мальчишка наткнулся на другую железную дверь. И она никак не поддавалась на толчки мальчишки. Даже не дергалась. Антон не смог нащупать никакого открывающего устройства в полной темноте, поэтому через минуту, тяжело вздохнув, мальчик все-таки зашел обратно, оказываясь в светлом помещении. Обиженно прорычав и надув губки, подросток поднимается по лестнице и, проходя мимо дверей, как раз слышит голос Арсения. Будучи неуверенным, будет ли заходить сюда старший, мальчишка, испугавшись, рванул по лестнице вверх. Подросток поднялся на второй, третий, а за тем и на четвертый этаж, обнаруживая еще один пролет наверх. Здание больницы в этом корпусе составляло всего четыре этажа, поэтому мальчик очень заинтересованно глянул наверх. Там виднелась обычная пластиковая белая дверь с замком, и в следующее мгновенье ребенок решительно пошлепал туда. Уже на середине лестницы Антон заметил, что находится здесь не один, и, слегка насторожившись, стал осторожно вглядываться. Возле двери, на полу, сидел мальчишка с книгой в руках, оперев ее на свои коленки. На вид ему было лет десять. Внимательно рассмотрев ребенка примерно своего возраста, мальчишка уже смелее зашагал к нему.
— Ты чего здесь сидишь? — спокойно спрашивает Антон, заставляя ребенка вздрогнуть и прижать книгу резко к себе. Сидящий на полу мальчик изучающе окинул Антона взглядом и, не увидев никаких движений в его сторону, вздохнул, настороженно усаживаясь так же, как и сидел.
— Читаю. — пожал плечами мальчишка, посмотрев на свою книжку. — Тут тихо, и нет никого. Ну, точнее не было до твоего появления… — спокойно говорит мальчишка, с легким недоверием смотря на Антошку. — А ты зачем тут? Если что, это мое местечко, но ты можешь тоже сюда приходить, если не будешь шуметь. — слегка улыбнувшись, отвечает незнакомый паренек, опять опуская взгляд в свою книгу.
— И что же интересного в чтении книги в тихом углу? Может, у тебя там комиксы? — заинтересованно спрашивает Антошка и подходит ближе, садясь на корточки и наклоняясь немного к тому без капли смущения: — Тут ещё и прохладно! Разве нельзя в своей палате сидеть и книжонку читать?
Младший паренек, к которому так внезапно пристали, тяжело вздохнул и отрицательно помотал головой:
— Нет, не комиксы. — сказал мальчишка, немного поежившись от пробежавшего холодка, и прикрыл книжку, демонстрируя обложку. Антон кивнул для вида, но на самом деле ничего так и не понял, ведь последний раз брал книгу в школе, и то для того, чтоб треснуть одноклассника. — Прохладно, но зато никто не надоедает и не задирает… Да и книжку тут никто не порвёт… Витька из моей палаты словно из пещеры! Наглый, невоспитанный! Как… Как дикарь! Потому уж лучше в холоде… — пожав плечами, он перевёл взгляд на кудрявого: — А тебя я тут не видел… Ты из какой палаты? И звать как? — видимо, мальчик был заинтересован тем, что его случайно обнаружил вроде бы приличный кудрявый юнец. Он говорил достаточно культурным языком, легко формулируя свои мысли, но все же вкладывая толику своей детской неопытности.
— Над тобой издеваются, что ли? Так надо сдачи давать! Иначе в нашем мире никак! Сам за себя не заступишься — никто не заступится! — хотя с этим заявлением Антона можно было бы поспорить, ведь сам был спасён Арсением, на которого чуточку положился, но все же врач ему не нравился. Как вообще врачей можно любить? Антон этого не понимал и просто слегка побаивался, хоть иногда парнишке нравилось получать от него ласку. — Я из тринадцатой палаты… Вроде… Меня врач не выпускал! Тот ещё негодяй! Представляешь, меня постоянно называет врединой и непослушным! Разве так можно? — мальчик с книжкой тихо посмеялся, пока Тоша сложил руки на груди и недовольно зафырчал, вспомнив лицо Арсения: — Меня Антоном зовут. А тебя? — мальчик садится к тому на пол в позе лотоса, засунув ноги друг под друга, и протягивает руку для рукопожатия.
— Меня зовут Женя. Приятно познакомиться, вредный, непослушный Антон! — вмиг рассмеялся младший, пока кудрявый уже нахмурился и был готов изливать недовольства: — Извини-извини, я шучу! Не буду так больше. А чем ты заболел-то? — Женя ставит закладку и откладывает книгу в сторону, поворачиваясь к новому знакомому. Антошка поджимает губки, серьезно задумываясь, и поднимает взгляд в дальний угол потолка, прищурив глазки:
— Эм, бронхит вроде… Но я не помню точно. Что-то с кашлем короче. — Антон жмет плечам, отмахивается, не желая вспоминать точное название. — А ты почему в больнице? Ты вроде не выглядишь больным… — наивно произносит Шастун с легким и искреннем недоумением. Он и правда представлял, что все лежащие в больнице люди должны еле ходить и сидеть, и вообще еле дышать… Что пациенты будут все время падать, и вообще в больнице должны лежать только старые бабушки под сто лет, которые скоро должны умереть, но им пытаются продлить срок!
