3.3 Встреча двух обмененных и динозаврик (1/2)
Арсений вернулся в процедурный кабинет, где оставил подростка, через пару минут, разговаривая с кем-то мягким и нежным голосом, который Антошка до сей поры не слышал. Шастун услышал детский мальчишеский голосок, когда они только подходили к двери, перед тем как ей открыться:
— И я попробовал надеть только на носочек вывернутый носок, а потом потянул резинку наверх, и он сам вывернулся, и ещё правильно наделся! — воодушевленно рассказывал ребёнок лет пяти, держа в руке небольшую мягкую игрушку-динозаврика.
— Правда? — наигранно удивляется мужчина, приподнимая брови и искренне улыбаясь. — Заходи, Кирюш. — придерживается дверь в процедурный кабинет, и за ручку заводит мальчишку, что беззаботно махает своим зелёным динозавриком с длинной шеей в такт своей ходьбе. — Вот это ты, конечно, придумал! Я так надевать не пробовал! — для ребёнка восхищается врач и, не отпуская его ручку, не торопясь, подводит к соседней кушетке. — Ну смотри, Кирюшенька. Ты у меня уже всё знаешь сам. Так ведь? — усадив мальчишку, ласково спрашивает Арсений, присев на корточки. Кирилл уверенно кивает головкой и устраивается поудобней на кушетке. А когда Арсений подает специальную маску, сразу же её надевает. — Умничка моя! Четыре минутки, ага? Смотри, вот твои песочные часики, когда весь песочек окажется внизу — скажешь мне. — Антон внимательно следит за этим ребёнком и Арсением, слегка хмурясь. Он закусывает нижнюю губу, наблюдая, как старший иногда присаживается на корточки, чтобы что-то сказать или объяснить, нежно придерживая мальчишку за поясницу. Как тот поправляет немного неправильно надетую маску и невзначай поправляет чёлку мальчишки. В какой-то степени то же самое он делал и с Тошей, но все равно как-то не так! Все совсем не так! Именно поэтому Антон отвернул голову в другую сторону, закрывая вовсе глаза и пальчиками рук сжимая накинутое сверху покрывало.
— Дядя Арсений, а динозаврику не надо дышать? Вдруг он тоже может заразиться? — обеспокоено спрашивает дитё, придерживая одной ручкой маску, а второй игрушку, получая в ответ мягкую улыбку старшего.
— У тебя ведь самый настоящий динозаврик, не думаю, что его сразит простуда. Лучше сейчас давай позаботимся о твоём здоровье, хорошо? Потому дыши глубже и переставай болтать! — легонько пощекотав малыша, что даже захихикал, Попов выпрямился в полный рост и прошёл к небольшому письменному столику, садясь на стул за него и записывая в специальный бланк имена детей и время процедур для отчетности. Метнув взгляд на наручные часы, Арсений ставит свою подпись в бланке, откладывает ручку в сторону: — Антон, пора снимать с тебя датчики. — в ответ мужчина получает лишь тишину: — И где же радостные вопли о том, как ты рад наконец-то встать с кушетки? — шутит старший, улыбаясь, и заканчивает заполнять документы. — Антон? Шастун Антон, я тебя зову. — вновь не получив никакого ответа, врач тут же переводит взгляд на ребёнка, что бездвижно лежит на своей кушетке: — Я, конечно, все понимаю, но электрофорез ещё никого не убивал, потому подай мне хоть малейший признак жизни. — поднимаясь со стула, старший проходит к тому и отключает аппарат, начиная снимать с него датчики, видя лишь отвернутое в сторону надутое выражение личика, от чего усмехнулся: — Эй, ты чего вздулся? Не понравилась процедура? Ну уж прости, иначе никак.
Тихонький голос раздаётся, как гром средь ясного дня, что явно удивляет старшего:
— И жаль, наверное, что убивать он не может. — даже не наградив того взглядом, капризно произнес Антон и, не дав снять все датчики, начинает подниматься.