— У меня диабет. Поэтому я часто ложусь в эту больницу. И все время прячусь здесь, чтобы спокойно почитать или отдохнуть от шума. — Антошка удивленно приоткрыл рот. То, как спокойно парень сказал, что часто находится в больнице, немного удивляло мальчика. Неужели он даже не пытался сбежать все это время и так просто смирился?
— Серьезно? — чуть громче переспросил подросток: — И ты, наверное, прячешься здесь от врачей, чтобы не нашли, да? Было бы прикольно… Они вряд ли бы когда решили посмотреть на лестнице, что ведет на несуществующий этаж! — хмыкнул Антошка, оглядываясь вокруг и уже начиная строить свои планы.
— Не-е. От врачей я вообще не прячусь, они-то книги мои не рвут. — Женька, не понимая такой идеи собеседника, немного нахмурил брови. Он в принципе не понимал, зачем от врачей прятаться и почему Антон так обрадовался, когда это придумал. — Мой доктор даже не знает, что я ухожу из палаты, потому что всегда возвращаюсь к осмотру. И на все процедуры и уколы я всегда вовремя прихожу…
— Тебе еще и уколы ставят? — подросток, пребывая в полном удивлении, слегка повышает тон голоса на эмоциях и приоткрывает рот. — И ты все время ложишься в больницу, зная, что тебе будут ставить уколы? — Женя спокойно кивает, будто в этом совершенно нет ничего такого, и хмурится, пытаясь понять удивление подростка. — И ты даже не пробовал сбежать? — Шастун немного мотает головой, внимательно рассматривая парнишку, а потом с подозрением смотрит ему в глаза, прикрывая веки.
— Сбегать? — теперь очередь удивляться Жени. Он сказал это тихонько, боясь быть услышанным, наивно раскрывая глазки, словно первоклассник, которому сказали, что домашку можно иногда не делать, а физкультуру прогуливать. — Это же нельзя… И выходить на улицу тоже… Может быть, бронхит — это не сильно серьёзное заболевание, но если у меня будет высокий сахар в крови, то мне будет отнюдь не сладко… Уколы болючие, раньше я плакал от них, особенно когда их ставили в живот. Сейчас я ношу специальный аппарат, который сам подаёт дозу «снижателя сахара», если показатель растёт. — отложив книжку, мальчик задрал рукав пижамной кофты и показал на металлический круглешок, приделанный на специальный клей прямо к коже. И лишь снаружи он такой безобидный, а на деле в кожу уходит длинная тонкая игла…
— Афигеть… Это тебе что конфеты вообще нельзя? И газировку? И даже энергетики? — на все свои вопросы Антошка получает отрицательный ответ: — Но как же это так… Ты совсем-совсем ничего сладкого не ешь? — смотрит в его глазки и хлопает своими. Заметив на его руке металлическую штучку, наклоняется поближе и широко раскрывает глаза.
— Мне просто нельзя, а если нельзя, значит я не ем. Иногда можно сладкое, но очень редко, или когда сахар падает… Чего ты так удивляешься вообще? Я тебе не зверушка из зоопарка. — тихо смеется Женя, но, увидев непонимающее выражение лица кудрявого, приподнял бровь: — Ты не был в зоопарке?
— Нет… Но я слышал, что там много разных животных! А ты был там? А там есть тигры? — создаётся такое ощущение, будто обладатель зелёных глазок здесь младше всех, что вызывает улыбку у Жени.
— Был. Там и тигры, и медведи белые, и олени, и обезьяны… Много кто там водится! Тебя родители туда не водят? — задаёт вопрос мальчик с книгой, после которого замечает, что его новый друг изменился в лице и отвёл взгляд. Мальчишка настороженно мотает головой и смотрит в глаза напротив внимательным детским взглядом.
— У меня их нет… Я из этих, я детдомовский… — осторожно проговорил мальчишка, притянув к себе свои колени. Антошка уткнулся в них носом и прикрыл ненадолго глаза. Антон не сильно чувствовал разницу и совсем не переживал по этому поводу. Ну нет и нет семьи… По факту не смертельно. Он себя не жалел. Обидно конечно! Хотелось ласки, заботы и путешествий, но Антошка ни на кого не надеялся и сам все делал. Просто дети на эту информацию реагировали странно и все по-разному. И сейчас очень не хотелось, чтобы этот Женя воспротивился или как-то отверг. Конечно, Антошка бы запросто постоял за себя и смог бы себя защитить, но разочаровываться в новом друге не хотелось. Он чувствует, что Женька хочет что-то сказать, но ощущает, как атмосфера стала нагнетающей.