— Что, прости? Убить? Я, конечно, все понимаю, но не хватало мне на моем жизненном пути ещё и смерти на работе, потому давай обойдёмся без этого. Эй-эй, куда это мы встаём? Ты торопишься куда-то? — придержал того и, сняв все датчики, протянул тому его пижамную рубашку: — Посиди минутку и отдохни. Ничего не трогай. Мне нужно договориться с другой сотрудницей об ещё одной процедуре, хорошо? Побудь хорошим мальчиком ещё немного. — потрепал того легонько по волосам и улыбнулся, но получил легкий хлопок по своей руке его ладонью: — Ладно-ладно, не трогаю. Только не колоти меня. — убрал от того руку и повернулся к другому ребёнку в этой комнате: — Кирюша, ты последишь за этим негодником, пока меня не будет? — в ответ он тут же получил улыбку и пару кивков: — Спасибо тебе большое, солнышко! Я скоро прибегу. — прошёл на выход, закрывая за собой дверь, пока Антошка тяжело выдохнул и сжал рубашку на своих коленях пальчиками рук.
В груди все сжималось и отдавалось очень неприятным чувством, словно едким жжением. Антошка прекрасно знал, что это за чувство, и понимал, что с ним происходит, ведь эти ощущения пребывали с ним на протяжении всей его жизни, которая началась в детском доме: когда забирали новые родители его друзей, когда кому-то могли в тихую выдать какую-нибудь сладость, когда кто-то не получал наказание, а отдувался Тоша. Это чувство было завистью, а зависть в определенных случаях, как сейчас, порождала ревность. От такого очень сложно избавиться, особенно, если такие чувства живут в ребёнке с самого раннего его детства.
Мальчишка еще немного сидит на кушетке неподвижно, пытаясь понять и прочувствовать свои эмоции. Ему они явно не нравились. Маленький Кирилл сидит на соседней кушетке, крутя в руках своего динозаврика, внимательно осматривая его, словно видит в первый раз. Он иногда ставит его ножками на мягкую поверхность койки и двигает его к своим ножками, делая вид, будто тот старательно забирается на «большие скалы». Антон неодобрительно наблюдает за этим, хмурясь, и надевает свою серую кофточку от пижамы. В отличие от Антошки, Кирилл был одет в светло-серые мягкие пижамные штанишки, а вот верх был с красными рукавами. На грудке мальчишки расположился веселый Микки-маус, махая своей лапкой.
Мальчишки недолго сидят молча на фоне работающего ингалятора, и вскоре Антошка, сложив руки на груди, решает первым заговорить:
— А откуда у тебя такой динозавр? — спрашивает Шастун, будто невзначай. Ребенок резко поворачивается к старшему, услышав вопрос, и аккуратно оттягивает на секунду маску.
— Мне папа подарил… — ответил Кирилл и быстренько вернул прозрачную маску на рот. Он прижал к себе любимую игрушку сильнее, смотря в его черные глазки пуговки.
— А Арсений тебе кто? Дядя? — Антошка хмурится и с явным интересом приподнимает брови, закусывая губку. Он старается спросить как-то ненавязчиво, боясь быть пойманным с поличным. А мальчик и не думает об источнике таких вопросов.
— Нет. Он просто мой врач… — спокойно отвечает ребенок, отодвинув край маски, и для себя пожимает плечами: — Он очень хороший! Он меня лечит, потому он дядя Арсений. — улыбнулся тот и продолжил дышать ингаляцией. Песочек уже весь высыпался, и кроха самостоятельно выключил прибор, снимая с себя маску. Однако он остался сидеть на кушетке, ожидая врача.
— Хороший? В каком месте он хороший? Или он «хороший» только с тобой? Твои родители заплатили ему? — прищурил глазки, смотря на того и скрипя тихонько зубками.
— Не правда! Он очень хороший! А насчёт денег я не знаю… Мне никто ничего не говорил… Да, динозаврик? — изображает, будто игрушка рычит в подтверждение, а затем продолжает: — Дядя Арсений очень устаёт… Но он в свободное время забегает ко мне! Но почему-то сейчас моим врачом стал другой дядя, и дядя Арсений появляется не так часто… Но я не грущу, ведь знаю, что он ещё ко мне придёт!
Слыша этот детский лепет, в глазах, кажется, капилляры налились кровью и увеличились в размерах: — Слышь, шкет. У тебя итак есть родители, зачем ещё и от Арсения ласки требовать? Смотрите-ка, к этой зелёной сопле ходит Арсений… Он просто врач и выполняет свою работу, а ты своими действиями лишь липнешь и мешаешь ему! — поднявшись на ноги, кудрявый проходит к ребёнку, что удивлённо хлопает глазками, сжавшись на краю кушетки, и чуть ли не дрожит от страха, непонимающе смотря на мальчишку постарше: — Думаешь какой-то врач будет к тебе ласков? Ты ведь лягушка! Кирюшка-лягушка! Лягушка-Кирюшка! Кто будет любить лягушку? — рассмеялся негодник, пока на глазах бедненького обиженного ребёнка появились слёзы, и он тихонечко заплакал. Антону было настолько сладко видеть чужие слёзы, что он продолжил дразнить: — Ууу, Кирилл у нас плакса! Как девчонка! Бебебе! — продолжал смеяться он и, вследствие чего, не заметил, как пришёл Арсений, чей строгий голос раздался прямо, как только он вошёл.
— Антон! Да что ж ты за горе такое на мою голову! — нахмурился, проходя к Антошке, что тут же тихонько ойкнул и после этого отбежал обратно к своей кушетке: — Я попросил спокойно тебя здесь посидеть! Ты хоть немного будешь меня слушаться? — голос стал чуть громче обычного, отчего Тоша сильно напугался и отвёл взгляд в сторону, не смея ничего ответить.
— Дядя Арсений… — тихо, еле слышно проговаривает сидящий на кушетке кроха, протягивая к старшему ручки: — Не ругайтесь… Пожалуйста… — периодически всхлипывая, Кирилл утирает свои слезки и сопли рукавами.
На слова малютки Арс тут же отреагировал, меняя тон на более ласковый, нежный и тихонький: — Хорошо, Кирюша, не буду ругаться… Что случилось? Почему Антон тебя дразнил? Ох, вся мордашка красная, как бы у нас с тобой температура не поднялась. Иди ко мне, золотце. — бережно обняв, он поднимает дитё на руки, прижав к себе. Легонько покачиваясь из стороны в сторону, поглаживая аккуратно хрупкое тельце мальчика, отходит к письменному столику и достаёт салфеточки, позволяя тому утереть свои слезки и сопли об них: — Кирюша, что тут случилось у вас с Антоном? — спрашивает врач, поглаживая мальчика по волосам, пока он прячет своё красное личико в воротнике халата Попова.
— Я… Я не знаю… Он начал обзываться, что я шкет, зелёная сопля и… И лягушка… — вновь заплакал малыш, пока Арсений кинул свой взгляд, словно сверкая молниями, в Антошку, который за все это время ни слова не произнёс: — Шастун, а теперь ты мне расскажи, что случилось. — нахмурился, глядя на кудрявого, что сначала молчал, а потом бессовестно начал.
— Ничего не случилось… — тихонько пробубнил мальчишка, нахмурившись, и через пару секунд продолжил: — Я же тебе только горе на голову! У тебя есть те, кто тебя слушаются, зачем же тогда и мне это делать? — хмыкнул Антошка и отвёл взгляд в сторону, не желая смотреть на старшего. Арсений вздохнул, потихоньку всё обдумывая, и через пятнадцать секунд просто вышел из палаты с маленьким ребёнком на руках. Кирилл уже успокоился и просто продолжал обнимать старшего, наслаждаясь этим. Он искренне любил дядю Арсения. Тот всегда был добрым и ласковым, что очень нравилось мальчишке.
Антошка так и остался сидеть на кушетке в положении полулежа, оперевшись на стену позади. Он и сам не знал, с чего ему захотелось так подразнить ребёнка. В детском доме это была обычная практика. Но дети обычно так быстро не доводятся, если только они не недавно прибыли, тогда это было возможно. Так что это было удивлением для подростка, ведь мальчик заплакал чуть ли не после первого обзывательства. «Неженка какая…» — подумал про себя мальчишка. Через пару минут Арсений вернулся за мальчишкой. За это время в кабинете уже сидела незнакомая мальчику медсестра. Она успела уложить пару детей на кушетки и подключить электрофорез. Антон не обращал на неё внимания и, в принципе, не беспокоился ни о чем.